Чтение 48–й страницы книги ~Эшафот забвения~

- Ты переоденешься? - осторожно спросил Митяй.

- Это очень демократическое место. Никаких смокингов не нужно.

- Хорошо. Я буду готов через пятнадцать минут...Спустя час мы уже
подъезжали к ?Попугаю Флоберу?. За несколько кварталов до ресторана Митяй
начал беспокоиться.

- А как называется этот кабачок? - аккуратно спросил он.

- Знаешь, у меня очень плохая память на названия. Визуально помню, а вот
со всем остальным туговато. Сейчас свернешь налево, и выйдем прямо на цель.

...Парковка перед ?Попугаем Флобером? была отдана на откуп крутым
иномаркам. Вполне приличная ?девятка? Митяя выглядела здесь инородным телом,
бедной телятницей из совхоза, приехавшей в город к своим дальним зажиточным
родственникам.

Не доезжая до парковки, Митяй остановился, бросил руль и повернулся ко
мне: ноздри его раздувались.

- Так и знал, что ты меня подставишь! - прошипел он. - Говорил же сто
раз, не стоит доверять такой бабе, как ты!

- А в Чем, собственно, проблема, милый?

- Это кабак моего шефа.

- Ну и что?

- А то, что есть такое понятие - субординация.

- Что ты говоришь! Это когда дворня должна сидеть в людской и жрать за
печкой картофельные очистки? И дальше гардероба - ни-ни?

- Ты просто дура! При чем здесь картофельные очистки? При чем здесь
гардероб? Просто в этот кабак мы не ходим.

- Именно в этот?

- Да.

- Отчего же? Было письменное распоряжение? Циркуляр? Вас выстроили и
перед строем зачитали приказ?

Митяй растерялся. Он не мог сказать мне ничего вразумительного.

- Ну, нет, конечно. Просто это не принято, и все.

- А ты знаешь, что все, что не запрещено, - разрешено? Меня пригласил сам
Кравчук, и ты это слышал. Меня пригласил он, а я приглашаю тебя. Или ты
находишь это противоестественным? Конечно, есть такая вещь, как дешевое
холуйство...

- Ладно, только ты иди вперед.

- А ты? Зайдешь пописать в ближайшую подворотню?

- А я посмотрю, как тебя вышвырнут отсюда. Это доставит мне большое
удовольствие.

...В роскошном холле ?Попугая Флобера? меня встретил швейцар с лицом
бойца отряда специального назначения, прошедшего все горячие точки, включая
Абхазию и Приднестровье. Должно быть, и сейчас при желании у него под
униформой можно легко обнаружить установку ?Град?.

Швейцар критически осмотрел мой затрапезный наряд:

- Чего надо?

- Метрдотеля, - лаконично ответила я.

- А Папу Римского? Топай отсюда.

- Тогда к метрдотелю добавьте еще и книгу жалоб.

- Чего-чего?

- Не думаю, что Андрей Юрьевич останется доволен тем, как принимают его
гостей.

Имя Кравчука произвело магическое впечатление на швейцара. Он моментально
исчез и появился спустя несколько минут уже с метрдотелем, тем самым,
которого я уже видела, - скромный резидент под дипломатическим прикрытием,
наш человек в Гаване, вышедший в отставку Джеймс Бонд.

- Слушаю вас, - обратился ко мне Джеймс Бонд.

- Вы не узнаете меня? Я как-то обедала у вас с Андреем Юрьевичем...

- Да-да, конечно. Прошу вас. - Ни один мускул не дрогнул на лица
метрдотеля, именно с такой физиономией и нужно вербовать нечистых на руку
специалистов по стратегической оборонной инициативе. Кравчук отлично
вышколил своих людей, нужно отдать ему должное.

- Одну минутку.

Я вернулась к машине.

- Ну что? - заинтересованно спросил Митяй.

- Путь свободен.

- Сошло с рук?

- Мне все всегда сходит с рук. Идем, нас ждут. Всю ответственность я беру
на себя.

...Сказав, что в ?Попугае Флобере? царят демократические нравы, я сильно
погрешила против истины. Это был элитный кабак, где по вечерам собиралась
дорогая публика. Холеные грузины, давно отошедшие от продажи мандаринов и
перескочившие на шоу-бизнес; молодые банкиры с лицами профессоров математики
из Беркли; нефтяные царьки из северных провинций, страдающие зудом траты
денег. Несколько легко узнаваемых телевизионных морд в обществе таких же
узнаваемых супермоделей, похожих на изысканные торшеры; жены и любовницы в
декольте и бриллиантах, с открытыми спинами и голыми руками, все, через
одну, женщины-вамп и рафинированные стервы. И никакого кафешантана, никакой
развязной попсы, только струнный оркестр с неизменными Гайдном и Альбинони.

