дорога разветвилась - впереди была крутая тропа, змеившаяся среди диких и
пустынных скал. Кругом ни единого деревца, ни малейшего укрытия от зноя -
голая, растрескавшаяся, выжженная солнцем земля, ущелья и скалы, подобные
крепостным стенам и башням самого причудливого вида. Солнце слепило глаза,
порой тропа почти отвесно поднималась вверх. Чтобы облегчить труд своему
маленькому усердному ослику, Стефен и Пейра вылезали из тележки и шли
пешком.
неподвижно, словно хворостинки, в расселинах раскаленных солнцем скал.
Яркие и чистые краски природы - красная, желтая, фиолетовая и коричневая,
- выгоревшие и потускневшие в горниле солнца, придавали пугающее
великолепие этому первозданно-дикому, пустынному краю.
земли между скал. Сон их был тревожен, и поутру у Пейра так сводило руки и
ноги, что он едва мог двигаться. Но другого пути не было, и выбора не
было: нужно было идти вперед, и они всю неделю шли. Резкий, обжигающий
ветер вздымал на дороге смерчи, засыпал глаза песком. Ослик начинал
сдавать из-за отсутствия сносного пастбища. Их собственные запасы, даже
пресловутый окорок, подошли к концу. Стефен немного воспрянул духом, когда
на девятый день после полудня они вышли на высокое плоскогорье и заметили
признаки человеческого жилья. Потом они увидели крестьянина, ковырявшего
мотыгой комковатую бурую землю. На дороге показалась одинокая фигура:
женщина верхом на муле, с ветхим зонтиком, раскрытым над головой. Какой-то
человек, собиравший оливы с карликового деревца, украдкой поглядывал на
путешественников. Но вот впереди забелела деревушка, похожая издали на
кучку рассыпанных на равнине выбеленных солнцем костей.
селению, он сразу приободрился, стал как всегда, словоохотлив.
(исп.)]. Приятно будет снова обрести крышу над головой.
мощенную камнем. У порога в тени жилищ сидели на низеньких скамеечках
женщины в черных одеждах и, повернувшись спиной к улице, плели кружева.
Обратившись к одной из них, Пейра спросил, где здесь постоялый двор. Он
помещался в приземистом полуразрушенном домишке, стоявшем на самом краю
селения и похожем на кучу камней, беспорядочно наваленных посреди грязного
двора, где изнывало на привязи несколько осликов. За домом росли кусты
клещевины, их розовые соцветья пожухли и потемнели от пыли. Внутри дома
царил полумрак, в жаровне на земляном полу дымили угли, за столом
несколько мужчин пили вино из черного бурдюка. Пейра кликнул хозяина, и
неуклюжий, грузный детина с маленькими глазками и длинным, заросшим
щетиной подбородком нехотя приподнялся из-за стола с бурдюком.
путешествующие художники и на беду очутились сейчас в несколько стесненном
положении. Не окажете ли вы нам любезность, предоставив стол и кров на
одну ночь? А мы бы отблагодарили вас, написав ваш портрет или портрет
вашей доброй супруги.
порога. Но, во-первых, мне ни к чему портрет, а во-вторых, у меня нет
супруги.
моя, не нуждается в вывесках.
на свете, которую я не переношу, - это музыка.
услужить?
разумеется, вам придется заплатить.
поклажей.
крестьянская смекалка сочеталась в нем с чувством собственного
достоинства.
много не надо... Только, конечно, не картины, а что-нибудь недорогое из
одежды или, например, - он глянул на свои рваные башмаки, - пара крепких
сапог.
некоторого молчания он кивком выразил согласие.
Прав был Наполеон, говоря: "Никогда не доверяйте человеку с длинным
подбородком". Тем не менее мы же не можем ничего не есть!
конечно, эти, старые. У меня есть в запасе еще одни, получше.
улыбки и отвернулся: очень уж мало походил сейчас Жером на веселого
трубадура! Стефен вышел во двор, распряг ослика и завел в стойло. Затем
почистил его, принес ему добрую охапку сена и, присев на скамейку у входа,
принялся стоически дожидаться ужина.
оказался столь же убогим, как и само пристанище. Он состоял из гаспачо -
холодной водянистой похлебки из огурцов и помидоров, приправленной
прогорклым растительным маслом, - краюхи черного хлеба и тоненьких, сухих,
пахнущих чесноком кусочков вяленой трески.
вкусная морская рыба. Ловится очень далеко отсюда.
отхлебнул глоток и поморщился.
пожалуй, лучшее во всей Андалузии. - И хозяин еще долго распинался, в
самых восторженных выражениях расхваливая мутноватую жидкость, от которой
щипало язык, как от крепкого уксуса.
облегчение, когда, покончив с ужином, растянулись наконец на соломе в
пустом сарае рядом с конюшней.
желтую равнину. Лишь изредка небольшая рощица серебристых олив оживляла
пейзаж. Единственным признаком близости человеческого жилья были здесь
кукурузные поля, где среди сухих стеблей бродили стада черных коз, понуро
опустив голову и поднимая облака пыли. Где же тяжелые грозди винограда,
сочный инжир и алые гранаты, которые сулил Пейра, утверждавший, чти в пути
можно будет пользоваться щедротами земли? Весь день они питались только
сырыми кукурузными зернами да незрелыми оливами, заедая их ломтями хлеба,
которым неожиданно снабдил их на прощание хозяин. Стефен воспринял
создавшееся положение хотя и угрюмо, но не без юмора. Их спартанская еда
не особенно его огорчала, а в этом странном призрачном пейзаже ему нет-нет
да и открывалось что-то, волновавшее его воображение и заставлявшее
хвататься за альбом. Но Пейра, жертва собственной филантропии, угрюмо
шагавший рядом с осликом, совсем пал духом. Он бормотал что-то себе под
нос, размахивая палкой, и - что бывало с ним и раньше временами - внезапно
начинал вести себя крайне нелепо: капризничал, как ребенок, и становился
совершенно несносен. Вечером они сделали привал у каменистого ложа
высохшего ручья и поужинали кукурузной кашей, сваренной в консервной
жестянке, которую Стефен подобрал у дороги. Наконец Пейра прервал свое
удручающее молчание:
мне ноги. На пятке уже вскочил огромный волдырь. - Он помолчал, затем
заговорил снова: - Боюсь, я вовлек тебя в скверную историю. Я заблуждался
относительно природы этого края, которая все так же скудна и бесплодна до
самого Кадиса, если верить этому мерзавцу - хозяину постоялого двора. В
этом краю мы лишены даже тех преимуществ, которыми пользуются нищие, ибо
здесь нас все будут принимать за состоятельных людей. - Помолчав еще, он
добавил: - Есть только один выход - отказаться от долгого, хотя и прямого
пути на Севилью. Когда мы доберемся до Леры, нужно будет спуститься в
портовый город Малагу. Там-то уж, я полагаю, мы попадем в цивилизованное
общество и сможем сделать небольшую передышку. А потом, если это так
необходимо, можно будет возобновить наше путешествие.
сделанных Жеромом с тех пор, как они ступили на землю Испании. Досадно
отказываться от задуманного, но продолжать брести через эту пустыню без
гроша в кармане было, по-видимому, невозможно. Стефен кивнул.
чем я предполагал. Очень сомневаюсь, чтобы завтра мне удалось натянуть на
ноги эти ботинки.
Василенко Иван
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Белогорский Евгений