Чтение 48–й страницы книги ~Кристина~

понимаешь, что я имею в виду? У тебя хорошенькая девушка. Она беспокоится о
тебе и о том, что случилось с машиной. Твой папа тоже волнуется. Я разобрал
это даже по телефону. Подумай как следует и позвони мне, сынок. Ты будешь
лучше спать.

Эрни почувствовал, как у него задрожало что-то под языком - что-то жгучее
и соленое, как слезы. На него смотрели добрые глаза Дженкинса. Он открыл рот
- Бог знает что могло вырваться из него, - когда острая игла чудовищной боли
пронзила его спину, заставив его мгновенно выпрямиться. Кроме того, она
произвела эффект электрического шока во время истерики. Он почувствовал себя
отрезвленным.

- Спокойной ночи. - повторил он. - Спокойной ночи, Руди!

Дженкинс в нерешительности посмотрел на него, а потом ушел.

Эрни стало трясти с ног до головы. Дрожь началась с ладоней и вскоре
распространилась по всему телу. Ничего не видя, он на ощупь нашел дверную
ручку Кристины, рванул на себя и повалился в дурманящие запахи автомобиля и
свежей обивки. Трясущимися руками он включил радиоприемник.

Открыв глаза, он увидел кожаный брелок с выжженными инициалами "Р.Д.Л.",
и его сон обрушился на него с новой силой: гниющий труп на том же месте, где
он сейчас сидел, пустые глазницы, глядящие сквозь ветровое стекло, костяшки
пальцев, вцепившиеся в руль, зияющая ухмылка черепа, когда Кристина наезжала
на Шатуна Уэлча, а радио, настроенное на волну WDIL, играло "Последний
поцелуй" в исполнении Фрэнка Уилсона и "Кавальере".

Внезапно его замутило, мучительные спазмы сдавили горло. Эрни выскочил из
машины и едва успел добежать до туалета. Его выворачивало вновь и вновь,
пока изо рта не потекла розовая пена. Перед глазами замелькали огоньки. В
ушах шумело, а мускулы живота устало пульсировали.

Он посмотрел на свое бледное и худое лицо в зеркале. Под глазами были
темные круги, волосы спутанными прядями падали на лоб. Дженкинс был прав. У
пего был чертовски неважный вид.

Неожиданно для себя он решил, что ему нужно поговорить с Ли.

***

Телефон Кэйботов он помнил наизусть, но в пустом и гулком офисе Уилла
дважды ошибся номером, потому что у него дрожали пальцы. Ли ответила сама,
но ее голос звучал довольно сонно.

- Эрни?

- У меня есть разговор. Ли. Мне нужно увидеть тебя.

- Эрни, уже почти десять часов. Я только что приняла душ.., я засыпаю...

- Пожалуйста, - сказал он и закрыл глаза.

- Завтра, - проговорила она. - Родители не выпустят меня так поздно.

- Еще только десять часов. И сегодня пятница.

- Они не хотят, чтобы я часто встречалась с тобой, Эрни. - На том конце
провода наступило долгое молчание... - По-моему, ты тоже, - наконец
произнесла Ли.

- Значит ли это, что ты больше не хочешь меня видеть?

У него болел желудок. Болела спина. Болело все.

- Нет. - В ее голосе послышался слабый упрек. - Насколько мне стало ясно,
это ты не хочешь меня видеть.., ни в школе, ни по вечерам, когда ты
пропадаешь в своем гараже.., со своей машиной.

- Теперь все кончено, - через силу выговорил он. И - с еще большим
напряжением:

- С машиной я решил - а, дьявол! - Он схватился за спину, пораженный
новым приступом боли, но рука ощутила только шершавую поверхность бандажа.

- Эрни? - Она встревожилась. - Ты в порядке?

- Да. У меня стрельнуло в спине.

- Ты что-то хотел сказать?

- Завтра, - произнес он. - Мы поедем в Баскин-Роббинс, может, сделаем
покупки к Рождеству - ив семь часов ты будешь дома. Тебе не будет скучно, я
обещаю.

Она негромко рассмеялась, и Эрни почувствовал себя гораздо лучше.

- Все-таки ты чересчур самонадеян.

- Так, значит, да?

- Значит, да. - Ли помолчала и мягко добавила:

- Я сказала, мои родители не хотят, чтобы я часто встречалась с тобой. Но
о себе я этого не говорила.

- Спасибо. - У него дрожал голос. - Спасибо и на этом.

- Что за разговор у тебя ко мне?

Кристина. Я хочу поговорить с тобой о ней и о моих снах. И о том, почему
у меня такой чертовски плохой вид. И почему я теперь все время хочу слушать
радио WDIL, и что я делал в ту ночь, когда все ушли.., когда я поранил
спину. Ли, я хочу...

Снова острая боль, вцепившаяся в спину, как кошачьи лапы.

- По-моему, он только что состоялся.

- А... - Короткая пауза. - Ну, хорошо.