Что ж, очень изысканно. Чин чинарем.

- Ничего, что он без галстука? - кивнув на Митяя, спросила я у Джеймса
Бонда.

Митяй залился краской (бедный мальчик!), а метрдотель только хмыкнул
(старая закалка!).

- Ваш столик. Прошу. Сейчас подадут вино. - Он любезно отодвинул тяжелый
стул, и я тотчас же угнездилась на нем. - Меню, пожалуйста.

- Спасибо. Садись, милый, - цыкнула я на Митяя, с лица которого еще не
сошел смущенный румянец.

- Мать твою, мы выглядим как идиоты, - прошипел он, как только метрдотель
нас покинул.

- Отчего же?

- Посмотри на себя. Ты как будто со строек народного хозяйства
приперлась. И я не лучше! - Здесь Митяй явно преувеличивал: он выглядел
вполне сносно - отглаженные брючата, джемпер и свежая сорочка.

- Тебя это смущает?

- Откровенно говоря, да.

- Да наплюй ты на все. Слушай музыку, пей вино и наслаждайся жизнью.

- Вообще-то я не пью...

- Ты хоть раз можешь отступить от своих правил?

- Ну, хорошо, - нехотя согласился Митяй. И я подозревала, что он сделал
это только для того, чтобы избавиться от смущения.

- Что ты будешь есть? - спросила я, углубившись в меню.

- Не знаю... Мне все равно.

- Вот, например, шашлык по-карски...

- Я не ем мяса.

- Извини, протертого молочного супа в меню нет. Ладно, не злись, сейчас
подыщу тебе компромиссный вариант.... Салат из кинзы и свежих помидоров тебя
устроит? И сулугуни?

- Да.

- Господи, какой же ты скучный человек! Неужели хотя бы раз в жизни
нельзя наплевать на правила? - Я откинулась на спинку и поставила ногу на
стул.

- Зато с тобой не соскучишься... Ты бы еще с ботинками на скатерть
влезла, - укорил меня Митяй.

- Еще не время, - туманно пообещала я. Я заказала подошедшему официанту
множество блюд с потешными и трудно произносимыми грузинскими названиями и
две бутылки ?Цинандали? - в память о первом визите в ?Попугай Флобер?.
Официант разлил вино, и, когда он удалился, я подняла бокал:

- Хочу выпить за тебя, Митяй. Ты милый.

- Не очень-то ты разнообразна в эпитетах.

- Да нет, просто ничего, кроме этого, я в тебе не нахожу. Прости.

- А я не нахожу в тебе даже этого.

Боже мой, только сегодня утром я позволила жалкой мысли о том, что я хочу
его, уютно устроиться на груди. А еще вчера его тело, так безжалостно и так
нежно касавшееся меня, казалось мне таким привлекательным... Он не будет
спать с тобой, а ты не будешь спать с ним. Это невозможно...

Как жаль, что это невозможно. Я грустно посмотрела на Митяя и, не говоря
ни слова, выпила вино.

- Симпатичная музыка, - виновато сказал Митяй. Музыку можно было назвать
какой угодно, только не симпатичной.

- Это Дебюсси. ?Послеполуденный отдых фавна?. - Больше всего я боялась,
что Митяй спросит ?а кто такой Дебюсси??. Но он не спросил, и мне даже
захотелось поцеловать его за это.

Еда была вкусной, а вино легким - легким и смущающим душу одновременно.
Под Дебюсси между нами начали рушиться все барьеры, Гайдн ускорил этот
процесс, а третья бутылка ?Цинандали? довершила дело. Глаза Митяя снова
перестали быть уныло голубыми, в них появилась глубина и оттенки всех цветов
сразу. Спустя два часа я уже знала о нем все. Он выговаривался так, как
будто никто и никогда до этого не давал ему шанса быть услышанным.

- Черт его знает, почему я все это тебе рассказываю, - иногда пытался
оправдаться он.

В его жизни не было ничего примечательного, это была самая обыкновенная
жизнь, не заполненная ни особыми привязанностями, ни особой любовью. Даже
особой морали у него не было, только афоризмы в еженедельнике. Он два раза
ломал правую руку, три раза ему вправляли вывихнутое плечо; он перенес
сложную операцию на голеностопе и только потому не стал профессиональным
спортсменом. Все, что мучило его, ограничивалось мениском и растяжением
связок. Ему нравился порядок и темное белье, ему нравились натуральные
блондинки с маленькой грудью, это часто не совпадало, потому что все
блондинки в его жизни носили пятый размер лифчика.

- А Валентина? - не удержалась я.

- Мне не хотелось бы обсуждать это с тобой.