Чтение 48–й страницы книги ~Колодец Единорога~

Как бишь твое имя, дейлкарл?

- Эйрар сын Эльвара из Трангстеда... господин, - отвечал Эйрар, вовсе
не в восторге от его снисходительно-величавого тона. Ему была гораздо
больше по сердцу простая, дружеская манера, которой придерживались
Звездные Воеводы, герцог Микалегон и даже принцесса Аргира, однако он
сказал себе, что так уж, видно, было заведено в императорском дворце
Стассии - и не захотел выглядеть невежей.

- Сразу видно, что тебе редко случалось бывать при нашем золотом дворе,
- заметил принц. - Иначе ты бы знал, что к твоему будущему императору и
властелину следует обращаться "ваше высочество". Какими умениями ты
обладаешь, Эйрар?

- Я немного смыслю в волшебном искусстве, ваше высочество, но этим
умением я предпочитаю не пользоваться.

- И правильно делаешь, ибо оно под запретом. Поди-ка сюда...

Он ущипнул Эйрара за руку.

- О, какие мускулы! Клянусь, ты уложил бы Балиньяна на обе лопатки, да,
пожалуй, и Гарруса. А в чем кроме чернокнижия ты еще преуспел?

- Еще я немного умею сражаться, ваше высочество.

Принц снисходительно улыбнулся.

- Мы, представители цивилизованных народов, считаем это не искусством,
но варварством. Только варвары способны калечить прекрасные молодые тела
ради того, чтобы похвастаться силой. Вот почему наш мудрый закон не
допускает к высоким должностям воинов; после посещения Колодца ты должен
был бы придумать себе иное занятие. Что мы можем сделать для тебя,
Эйрар?.. Кстати, каким образом тебе досталось подобное имя? Пожалуй, оно
могло бы принадлежать члену Дома; мы не вполне уверены в твоем праве
носить его...

- Ваше высочество, это имя издревле передается в нашем роду, - отвечал
Эйрар, предпочтя обойти молчанием первый вопрос: было в этом принце нечто
такое, отчего у Эйрара вставали дыбом волоски сзади на шее.

- Не страшно. Мы даруем тебе разрешение носить его и далее.

Принц вновь улыбнулся, его нога оказалась подле ноги Эйрара, но при
следующем же броске корабля трангстедец отодвинулся, сделав вид, что всему
виной качка. Улыбка на лице Аурария казалась приклеенной. Он сказал:

- Ты еще не ответил, что мы можем сделать для нашего верного подданного
и слуги. Кстати, нам доставляет особое удовольствие вливать, так сказать,
новую кровь в жилы древних стран. Даже, если ради этого приходится
раздавать титулы дейлкарлам, среди которых вообще нет
благороднорожденных...

Он помолчал, выжидая, чтобы укол попал в цель. Эйрар успел подумать о
том, как, должно быть, судили о его происхождении Аргира и остальные, ведь
достигли же их ушей какие-то разговоры о его происхождении - вплоть до
недоброй памяти поспешного заявления у врат Салмонессы. Принц Аурарий
сказал с прежней улыбкой:

- В Скроби полным-полно имений, которым недостает лишь крепких хозяев.
Впрочем, не лучше ли обсудить это за бокалом вина...

Он уже собрался хлопнуть в ладоши, но Эйрар остановил его отчаянным:

- Ваше высочество...

Улыбка пропала:

- Говори, мы слушаем.

- Как же я могу владеть имением в пределах Империи, если на мне - ее
проклятие?

- Как, ты не испил?..

- Из Колодца Единорога? Нет, ваше высочество.

- Ну, это легко поправить. Как только ты пригубишь, никакие проклятия
более не властны. Но и это мы можем обсудить... в более непринужденной
обстановке...

Пот покатился у Эйрара по спине и выступил на ладонях, хотя в каюте
было не жарко.

- Ваше высочество, не сегодня. Мои люди...

- Не бойся Балиньяна, это всего лишь слуга.

- Ваше высочество, я...

Принц Аурарий вздохнул и лениво откинулся на подушки:

- Что ж... значит, в другой раз. Разрешаем удалиться.

...На другой день солнце уже клонилось к западу, когда Эйрар увидел Ее
на том же месте, у поручней. Она удивленно посмеялась над его мрачной
неразговорчивостью; лишь через несколько минут она сумела вытянуть из
него, что-де ее братец склонял его к служению Колодцу: истинную причину
Эйрар так и не назвал. Аргира взволнованно играла пальцами, словно
разматывая невидимую нить.

- Не хотела бы я, чтобы ты... чтобы вообще кто-то принимал это
служение, - сказала она наконец, и теперь уже она надолго замолкла, между
тем как Эйрар не сводил с нее вопрошающих глаз. Всей Дейларне было
известно, что и процветанием и самим своим основанием Дом Аргименеса был
обязан именно Колодцу, этому чуду Вселенной. Он рад был бы спросить, но
почтение сковывало уста, и спустя время она заговорила сама:

- Сказать, почему?

- Если желаешь, милостивая госпожа...

