приглашение пообедать в "Старом Эльбефе". Г-жа Орели прибыла первой;
кассира пришлось дожидаться, он явился с опозданием, несколько одурелый
после музыкального собрания, продолжавшегося целый день; что касается
Альбера, то он обещался быть, но не пришел вовсе. Вообще вечер был
тягостный. Бодю, привыкшим к духоте, к своей тесной столовой, было не по
себе от ощущения приволья, которое принесли с собой Ломмы, жившие вразброд
благодаря пристрастию к независимому существованию. Женевьева, задетая
царственными манерами г-жи Орели, не открывала рта; зато Коломбан
преклонялся перед ней в заискивал, трепеща при мысли, что она повелевает
Кларой.
прохаживался по комнате. Было тепло, на улице таяло. Снаружи, несмотря на
закрытые окна и спущенные занавески, доносился грохот машин, работавших на
постройке.
много зарабатывают, а все же я не хотел бы оказаться в их шкуре... Они
преуспевают, это верно. Жена Ломма сказала - ты слышала? - что она в этом
году заработала больше двадцати тысяч франков, потому и может купить мой
бедный домик. Что ж, теперь у меня нет больше дома, но я по Крайней мере
не бегаю на сторону дудеть на какой-то свистульке и ты тоже не шляешься по
чужим людям... Нет, мне кажется, что они не могут быть счастливы.
негодовал на людей, купивших его мечту. То он подходил к кровати и,
склонившись к жене, начинал ожесточенно жестикулировать, то возвращался
обратно к окну и на мгновение умолкал, прислушиваясь к гулу голосов на
постройке, а потом снова принимался перебирать давние обиды и безутешно
сетовать на новые времена: где это видано, чтобы простой приказчик
зарабатывал больше владельца предприятия и чтобы кассиры перекупали у
хозяев их усадьбы! И все, решительно все трещит по швам: семьи больше нет,
люди живут в гостиницах, вместо того чтобы проводить время дома, как
подобает порядочному человеку. В заключение старик предсказал, что молодой
Ломм, с помощью своих певичек, со временем промотает и поместье в Рамбуйе.
Лицо ее было бледно как полотно.
Затем продолжал:
других. Забавно было бы, если бы благодаря этим деньгам удалось поднять
"Старый Эльбеф". Ах, будь я помоложе, пошустрее!
жена его заговорила, устремив взор в потолок и не меняя положения головы:
какой-то ко всему безучастной.
сказать об этом. Надо завтра же позвать доктора.
она рассудительно произнесла:
разные мелочи. Возможно ли, чтобы его дочь заболела из-за приказчика?
Значит, она настолько его любит, что больше не может ждать? И тут неладно!
Это взволновало его тем более, что он давно уже твердо решил выдать дочь
за Коломбана. Но он ни за что не согласится на этот брак при теперешних
условиях. Однако под влиянием беспокойства Бодю смягчился.
жена его закрыла глаза; лицо спящей было бледно, как у покойницы. А Бодю
все расхаживал. Прежде чем лечь, он раздвинул занавески и взглянул в окно:
на другой стороне улицы, через зияющие окна бывшего особняка Дювиллара,
виднелась постройка, где под ослепительным светом электрических ламп
сновали рабочие.
антресолях. Накануне он обдумал, что ему сказать.
позволит нам несколько сдвинуться с мертвой точки... Но прежде всего я
хотел бы поговорить с тобой.
его в смущении. Его маленькие глазки на широком лице моргали; он даже
приоткрыл рот, что было у него признаком глубокого волнения.
передал мне "Старый Эльбеф", фирма процветала; в свое время Ошкорн получил
магазин от старика Фине в столь же хорошем состоянии... Ты знаешь мои
взгляды: если бы я передал своим детям это фамильное имущество в худшем
состоянии, я считал бы, что поступил дурно. Вот почему я все и откладывал
твою свадьбу с Женевьевой, Да, я упорствовал, я все надеялся вернуть
прежнее благосостояние; я хотел сунуть тебе под нос книги и сказать;
"Гляди, в год моего поступления сюда материи было продано столько-то, а в
этот год, когда я выхожу из дела, продано на десять или двадцать тысяч
франков больше..." Словом, ты понимаешь, я дал себе клятву, в этом
сказывалось естественное желание доказать самому себе, что предприятие в
моих руках не захирело... Иначе мне казалось бы, что я вас обокрал...
спросил:
все более и более смущаясь, ждал, что будет дальше. Он угадывал, куда
клонит хозяин: речь идет, конечно, о свадьбе в скором времени. Как
отказаться? У него не хватит на, это сил. А та, другая, о которой он
мечтает по ночам, когда тело его пылает таким пламенем, что он бросается
нагой на каменный пол в страхе. Как бы этот огонь не испепелил его?..
спасти. Положение с каждым днем ухудшается, но, может быть, если сделать
крайнее усилие... Словом, я считаю своим долгом предупредить тебя. Нам
предстоит поставить на карту все. Если мы проиграем, что ж, это будет
нашей могилой... Но только, дорогой мой, свадьбу вашу тогда придется снова
отложить - не могу же я бросить вас одних в такой беде. Согласись сам, это
было бы подло.
еще тряслись. Он боялся выдать свою радость и, опустив голову, поглаживал
колени.
продолжал:
немного, не отчаивайся... главное, пойми мое положение. Как я могу
навязать вам на шею эдакую обузу? Вместо того чтобы оставить верное дело,
я оставлю вам, быть может, одно разорение. Нет, это под стать только
мошеннику... Конечно, ничего другого, кроме вашего счастья, я не желаю, но
никогда меня не заставят идти наперекор совести.
рассуждений, как человек, который хотел бы, чтобы его поняли с полуслова и
поощрили действовать в определенном направлении. Раз он обещал свою дочь и
лавку, честность повелевала ему передать и то и другое в хорошем
состоянии, без долгов и изъянов. Но он устал, ноша была слишком тяжела, и
в его запинающемся голосе слышалась мольба. Слова, слетавшие с его губ,
становились все более и более путаными; он ждал от Коломбана порыва, крика
сердца. Но ждал напрасно.
загораются точно спичка... И это естественно, ведь у молодежи в жилах
огонь... Но, нет, нет, я не в силах согласиться, даю честное слово! Если я
вам уступлю, вы сами же станете меня потом упрекать.
по-прежнему потупив голову. После тягостного молчания старик сказал в
третий раз:
этого требуете, мы подождем, постараемся быть благоразумными.
объятия и воскликнет: "Отец, отдохните, теперь пришла наша очередь
сражаться, передайте нам лавку такою, какая она есть, и мы совершим чудо -
спасем ее". Но, взглянув на приказчика, старик устыдился своих мыслей; в
глубине души он упрекнул себя в том, что хотел надуть собственных детей. В
нем пробудилась старая маниакальная честность; благоразумный юноша прав, в
торговле нет места чувствам; тут все решают цифры.
снова поговорим о свадьбе через год. Прежде всего надо думать о главном.
старик, вновь укрепившись в своем упрямстве, решил про себя бороться до
конца. Он очень хвалил Коломбана: такой основательный малый, с твердыми
воззрениями, а кроме того, воспитанный в добрых правилах; он не будет,
например, пересмеиваться с покупательницами, как лоботрясы из "Счастья".
Нет, это человек честный, семейственный, и он-то уж не станет играть
торговлей, как играют на бирже.
Николаев Андрей
Акунин Борис
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Конан-Дойль Артур
Куликов Роман