выпрямился в рост... и плашмя упал на дверь. Та скрипнула и
отворилась почему-то внутрь, в парадное - он всей тяжестью
рухнул на кафельные плиты, грязные и заплеванные, перевер-
нулся на спину. Открыл глаза. Из сырой и плотной древесины,
в том месте, где еще темнело пятно, оставленное его мокрой
горячей грудью, торчал, подрагивал и тихонечко звенел острый
длинный тесак, брошенный умелой рукой. Сергей вытянул руку,
ухватился за наборную рукоять тесака, подтянулся, встал. У
него не хватило сил вырвать лезвие из двери. И он оставил
все как было. Поплелся наверх, к себе.
мя застыло. Вернее, оно свернулось в тугое резиновое кольцо,
свилось, перекрутилось и стало бесконечным. Когда Сергей
добрался до своей двери, толкнул ее и вполз в квартиру, за
окном начинало светать. Из репродуктора на кухне заполошно
кричал петух - казалось, что всю эту проволочно-детекторную
электропремудрость убрали из небольшого ящичка, а запихнули
вместо нее живую настоящую птицу.
после этого обвел глазами комнату - в ней был такой кавар-
дак, что казалось погром устраивали не двое хмырей, а целая
банда головорезов и дебоширов. Все было побито, расколото,
изодранно, разгромленно, раскидано, изрезано, раздавлено,
смято, выворочено, выпотрошено...
ла целехонькая и невредимая. На ее крутых боках лежал слой
пыли.
Он долго не мог заснуть, нервы не давали. Потом провалился в
глухой и беспросветный колодец. Спал долго.
дивана свои трофеи, положил их на стол рядом с бутылкой.
Распрямил смятый список, смотрел на него с полчаса, ничего
не понимая. Потом поплелся в прихожую, опустился на колени
перед телефоном. Пальцы дрожали, не могли попасть в отверс-
тия диска.
не спросив, расслышав только знакомое тягучее "алле!", бро-
сил трубку.
двое, всего двое!
было в синяках, ссадинах, из разбитой губы сочилась кровь.
Но в целом ничего, терпимо, сейчас каждый .третий ходил по
городу с разбитой, изукрашенной харей. Били на каждом углу.
Били и пили! Пили и били! Все вместе, без промежутков, каза-
лось, будто вся жизнь состояла из питья и битья. Саднило
плечо - ранка после обсидианового ножичка принялась нагнаи-
ваться, внутри что-то нарывало. Сергей вспомнил всю процеду-
ру, стянул с себя трусы, скомкал их и выбросил в мусоропро-
вод. Потом долго плескался в ванной, натирал и без того
раздраженную кожу мочалкой, ругался вслух, утирал слезы. А
те сами наворачивались на глаза - стоило капельке воды или
мыла попасть на больное плечо или просто неудобно повернуть-
ся... болело все тело. И Сергей постепенно привыкал к этой
постоянной боли, он переставал ее бояться: болит, ну и пус-
кай болит!
Весь вопрос и состоял в том - куда! Хмыри наверняка поджида-
ли его у подъезда, под окнами, а может, и в подворотне. Да,
они не бросят его, точно, не бросят, пока не убедятся, что
он сдох! Эти гады его доканают, обязательно докапают! Может,
это и имел в виду зеленый? Ничего Сергей не знал. Откуда ему
знать-то!
поплелся на кухню. Запасов не было - то ли сам все слопал,
то ли эти ублюдки выкинули. В груде мусора, битой посуды,
вывороченных розеток, раздавленного стекла он нашел заплес-
невелую и ссохшуюся горбушку черняги. Вернулся в ванную,
размочил горбушку прямо под душем, сожрал - именно сожрал,
алчно, давясь, чавкая, озираясь, словно бы боясь, что отни-
мут. Желудок на время успокоился. Пить было нечего. И Сергей
напился из-под крана. Потом включил воду погорячее. Мысленно
поблагодарил тех, кто все же, несмотря на полнейшую разруху,
снабжал город этой водой. И снова заснул, прямо в ванной.
Вода была холодной. Поясницу сводило. Кончики пальцев цепе-
нели. Но зато пришло какое-то второе дыхание, непонятное уп-
рямство, злость! Он выскочил из ванной, шлепая босыми мокры-
ми ногами, пошел в комнату. Вытерся изодранной хмырями прос-
тыней. Оделся, распихал по карманам гильзы, шип, обрывки и
клочки бумаг. Долго стоял над бутылью, думал. Потом пихнул
ее в сумку. Остервенело пнул ногой по столу. Набросил куртку
и выбежал вон.
возле подъезда. - Жрут, жрут, жрут... и все мало! Хоть бы
околели все!
вистью. Черное платье ее совсем не было похоже на развеваю-
щееся знамя, скорее это была грязная, выцветшая половая
тряпка, обвернутая вокруг тела. Да, ветра не было. Дело шло
к весне.
для крестного знамения, даже повела ею... но потом опустила.
И плюнула вслед.
самодельные обтрепанные карты. При виде Сергея двое встали.
изможденный и прыщавый.
зом. - Дай гривенник хотя б! Куда чешешь, стой, падла!
стал оборачиваться - этим только повод дай, у каждого в ла-
дони бритва.
напрасной - еще за два квартала, на подступах к вокзалу все
было запружено. Ожидающий поездов люд спал, бодрствовал, си-
дел и ходил повсюду, протиснуться между тел, узлов и чемода-
нов было невозможно. И Сергей поплелся к самому безлюдному,
к Рижскому.
какой-то плетущийся рядышком старик.
бродяжкам, наводнившим город и постоянно плачущимся, жалую-
щимся на судьбину, жизнь и все вокруг. Днем бродяжки были
безопасны, они сами всего боялись. По ночам многие из них
шалили - что поделаешь, житьто надо как-то!
отозвался старик и шмыгнул носом, натянул поглубже драный
треух. - И-эх, Расея-матушка - велика держава, едрена коло-
кольня, а бежать-то и впрямь некуды, везде мор и глад! Я
вот, к примеру, судьбу хочу попытать - к турецким берегам
направлению держу, умные люди сказывают, там тепло и бананы
на грядках торчат, не помрешь с голодухи-то, верно, малый?!
Только вот где есть ентая землюшка, где она, в каку сторо-
ну-то бечь?!
верилось что-то, будто этот старикан доберется до турецких
берегов, болтает. - Ладно, дедок, ты от меня отвяжись, мне
по срочному делу надо!
плечами и погрозил в спину Сергею кулаком.
вай, топай, нехристь!
ление было гиблое, безнадежное - все дороги к морям напрочь
перекрывались заградительными отрядами. Но где-нибудь на
полпути можно было выскользнуть из поезда и затеряться в се-
рой глухомани, в одичавшей пустыне посреди заброшенных го-
родков, поселков и кладбищ. Пускай его ищут!
кассах не водилось. И хотя поезда брали штурмом, казалось
бы, в неразберихе и толкотне можно было пробраться в вагон
или хотя бы на крышу, но нет, у охранников был зоркий глаз и
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Андреев Николай