- Да оставишь ты когда-нибудь титулы! И как только не надоест? Вот
Аурия, та... а впрочем, слушай... - И она поведала ему эту историю, сидя
на нижнем брусе громадной баллисты, прислонившись спиной к поручням,
кутаясь в теплый плащ от свежего морского бриза, что шевелил ее волосы,
снова и снова роняя на лицо русую прядь - принцесса убирала ее, едва
замечая.

- Колодец - Колодец Единорога - считают сокровищем нашей семьи. Вы,
дворяне Дейларны, с завистью смотрите из-за моря и думаете, какое, должно
быть, счастье обладать этим чудом, способным исцелить любую душевную рану.
Но задумывались ли вы о цене умиротворения, которое он приносит? Ведь
умиротворение одного может стать несчастьем другого. Некогда у меня был
братик чуть постарше меня самой - славный, веселый мальчик; мы вместе
росли. По обычаю нашего Дома, мы, дети, воспитывались в крестьянской семье
на западе, в Скроби. Видишь ли, мы, Аргимениды, считаем, что будущие
правители должны хорошо знать свой народ и его нужды. В те дни
предполагалось, что я со временем выйду замуж за какого-нибудь знатного
заморского государя, а для Аурии подыскивали жениха поближе, в графствах
внутри страны. Она ведь должна была наследовать после братика, а Дом не
желал в случае чего никаких иноземных претендентов на трон... Хотя теперь
сомнительно даже, останется ли наш Дом правящим!..

...Хутор, где мы воспитывались, стоял среди чудесных зеленых холмов. Я
хорошо помню, как они покатыми волнами уходили вдаль, эти холмы... Ты был
когда-нибудь в Скроби? Нет?..

Крестьяне, жившие там, были нам добрыми воспитателями и во всем
поступали с нами точно так же, как и со своими собственными детьми. У нас
были даже обязанности! Я, например, училась ходить за коровами и доить -
да, из-под этих самых пальцев брызгало в подойник теплое молоко... А мой
братик вместе со жнецами вязал снопы и вместе с ними возвращался, распевая
песни, домой, и пил домашний сидр у костров, которые мы жгли по ночам
каждую осень...

Как же мы были тогда счастливы!.. На праздник Зимнего Солнцеворота нас
обычно забирали назад во дворец. Мы уезжали по снежной дороге на санях с
колокольчиками, с эскортом всадников, распевая веселые песни. Однажды нам
было позволено взять с собой Бардиса. Дорогою он заметил песца, которого
собаки выпугнули из чащи; Бардис вскочил на ноги в несущихся санях,
выстрелил из лука и уложил его. Я помню: все вокруг было белым, на белом
снегу лежал белоснежный песец, а рядом - алое пятнышко крови.

"Как красиво!" - воскликнул мой братик, но я очень обиделась, когда
Бардис снял шкурку и подарил ее Бродри, а не мне. Я даже плакала потом
ночью, в постели. Сейчас бы я, конечно, не стала плакать из-за таких
пустяков, а тогда... хотя я думаю, дело было не столько в Бардисе, -
понимаешь, я уже привыкла считать своим домом хутор, и вдруг опять
оказалась в огромном, холодном дворцовом мраморном зале с его барельефами
и каменными кружевами, на огромной кровати с парчовыми занавесями. И
мама... она была ласкова со мной... но всегда оставалась величественной
императрицей... все время такой царственной, понимаешь? Она как будто не
слушала, когда я пыталась рассказать ей о хуторе. Аурия же все время надо
мной издевалась, дразнила меня "принцессой Мяу" и твердила, что если я
вообще выйду когда-нибудь замуж, то разве только за какого-нибудь
светловолосого языческого принца из Дзика...

Эйрар сделал движение, и она спохватилась:

- Ой, да, Бродри и Бардис, я совсем забыла, ведь ты их не знаешь.
Бардис был сыном наших приемных родителей. По мне, так он был куда лучше
всех этих знатных придворных юнцов. Он был таким сильным и столько умел...
а они годились только плясать и хихикать, да еще разливаться соловьями
перед девушками, ну, знаешь, нашептывать всякую чепуху вроде "О моя
красавица!.." Я-то прекрасно знала, что никакая я не красавица - обычная
застенчивая девчонка, ну точно как... Бардис - он тоже погибал от
смущения, попав ко двору. Аурия мне быстро указала все мои недостатки; она
говорила, что у меня ножки-соломинки и ужасный крестьянский загар. Все
правильно, и Бардис в самом деле подарил песцовую шкурку Бродри, а вовсе
не мне.

Она доводилась ему двоюродной сестрой и жила на хуторе по соседству,
так что мы часто ходили друг к другу и помогали в разных работах - и сеяли
вместе, и убирали. Из всех девчонок она была моей самой близкой подругой -
сколько ночей мы провели в одной кроватке бок о бок, сколькими секретами
поделились! Одним из таких секретов было, что она, кажется, начала
нравиться моему братику - он всегда подавал ей руку, переходя по камешкам
речку, и очень уж нежно целовал, когда мы здоровались, приходя в гости. У
девушек, знаешь ли, острый глаз на такие дела. Она часто говорила об этом
и все обдумывала, что сказать и как поступить, если однажды он заговорит с
ней о любви.