вздыхал с облегчением. А рядом с Мириам опять становился безжалостен.
рядом. День был сверкающий, бело-синий. Большие облака, такие
ослепительные, плыли над головой, а тени крались по воде. И просветы в
небе ясно, холодно синели. Пол лежал на спине в прошлогодней траве и
смотрел в небо. Смотреть на Мириам не было сил. Казалось, она желает его,
и он сопротивлялся. Он все время сопротивлялся. Он желал отдать ей свою
страсть и нежность и не мог. Он чувствовал, она желает не его, но душу
его, извлеченную из тела. Чрез какой-то соединяющий их канал она впитывает
всю его силу и энергию. Не желает она идти ему навстречу, чтобы их было
двое, чтобы они были вместе - мужчина и женщина. Она хочет впитать его
всего в себя. Это доводило его до напряжения, подобного безумию, которое
влекло, как наркотик.
чувством, будто прикасается пальцами к самой трепещущей плоти, к самом
сердцевине жизни. И это утоляло некую сокровенную жажду. Но под конец она
испугалась. Вот он лежит, весь в напряженном поиске, и голос его
постепенно наполняет ее страхом - такой он ровный, будто и не
человеческий, словно в бреду.
отторгнутый от собственного тела.
это вынести. Но бессознательно ты всегда требуешь от меня именно этого.
Вероятно, мне и самому это нужно.
завладеть тобою?
заговорил о каких-то пустяках. Он чувствовал, что непрочно стоит на земле.
И смутно ненавидел за это Мириам. И понимал, что ничуть не меньше виноват
сам. Но все равно ее ненавидел.
Они стояли у выпаса, примыкающего к лесу, не в силах расстаться. Взошли
звезды, но и облака смыкались. Меж ними на западе оба высмотрели свое
созвездие - Орион. Оно сверкнуло на миг драгоценными каменьями, и пес
бежал низко, с трудом продираясь сквозь облачную пену.
волнением часы они вглядывались в него, пока им не начинало казаться,
будто и сами они обитают на каждой из его звезд. Но в этот вечер Пол был
угрюм и капризен. И Орион в его глазах был просто созвездие как созвездие.
Он противился звездным чарам и волшебству. Мириам внимательно
присматривалась к настроению возлюбленного. Но он не выдал себя ни единым
словом, пока не наступила минута расставанья, когда, мрачно нахмурясь, он
смотрел на сгрудившиеся в небе облака, за которыми, должно быть, спокойно
шествовал величавый Орион.
Мириам.
стороны.
больше, чем их. Ты ведь понимаешь, правда? Ты же знаешь, мы с тобой просто
друзья.
нелегко. Она ушла, хотелось избавить его от дальнейшего унижения. Мелкий
дождик брызнул ей в лицо, когда она шла по дороге. Оскорбленная до глубины
души, она презирала и Пола - колеблется от каждого слова тех, чье мнение
для него весомо. И, не отдавая себе в том отчета, она всем своим существом
чуяла, что он пытается от нее уйти. Но никогда бы себе в этом не
призналась. Она его жалела.
завел собственное дело, и Пол теперь был старшим над спиральщиками. К
концу года, если работа будет идти успешно, ему повысят жалованье до
тридцати шиллингов в неделю.
Пол уже не бывал так часто на Ивовой ферме, и при мысли, что ее
образованию приходит конец, Мириам горевала; к тому же, несмотря на
разлад, им так хорошо было вместе. И они читали Бальзака, писали сочинения
и чувствовали себя людьми высокообразованными.
делил деньги, выданные на забой - либо в Новой гостинице в Бретти, либо у
себя дома, - смотря по желанию своих сотоварищей. Баркер заделался
трезвенником, так что теперь расчеты происходили в доме Морела.
Она все еще сохранила мальчишеские ухватки, притом она была помолвлена и
собиралась замуж. Пол изучал композицию.
жалованье за неделю оказывалось мизерным. Едва пообедав, он суматошно
готовился мыться. Когда мужчины рассчитывались, женщины из приличия
выходили. Не полагалось им подглядывать за мужчинами, когда они заняты
таким истинно мужским делом, как расчеты меж сотоварищами, и еще - не
положено им знать, сколько кто заработал. Так что, пока отец плескался в
каморке при кухне, Энни уходила провести часок с соседкой. А миссис Морел
пекла хлеб.
зубы, - пригрозил он, весь окутанный мыльной пеной. При этих словах Пол с
матерью нахмурились.
от холода.
Морел разбушевался и стал их поносить. Он присел на корточки перед жарким
огнем, торопясь обсохнуть.
здесь не холодно.
вытирая голову, - там что в леднике!
Пол.
сквознячище там, в чулане, так и продувает между ребер, будто через
решетку.
все кости выпирают.
тело, мускулистое, безо всякого жира. Кожа гладкая и чистая. Можно бы
подумать, это тело мужчины, которому и тридцати нет, вот только слишком
много синих шрамов, будто следы татуировки, где угольная пыль забилась под
кожу, да еще грудь слишком волосатая. Но он уныло провел ладонями по
бокам. Он был совершенно уверен, что раз он не оброс жирком, значит, тощ,
как голодная крыса.
ногтями, поглаживающие безупречно гладкую кожу на боках, и несоответствие
это его ошеломило. Так странно, что это одна и та же плоть.
по-детски.
съеживался весь, будто стараясь забиться в щель.
сущий скелет.
камнем и качусь под уклон.
тебе было дано как никому. Ты бы видел его молодым! - вдруг крикнула она
Полу и поднялась, изобразила, какая великолепная осанка была когда-то у
мужа.
нему. Вот что на миг вспыхнуло в жене. Он был смущен, и оробел, и
застеснялся. И однако, вновь ощутил былой пыл. Но тотчас почувствовал, в
какую развалину он превратился за последние годы. Захотелось вскинуться,
сбежать от случившегося.