- Я люблю тебя.

- До свидания, Эрни.

Скажи мне то же самое, - захотелось ему закричать. - Скажи мне то же
самое, мне это нужно!

Но в телефонной трубке уже звучали короткие гудки.

Эрни встал и медленно подошел к двери. Она не хотела успокаивать его, да?
Но завтра они встретятся, это важнее. Они сделают покупки к Рождеству, как
намеревались в день, когда те говнюки разломали Кристину, они будут гулять и
разговаривать, они хорошо проведут время. Она скажет, что она любит его.

- Она скажет это, - пробормотал он и, замерев на пороге, посмотрел в
левый дальний угол гаража. Ее перед, оскаленный хромированной решеткой, как
будто был нацелен на кого-то.

И голос из его нижнего подсознания ехидно прошептал: Как ты поранил
спину? Как ты поранил спину, Эрни?

От этого вопроса он съежился. Он боялся ответа.

34/ ЛИ И КРИСТИНА

Она бы наверняка умерла, если бы не хитчхай-кер <Человек, путешествующий
автостопом.>, голосовавший на дороге. Они хорошо провели время, сделали
кое-какие покупки к Рождеству и возвращались уже в сумерках. Колеса Кристины
исправно прокладывали путь в четырехдюймовом слое снега.

Эрни заказал ранний завтрак в "Бритиш лайон стик-хауз", лучшем ресторане
Либертивилла, но они туда не успевали и решили перекусить в "Макдоналдсе" на
Кеннеди-драйв. У Кэйботов вечером намечалось небольшое застолье, и Ли
обещала маме быть дома не позже половины девятого.

- Ну хорошо, пусть будет "Макдоналдс", - сказал Эрни. - Это даже ближе, а
я чертовски проголодался.

В пяти милях от Либертивилла передние фары выхватили из темноты одинокую
фигуру хитчхайкера, стоявшего на пересечении 17-го шоссе и Кеннеди-драйв.
Его длинные черные волосы были запорошены снегом, у ног лежала холщовая
сумка.

Когда они подъезжали к нему, хитчхайкер поднял широкую табличку, на
которой значилось: ЛИБЕРТИВИЛЛ, ПЕНСИЛЬВАНИЯ. Когда они совсем приблизились,
он перевернул табличку на другую сторону. Там было написано: НЕ ПСИХОПАТ, А
СТУДЕНТ КОЛЛЕДЖА.

Ли прыснула со смеху:

- Эрни, давай подвезем его. Эрни недовольно произнес:

- Если объявляют об отсутствии психопатии, то надо быть настороже. Но
ладно. - Он подрулил. У него было желание исполнять все, что ни попросила бы
Ли.

Немного скользя шинами, Кристина мягко подкатила к краю дороги. Однако
когда она остановилась, в радиоприемнике послышались помехи: впрочем, эфир
почти сразу очистился. Вот только Билли Джоэл, певший "Может быть, ты
права", куда-то исчез, а вместо него появились Биг Боппер и "Кофе с
ликером".

- Что случилось с рок-уик-эндом - спросила Ли, пока хитчхайкер шел к ним.

- Не знаю, - ответил Эрни, но он знал. Такое случалось раньше. Иногда
радио Кристины ловило только WDIL. Это не зависело от того, какую нажимать
кнопку и сколько возиться с УКВ конвертером, расположенным под приборной
панелью; звучало либо WDIL, либо ничего.

Внезапно он почувствовал, что сделал ошибку, остановившись возле
хитчхайкера.

Однако думать задним умом было уже поздно, парень открыл дверцу Кристины,
бросил на пол холщовую сумку и полез следом. Вместе с ним ворвался холодный
воздух, в котором клубились снежинки.

- Ох, ребята, спасибо. - он вздохнул. - У меня пальцы на руках и ногах
отпросились в Майами-Бич минут двадцать назад. Должно быть, они где-то
ходят, потому что я их совсем не чувствую.

- Благодари мою леди, - бросил Эрни.

- Благодарю, мадам, - галантно проговорил хитчхайкер.

- Не стоит, - улыбнулась Ли. - Веселого Рождества.

- И тебе того же. - произнес парень, - хотя о нем не думаешь, когда
вечером стоишь у дороги и пытаешься остановить кого-нибудь. Все улыбаются и
проезжают мимо. - Он оценивающе посмотрел вокруг. - Хорошая машина, ребята.
Чертовски хорошая машина.

- Спасибо, - проговорил Эрни.

- Сам ее восстанавливал?

- Да.

Ли недоумевающе взглянула на Эрни. Его прежнее словоохотливое настроение
сменилось немногословностью, которая была не в его характере. "Биг Боппер"
допели свою песенку, и из радиоприемника зазвучала "Куколка" в исполнении
Ричи Валенса.

Хитчхайкер покачал головой и засмеялся.

- Сначала "Биг Боппер", потом Ричи Валенс. Верно, на радио наступила ночь