Чтение 48–й страницы книги ~Битва железных канцлеров~

- Не давай пруссакам так легко отвертеться! Помни, что от военного успеха
зависит будущее нашего Лулу...

Наполеон III вечером 12 июля собрал свой кабинет - лишних здесь не было.
Военный министр Лебеф совсем зашелся:

- Прусская армия? Я отрицаю эту армию. Ее нету! Сообща составили
телеграмму Бенедетти. Бенедетти крепко почивал, когда его разбудили и подали
эту телеграмму. Сонный посол сообразил лишь одно:

- С какими глазами я покажу ее кайзеру?..

***

"Я, - вспоминал Бисмарк в мемуарах, - решил отправиться 12 июля из
Варцина в Эмс, чтобы исходатайствовать у его величества созыв рейхстага для
объявления мобилизации. Когда я проезжал через Вуссов, мой друг, престарелый
проповедник Мулерт, стоя в дверях пастората, дружески приветствовал меня. Я
ответил из открытого экипажа фехтовальным приемом в квартах и терциях, и он
понял, что я решил воевать..." По дороге в Эмс канцлер узнал об уступчивости
короля и вместо Эмса прибыл в Берлин с перекошенным от злобы лицом. Неужели
он пересидел в своей померанской "засаде"? Но в любом случае старый дурак
король не стоит того, чтобы из него делали германского императора.
Бундесканцлер не спал всю ночь...

Это была ночь с 12 на 13 июля.

Рано утром 13 июля Бенедетти поспешил на Бруннен-променад, чтобы не
упустить кайзера во время моциона. Вильгельм I еще издали приветливо помахал
ему газетой, в которой сообщалось об официальном отказе Леопольда от
испанского престола:

- Вот видите, Бенедетти, как все идет хорошо! Вслед за этим Бенедетти,
сгорая со стыда, был вынужден передать ему волю своего императора. Смысл
требований таков: Вильгельм I дает Франции твердые гарантии в том, что никто
из семьи Гогенцоллернов впредь никогда не осмелится претендовать на чужие
престолы. Вильгельм I справедливо ответил Бенедетти, что все что можно он
уже сделал:

- Какие же еще гарантии нужны Франции? Но тут пришла новая телеграмма из
Парижа - от короля требовали не только устных гарантий, но еще и заверение в
письменном виде, что Пруссия не станет посягать на достоинство французской
нации. Это уж глупо! Вечером кайзер отъезжал в Кобленц к жене, а на вокзале
опять встретился с Бенедетти. Понимая, что посол лично ни в чем не виноват -
он лишь исполнитель чужой воли, - король дружески протянул ему руку:

- Всего доброго, посол! Через несколько дней я буду в Берлине, и там мы с
Бисмарком все уладим. В вагоне король велел секретарю фон Абекену:

- Генрих, изложите все слышанное в депеше и телеграфируйте на берлинский
адрес господина Бисмарка...

***

- Чтобы эта склочная Франция увернулась от войны - да ни за что! -
говорил Бисмарк, приглашая гостей к столу. Их было двое: Роон и Мольтке.
Хозяин ворчал:

- Нашему кайзеру надавали в Эмсе по шее, а он как ни в чем не бывало
поехал в Кобленц.., а там - фру-фру!

Был теплый берлинский вечер, пахло резедою из сада. Парижские газеты
оповещали мир, что Бисмарк скрылся в Померании. А он здесь, в Берлине!
Подвыпив, канцлер сказал:

- Я уже телеграфировал семье в Варцин, чтобы не трогались с места.
Возможно, мне осталось одно - отставка...

Он был подавлен и не скрывал этого. Генералы тоже пришли в тусклое
уныние. Мольтке заявил с прямотою солдата:

- Король лишил нас дивного повода к войне! Сообща стали думать, как бы
вызвать Францию на удар по Пруссии, чтобы потом воевать с чистой совестью. В
этот-то момент бог не оставил их своею милостью - Бисмарку принесли Эмскую
депешу от фон Абекена; он прочитал ее четыре раза подряд и протянул руку над
столом:

- Дайте что-нибудь.., хотя бы карандаш! - С карандашом в руке, не отрывая
глаз от депеши, он резко спросил:

- Мольтке, вы можете поручиться мне за победу над Францией?

- Успех армии обеспечен, - последовал ответ.

- Роон, - спросил Бисмарк, - вы, как военный министр, можете поручиться
за точную организацию снабжения армии?

- Армии не хватает только мармеладу.

- Хорошо, - поднялся Бисмарк. - Тогда, друзья, ешьте и пейте, а я.., на
минутку оставлю вас.

