Чтение 48–й страницы книги ~Атолл "Морская звезда"~

приподнимая котелок: здесь его многие знали.

Маленькая девочка упустила мячик - он прокатился мимо прокурора,
попал под ноги его преследователю. Удар носком башмака - и мяч отлетел
далеко в сторону. Это было сделано механически - преследователь не спускал
глаз с прокурора.

- Будто собака, - вдруг сказал Ловетти.

- Собака? - переспросил Лашке.

- Полицейская ищейка, которой дали понюхать перчатку преступника. Она
бежит по следу, и во всем мире для нее существует только один человек -
тот, кого она должна настичь.

Двадцать шагов отделяют убийцу от его жертвы. Десять шагов. Кадр
прыгает. Чувствуется - снимающий эту сцену оператор прилагает все силы,
чтобы не отстать, перешел на бег, и кадр прыгает все сильнее, люди на нем
мечутся из угла в угол рамки.

Расстояние между преследователем и его жертвой - два шага. Прокурор
будто почувствовал опасность - оборачивается. Недоумение в его глазах
сменяется страхом. Он видит, как преследующий его человек поднял руку со
свертком. Бумага развернулась, обнажив ствол оружия. Ужас в глазах
прокурора. Он выставил руки навстречу револьверу. А взгляд преследователя
безучастен, будто человек все еще рассматривает фотографию за столиком
бистро...

Выстрелы следуют один за другим, первые две пули - в человека,
остальные дырявят распростертое на земле тело...

Камера зафиксировала: к месту происшествия бегут полицейские, хватают
убийцу; револьвер, в котором расстреляны все патроны, висит в безвольно
опущенной руке...

Действие основной части фильма завершено. Далее следуют кадры, в
которых экспонируются газеты со статьями о происшествии: десяток
фотографий убийцы и жертвы под кричащими заголовками. Во всех статьях
подчеркивается: преступник тут же лишился сознания, а когда пришел в себя
- утратил память. Он не смог назвать свое имя, рассказать, откуда приехал
и где остановился на жительство, категорически отрицал свое участие в
преступлении.

- Чем все кончилось? - спросил Ловетти. - Следствию удалось развязать
ему язык?

- Не удалось. Человек вскоре умер.

- И это тоже было... запрограммировано?

- Конечно. Акцию я бы назвал многоцелевой. Первая цель - устрашение.
Если подобное будет происходить достаточно часто, стране не избежать
паники. А паника толкает обывателя в объятия правых сил. От них до нашего
лагеря - один шаг... Вторая цель - дискредитация коммунизма. Мы в
состоянии организовать убийство члена правительства страны, даже самого
президента. А в кармане преступника могут оказаться подходящие документы -
скажем, письма, изобличающие убийцу в связях с "левыми" экстремистами, или
даже билет члена коммунистической партии.

- Это неоригинально. Уже был поджог рейхстага, и все знают, чем
кончилось дело.

- А я до сих пор считаю, что вс" тогда правильно задумали. Провал
акции произошел по вине исполнителей: устроили гласный суд, позволили
Георгию Димитрову выступить с речами. Для успеха же дела нужен был мертвый
Димитров...

Наступило молчание. Хуго Ловетти сидел в глубокой задумчивости.

- В ваших словах есть резон, - сказал он после паузы. - Я бы сделал
убийцу выходцем из Советов. Конечно, все должно быть организовано
тщательно, солидно...

- Верно, потенциального исполнителя акции на какое-то время
отправляют в Советский Союз. Пусть поживет там, обрастет связями,
примелькается. А потом человек возвращается на Запад и стреляет в
какого-нибудь лидера свободного мира. Представляете, какой будет эффект?

- На память приходит инцидент, когда были устранены король Александр
и Барту*. А затем в Париже еврейский юноша Гриншпан убил немецкого
дипломата. Это дало повод фюреру организовать "хрустальную ночь". -
Ловетти встал, прошелся по комнате. - Думаю, вы на правильном пути.
Попрошу позже еще раз прокрутить оба фильма - хочу кое-что уточнить. Да и
вообще мы вернемся к этому разговору. Я дрожу от возбуждения при мысли,
что возникает возможность решить кардинальную задачу - столкнуть лбами две
самые могущественные державы. Нет, что ни говори, проделана полезная
работа!

_______________

* 9 октября 1934 г. в Марселе хорватские террористы - усташи

убили югославского короля Александра и министра иностранных дел

Франции Барту. Террористический акт был инспирирован германской

секретной службой с целью осложнить международную обстановку.

