истечения которых можно было бы поправить себе галстук и кое-что на роже
и в душе.
глубине четыреста метров, если улетел он, как снаряд, и в кого-то по
дороге врезался так, что и смотреть потом на беднягу не хочется, так
будь же ты человеком, сукин ты кот, потому что ты все же заместитель
командира, а не дерьмо собачье и смотрят на тебя, паскуна, десятки глаз
и ждут, когда ты скомандуешь: "Аварийная тревога! Поступление забортной
воды в отсек!" - и, может быть, даже возглавишь борьбу за живучесть.
сразу превращайся в вездессущее существо наиподлейшего вида, а если и
случилось с тобой такое, то уж будь любезен, как только с аварией
справятся, возьми на выбор или серп, или молот и отхвати себе тот
постыдный кусочек, тот сраный окраинок, обтянутый кожей, тот вялопровод
трясучий, который в результате воспитания оставили тебе вышестоящие
органы.
манер восточного обрезания. Клиртованы (а клиртование - это когда клитор
последовательно удаляют всему гарему: от клитора к клитору, от клитора к
клитору).
всего, полностью и приложимы не к замовской конечной плоти, а скорее к
его уму, чести и достоинству.
мировоззрению, целиком относится и к командирам, старпомам, помам и
прочая, прочая, прочая.
корабельному доктору, сослужит им в деле повышения уровня нашей
боевитости свою посильную службу.
автономке сам себе вырезал аппендицит, чем привел все командование в
изумление, а потом и в состояние слабой истерии, вялого шока, мелкой
комы, тихой рефлексии и многих сделал интровертами (перевертышами то
есть, в смысле всяких безобразий). После чего его с корабля убрали,
наградив за доблесть орденом Красной Звезды. Правда, потом у него все
подряд спрашивали: "Толя! Если уж ты вырвал сам себе аппендицит, то где
же он?", - на что он обстоятельно отвечал, что аппендицит он положил в
банку со спиртом в качестве вещественного доказательства, но крысы (я
так и знал, что в дело замешаются крысы) проникли в банку (поди ж ты),
выпили спирт (экие бестии) и червячком закусили. А ему опять говорили:
"Толя! Ты бы хоть сфотографировал его на память для зрения", - на что он
отвечал, что фотографирование он производил с помощью матроса, но
фотографии получились только до входа в брюшину, а потом у матроса
пленка кончилась. И еще его долго расспрашивали всякие дотошные негодяи,
которых на корабле и вокруг него всегда много бродит и которым всегда
интересно узнать, как же это люди в мирное время ордена зарабатывают,
вследствие чего он стал ужасно нервным и в дальнейшем, когда рядом с ним
заговаривали об аппендиците, всегда вздрагивал и внутренне выл,
поскребывая себя визуально и мысленно в нескромных местах.
проворством во время службы отхватили, у нас не было.
перитонита, то ли от гангрены, то ли еще от чего-то позорного, вместе с
гниющей частью от восторга и облегчения, что так у него все здорово
получилось, ему яйца оторвал.
зачем бэчепятому яйца, ему главное - жизнь сохранили, чтоб он
по-прежнему был командиром БЧ-5, - да и сам пострадавший сколько раз
подходил к нему, умиляясь, брал его руки в свои и вроде бы покачивал их,
улыбаясь, и говорил высоким голосом: "Ну зачем мне яйца?! Главное -
жизнь!" - на благо Отечества, хочется добавить, и замполиты так считают.
матроса и сделать из него незаживающую рваную рану и который ходил за
замом, как тундровый охотник за червивым оленем, и уговаривал его
произвести операцию по удалению кисты, которая давным-давно должна была
у зама появиться, судя по тем записям, что оставил ему его
предшественник.
излечивать. Я буду всюду за тобой ползать. Подползать и целовать в
неосвещенных проходах.
аппарат... неисследованная часть мозга". А однажды так качало, что все
лежали вперемешку с потрохами, а лодка выписывала бешеную восьмерку -
вверх, вправо, потом зависает и, набирая скорость вниз, влево - ужас
кромешный, вжимает в пол так, что в глазах темно.
и мне на мгновение становится лучше.
я отвечаю тем, кто начинает учить меня, как справляться с укачиванием.
Яйца на очи, как говорят в солнечной Болгарии. "Яйца на очи!" Меня так
вдавило в кушетку, и я так высоко плюнул, что цистамин мигом был в
потолке, а я - в собственном дерьме зеленом.
с нашатырем. Миллион иголок попадает в нос, в мозг, а потом глаза
вылезли, как пьяные улитки из домиков, и, перед тем как остекленеть,
внимательно посмотрели на Леху. Именно так смотрели экспериментальные
собаки на академика Павлова.
сознания, и мне его не достать. - А что если нам попробовать
амилнитрат?!
про которые я уже сказал, что они выкатились на значительное расстояние,
вылезли еще дальше, а тело задергалось так, будто оно веревку рожает.
Секунда - и сдохну.
попробовать этот... ну как его... этот... - Леха щелкает пальцами в
поисках нужного слова, - этот ну как его...
четвереньках, так меньше беспокоит, как раненный в жопу ящер, выползаю
из амбулатории.
валом. И чтоб у него позвоночник высыпался в трусы! И чтоб у него на лбу
вместо ожидаемой венской залупы выросла ватина принцессы Савской. И чтоб
у него там завелись тараканы, которые не давали б ему ни на минуту
забыться. И чтоб амилнитрат попробовали все его родственники и в
особенности родственницы, и чтоб после этого первые стали бы активными
педофилами, а вторые - педофобами, а третьи - если б они нашлись -
запаршивели все!
детки потом ладошками насыпали ему могильный курган.
больному, он не берет денег за лекарства и в темноте передней ему целуют
руки. А вам в темноте передней целовали когда-нибудь руки?
катастрофическим количеством бинтов.
всего прочего он должен был еще учитывать крыс, убиваемых личным
составом. Семьдесят пять крыс равнялось десяти суткам отпуска.
и ту же крысу.
учета, а потом она летела в иллюминатор. И тут начинались чудеса: крыса
не тонула, она плавала по поверхности, потому что матросики перед тем,
как потащить ее к Лехе, надували ее, вставив ей тростинку в задницу.
она в бригадном холодильнике вместе с колбасой для комбрига, а комбриг
потом жаловался на бурление и газоотделение.
него на руках, после чего он стал фиксировать в журнале не крысу
целиком, а только ее хвост.
Круз Андрей
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Афанасьев Роман