Вскоре канцлер подсел к столу с депешею, которую безбожно, почти
варварски сократил. Мольтке на досуге писал романы и драмы, а потому, как
писатель, хорошо понимал, что сокращение текста способно привести к
искажению смысла. Вот эту-то работу Бисмарк и проделал! Теперь из Эмской
депеши явствовало, что кайзер в грубой форме указал послу Франции на
дверь... Гости сразу оживились, веселее зазвенели вилки и рюмки, а Мольтке,
вдохновенный, воскликнул:

- Замечательно, канцлер! Вы шамаду превратили в фанфару. Сигнал отхода с
позиций прозвучал призывом к атаке.

Генерал Роон молитвенно сложил длани:

- Старый бог еще жив, и он не даст нам осрамиться... Бисмарк вызвал
статс-секретаря Бюлова, вручил ему текст искаженной Эмской депеши, наказав
строжайше:

- Чтобы завтра напечатали все газеты...

На следующий день, 14 июля, Германия встала на дыбы; в университетах
профессура (старый боевой авангард пангерманизма) призывала студентов
исполнить солдатский долг, который превыше всего; уличные толпы ревели
"Wacht am Rein". Берлинские карикатуристы подбавили жару: в газетах было
наглядно изображено, как стоящий наверху лестницы бравый кайзер дает
хорошего пинка послу Франции, и несчастный Бенедетти носом пересчитывает
ступеньки... Простой народ Франции еще вчера уверовал в благополучный исход
кризиса, а сегодня сверху обрушилась весть - война! В ночь на 15 июля
Наполеон сделал свою последнюю ошибку...

- Которая дорого обойдется Франции! - кричал Тьер.

- Замолчите, мсье. Стыдно вас слушать.

***

Бенедетти официально уведомил Берлин об открытии военных действий.
Бисмарк с ожесточением выколотил пепел из трубки:

- Единственное, что меня сейчас утешает, это то, что на бедную маленькую
Пруссию напали, и она вынуждена защищаться. Видит всевышний, как я старался,
чтобы войны избежать...

Бисмарк никогда и ничего не забывал. Опять щелкнул ключ, словно взводимый
курок. Из глубин секретного сейфа канцлер извлек выманенный им у Франции
проект захвата Бельгии и Люксембурга.

- Вот это, - велел он своим пресс-атташе, - надо срочно фотокопировать и
копии разослать по всем кабинетам Европы, а заодно и в лондонскую "Тайме"...

Франция предстала перед миром как наглый агрессор. К прусской армии
примкнули южно-германские государства - Саксония, Бавария, Вюртемберг и
Баден. Для Наполеона III это был удар. "Что стало с тупоголовыми, что они
вдруг вздумали связаться с прусской сволочью?" - таковы его подлинные слова.
Франция недооценивала противника и предалась неуместному упоению от
предстоящей победы... Там еще танцевали!

FUROR TEUTON1CUS

Германия провела мобилизацию с быстротой, поразившей и друзей и врагов,
Мольтке всегда понимал значение рельсов - отныне железнодорожные узлы были в
руках офицеров генштаба, разбиравшихся в эксплуатации дорог лучше путейцев.
Частные переезды кончились - билетов не продавали. Денно и нощно на вокзалах
Германии, словно раненые звери, орали локомотивы Борзига. На этот раз солдат
не пришлось загонять в вагоны силой: на Германию напали - немцы защищаются!
Эшелоны несло к Рейну, солдаты весело горланили:

Суп готовишь, фрейлейн Штейн,

Дай мне ложку, фрейлейн Штейн,

Очень вкусно, фрейлейн Штейн,

Суп ты варишь, фрейлейн Штейн...

В конце эшелонов тяжело мотались платформы, заполненные известью. Солдаты
старались не замечать их, - этой известью они будут засыпаны в братских
могилах, чтобы разложение тел не дало опасной инфекции... Все было учтено
заранее!

***

Последний дачный поезд подошел к станции Красное Село; было уже поздно.
Французский посол Эмиль Флери долго блуждал среди недостроенных дач и
конюшен, отыскивая царский павильон. Александр II ночевал сегодня в шатре,
возле которого зевали часовые, а в мокрой траве лежали трубы и барабаны
полковых музыкантов. Было видно, как за пологом разожгли свечи, скоро вышел
и он сам - в одной рубашке, в узких кавалерийских рейтузах, с горящей
папиросой в руке. Спросил:

- Ну, что у вас, женераль?

Флери сказал, что война... Вдали от станции, беснуясь на привязях, лаяли
собаки. Император пригласил посла внутрь шатра, где скопилась липкая ночная
духота.

- Не думайте, что только у Франции есть самолюбие, - вдруг заявил царь,