Лашке встал. Поднялась с кресла и Аннели Райс. Итальянец протянул
руку, Лотар Лашке пожал ее, но как-то неуверенно.

- Что такое? - сказал Хуго Ловетти. - Вы чем-то встревожены?

- Есть немного... - Лашке помедлил. - Должен заметить, что фильмы
сняты давно...

- И с тех пор произошло нечто важное, изменившее ситуацию, ваши
возможности?

- Именно так. Человека, готовившего обе акции, уже нет.

- Речь идет о мужчине, которого я видел в фильме, - того, что дает
задание главному действующему лицу?

- Нет, о другом. Человек в фильме был всего лишь ретранслятором идей
метра.

- А сам метр?

- Он бежал. Бежал, понимая, что не имеет шансов выжить.

- Бедняга лишился рассудка?

- Нет, был в полном здравии... Видите ли, я никогда не верил ему до
конца, хотя он и стремился расположить меня к себе. Вы смотрели фильмы и
убедились, как гениально поставил он обе акции. Оказалось, действовал с
далеко идущими целями. Темнил. Усыплял бдительность стражей. И в конце
концов бежал...

- У вас странный тон. Да, противника надо уважать, если это сильный
человек, опасный. Но в вашем тоне - нежность!

- Эжена Бартье я хотел бы иметь другом, а не противником. Это был
необыкновенный человек. Пробыл у меня свыше десяти лет и все это время не
оставлял мысль о побеге, совершил много таких попыток. После каждой я
ужесточал режим содержания пленника, а он - готовил новый побег.

- Однако в конце концов он понял, что живым ему не вырваться?

- Он все хорошо понимал. Хотел во что бы то ни стало доставить
информацию нашим противникам.

- Зная, что сам при этом погибнет?

- Да.

- Но вы перехватили его?

- Когда он был уже мертв.

- Как все случилось?

- Бартье бежал из нашей подводной лаборатории. Она установлена на дне
моря, где слой воды шестьдесят метров. Представьте себе рифовое
образование, поросшее одной удивительной водорослью...

- Водорослью с особым качеством?

- Именно так. Бартье экспериментировал с этим растением, добывая из
него нужный нам препарат. В фильме вы видели его действие. Так вот, в
лаборатории жили двое - Эжен Бартье и помощник. Там, на дне, они дышали
сжатым воздухом. Глубина моря шестьдесят метров, значит, давление семь
атмосфер. В таких условиях никакой охраны не требуется. Ученый мог
работать в районе дна - собирать водоросли нужного ему типа. А всплыть не
имел возможности. Вам, старому ныряльщику, хорошо известно, что с такой
глубины водолаз всплывает долго, несколько часов, чтобы произошло
освобождение организма от растворенного в нем азота. Иначе неизбежна
закупорка кровеносных сосудов газовыми пузырьками и - гибель.

- Эжен Бартье был информирован обо все этом?

- О да! Ведь его специально готовили к работе под водой, обучили
обращению с аквалангом.

- Интересно, сколько же было аквалангов в подводной лаборатории?

- Всего два аппарата. Конечно, имелись запасные мембраны, которые
часто выходят из строя, а также несколько больших транспортных баллонов со
сжатым воздухом для перезарядки аквалангов. Но Бартье располагал одним
аквалангом трехбаллонной конструкции с суммарной емкостью двадцать один
литр.

- На какое рабочее давление рассчитаны баллоны?

- Полтораста атмосфер.

- Минуту! - Ловетти закрыл глаза, что-то подсчитал в уме. - По моим
данным, такой аппарат позволял на глубине шестьдесят метров работать не
более девяти-десяти минут.

- Совершенно точно. Десять минут - это максимальная возможность. А
потом пловец должен был вернуться в лабораторию и перезарядить опустевшие
баллоны.

- Вон как вы все организовали! Верно, в таких условиях побег
равносилен гибели.

- Тем не менее он бежал! Решил вынырнуть - пусть даже мертвым!

- Почему? Нес с собой информацию?

- Я был предусмотрителен. В лаборатории у него имелась бумага особого
свойства - при соприкосновении с влагой немедленно растворялась. Ни клочка
другого материала, пригодного для письма. И знаете, что он сделал? Написал
сообщение на самом себе. Позже выяснилось: ученый ложился ничком, диктовал
запись, а помощник по буквам накалывал слова на спине Бартье... Что ни
говорите, это был подвиг. Человек мог стать нашим союзником и жить как
король. Не пошел на это, обрек себя на гибель.