Чтение 48–й страницы книги ~Я умею прыгать через лужи~

такую работу, которая явилась бы для меня испытанием и потребовала бы
особого напряжения сил и способностей, свойственных мне одному.

- Кем ты хочешь быть? - спросил меня отец.

- Я хочу писать книги.

- Что ж, дело хорошее, - сказал он. - Ты можешь этим заниматься, но как
ты думаешь зарабатывать себе на жизнь?

- Люди же зарабатывают деньги книгами, - возразил я.

- Да, но только после многих и многих лет труда. И потом, надо для
этого быть очень образованным. Питер Финли говорил мне, что написать книгу
труднее всего на свете, - он пробовал. Имей в виду, я за то, чтобы писать
книги; не думай, что я не хочу этого, но сначала тебе надо учиться.

Он немного помолчал, а затем заговорил таким тоном, словно давно был
убежден, что я когда-нибудь буду писателем.

- Когда ты станешь писателем, - сказал он, - будь таким, как Роберт
Блэчфорд, человек, который написал "Невиновен"; это замечательная книга. Она
была написана, чтобы помочь людям. Видишь ли, - продолжал он, - писать книгу
ради денег не стоит. Лучше уж быть объездчиком лошадей. Когда объезжаешь
лошадей, то делаешь что-то хорошее из того, что могло бы стать плохим. Легко
сделать из лошади никчемную, вредную тварь, но трудно придать лошади, ну...
характер, что ли, заставить ее помогать тебе, а не противиться. Когда я
впервые познакомился с Питером, он дал мне почитать книгу "Моя блестящая
карьера". По его словам, эту книгу написала женщина; но она себя называет
Майлс Франклин. Это лучшая книга из всех, что я прочитал. Эта писательница
Майлс Франклин не боится брать барьер, не уклоняется в сторону. Это
настоящий человек, и сердце у нее есть... Не знаю... писать книги - не
забава... Думаю, ты себе это дело неправильно представляешь. Тебе кажется,
что ты будешь черт знает как хорошо и весело проводить время, когда станешь
писать книги. Видишь ли, когда тебя хорошенько тряхнут разок-другой, ты,
может быть, поймешь меня.

Мы сидели на верхней перекладине забора в загоне и смотрели на
жеребенка, которого он приучал к узде. Жеребенок грыз тяжелые удила. Рот у
него был красный, воспаленный.

- У него слишком длинная спина, - вдруг сказал отец, затем продолжал
наш разговор: - Если кто-нибудь даст тебе сотню фунтов за книгу, можешь об
заклад биться, что это ему выгодно, но если все бедные и обездоленные люди
снимут перед тобой шапки за то, что ты' написал ее, - это другое дело; это
всего дороже. Но тебе прежде надо пожить среди народа. Ты полюбишь его. Эта
страна принадлежит нам, и мы сделаем ее раем. Люди здесь равны. Во всяком
случае, желаю тебе удачи. - И добавил: - Пиши книги. Но пока ты не встанешь
на ноги, поработай у Симмонса.

Через несколько дней мистер Симмонс показал мне объявление в "Веке".
Коммерческий колледж в Мельбурне объявлял о приеме на бухгалтерские курсы.
Экзамены по истории, географии, арифметике и английскому языку. Тем, кто их
выдержит, обещана стипендия. Желающрш поступить должны послать заявление по
почте, и экзаменационные вопросы будут высланы местному школьному учителю.

Я написал заявление, и через неделю мистер Тэкер сообщил мне, что
бумаги прибыли.

- Прошу заметить, Маршалл, - строго сказал он, обращаясь ко мне, как
будто я обвинил его в чем-то, - что печать на конверте не сломана. Это
значит, что вопросы до экзамена не увидит никто. Я сообщил Вильяму Фостеру
об этом экзамене, и он тоже будет держать его, чтобы получить стипендию.
Попрошу тебя явиться в школу в субботу в десять утра ровно. А теперь садись
на место.

Вильям Фостер был любимчиком Тэкера и лучшим учеником. Он мог одним
духом выпалить названия всех рек в штате Виктория и, проделывая упражнения
по устному счету, прижимал обе руки ко лбу, чтобы видно было, что он не
прибегает к помощи пальцев.

Решая задачу, он всегда загораживал тетрадь рукой, чтобы другие у него
не списывали, но если мне это было нужно, я толкал его под ребро, и он
убирал руку.

Его мать очень гордилась им и как-то сказала моей, что, если бы не он,
я никогда не решил бы ни одной задачи.

Встретив его утром около школы, я предложил сесть вместе во время
экзамена, но Вильям Фостер был в праздничном костюме, и это повлияло на его
отношение ко мне. Он держался сухо, был неразговорчив и заявил мне, что его
мать велела ему сесть от меня подальше.

Это было ударом для меня, но я последовал за ним и сел рядом, не
обращая внимания на все его попытки отделаться от моего общества.

Мистер Тэкер заметил мою тактику и приказал мне пересесть в другой
конец класса. Я устроился около окна и, глядя на гору Туралла, зеленый наряд
которой сверкал на солнце, думал о Джо и о том, какой это чудесный день для
ловли кроликов.

Мистер Тэкер постучал по столу и возгласил:

- Сейчас я вскрою печать на конверте с экзаменационными вопросами
коммерческого колледжа Пультера. Прошу вас обоих заметить, что печать
нетронута.

Он сорвал шнурок и вынул из конверта бумаги с вопросами, не сводя с
меня своих злых глаз.

Затем он погрузился в чтение бумаг. Длилось это минут двадцать, он то
хмурился, то поднимал голову и одобрительно поглядывал на Вильяма Фостера,
который, как бы благодаря учителя за доверие, наклонил голову.

Мне очень хотелось поставить Тэкеру синяк под глазом, а потом удрать к
Джо.

В воображении я уже рассказал Джо об этом синяке, когда Тэкер, прервав
мои размышления, передал нам вопросы. Он посмотрел на часы и коротко сказал:

- Сейчас десять тридцать; в одиннадцать тридцать вы должны дать свои
ответы.

Я стал разглядывать желтый кусок бумаги с напечатанными на нем
вопросами.

"Вычислите сложные проценты..." А, это легко...

"Если десять человек возьмут..." Пропорции! Это уже легче легкого.

"Участок земли в четыре и три четверти акра..." Это труднее - гм!

Я взялся за работу, а Тэкер, сидя за столом, погрузился в чтение "Филд"
- английского журнала, печатавшегося на глянцевой бумаге.

Вопросы не показались мне особенно трудными, но когда потом, покидая
класс, я сравнил свои ответы с ответами Вильяма, то решил, что сделал все
неправильно, поскольку у Фостера было по-другому.

Я сказал отцу, что провалился.

- Ничего, - ответил он. - Во всяком случае, ты попробовал, а это
главное.

За неделю до конца учебного года почтальон доставил адресованный мне
длинный коричневый конверт. Он отдал его отцу, и когда я вернулся из школы,
мать, отец и Мэри собрались на кухне, ожидая, чтобы я его вскрыл.

Я разорвал конверт и вынул сложенный вдвое лист бумаги, а они
заглядывали через мое плечо.

- "Дорогой сэр, мы имеем удовольствие сообщить вам, что вам назначена
полная стипендия". Мне дали стипендию! - воскликнул я, не веря своим глазам,
и взглянул на родных, как бы прося объяснения.

- Покажи-ка, - сказал отец и взял листок из моих рук.

- Действительно дали! - воскликнул он взволнованно. - Вот, прочти. - Он
протянул письмо матери. - Можешь себе представить: здесь на самом деле так
написано. Вообрази только - стипендия! Кто бы думал, что он получит
стипендию! Сам себе не верю. - Отец повернулся и хлопнул меня по спине: -
Молодец, сынок! - Затем обратился к матери: - А за что он будет получать
стипендию? Давай-ка прочтем еще раз. Кем он станет, когда выучится?

- Бухгалтером, - ответила Мэри, заглядывая в текст письма через плечо
матери. - У бухгалтеров всегда собственные кабинеты, и вообще их все
уважают.

- Кто у нас здесь бухгалтер? - спросил отец, стараясь представить себе,
что это такое. - Счетовод в большом магазине в Балунге - бухгалтер, а?

- Нет, - решительно сказала мать. - Конечно, нет. Он счетовод.
Бухгалтер должен быть очень образованным.

- Мистер Брайан, наверно, бухгалтер, - высказала предположение Мэри. -
Ну, тот - на маслобойной фабрике. Я слышала, что он получает шесть фунтов в
неделю.

- Враки, - отрубил отец. - Даже управляющий получает меньше. Схожу
узнаю у него самого, что такое бухгалтер. Во всяком случае, похоже, что
нашим заботам пришел конец. Если Алан сможет когда-нибудь зарабатывать шесть
фунтов в неделю, то ему будет море по колено.

Отец не стал терять времени. Он оседлал лошадь и поехал на фабрику.
Вернувшись под вечер, он привез еще одну потрясающую новость: Вильям Фостер
провалился.

- Истинная правда! - воскликнул отец, не в состоянии скрыть свое
возбуждение. - Я встретил миссис Фостер, и она сказала - словно это невесть
как неожиданно, - что получила письмо. А в нем говорится, что Вильяму
разрешается держать экзамен еще раз в будущем году. Вы бы видели ее лицо,
когда я сообщил ей об Алане! И я говорил с Брайаном, - продолжал он. - Ты
права, Мэри, он настоящий бухгалтер! Он сказал, что заработок бухгалтера
высшего класса бывает даже больше, чем шесть фунтов в неделю, хотя, может,
он и присочинил, кто знает. Во всяком случае, они ведут расчеты крупных
компаний - нефтяных и других в таком роде. К когда человек становится
бухгалтером, рядом с его фамилией ставятся буквы его звания. Подождите, я
посмотрю, я записал это... - Он пошарил в кармане и вытащил бумажку, которую
искал. - Одну минуту. Я записал, когда Брайан мне рассказывал. Вот: Л. И. Б.
- лиценциат института бухгалтеров; не знаю, что это значит. Но Брайан
говорит, что мало у кого есть это звание, и добиться права на эти буквы
очень важно.

Отец с одобрением посмотрел на меня:

- Никогда не думал, что доживу до того дня, когда к имени Алана будут
приписывать буквы...