Чтение 48–й страницы книги ~Черт из табакерки~

отпала необходимость соблюдать тайну, вы можете зарегистрировать брак с
Альбиной и познакомить девочек.

Слава, не мигая, глядел на меня. Его мужественное лицо внезапно
показалось мне противным. С таким самодовольным видом фотомодели мужского
пола демонстрируют нижнее белье и рекламируют зубную пасту. Этакая смесь
самолюбования и легкого презрения к остальным людям, не наделенным
правильными чертами лица. Но мне никогда не нравились красавцы. Всегда
казалось, что мужчина должен гордиться не идеальной формой носа или рта, а
эрудированностью, интеллигентностью и широтой души.

- Нас с Альбиной ничего не связывает, - отмерил Слава.

- Как это? - оторопела я. - А Даша?

Рыбаков глубоко вздохнул, под тонкой майкой напряглись безупречные
мускулы. Небось целыми днями качается в тренажерном зале. Хотя, не надо
злиться, он же тренер и обязан поддерживать форму.

- Не скрою, - спокойно пояснил Слава, - у нас одно время была связь,
плодом которой явилась Дашенька. Но Альбина не ушла от мужа, более того, она
оставила девочку нам с матерью.

- Но...

- Следует отметить, - совершенно бесстрастно продолжал Рыбаков, - Альбина
- великолепная мать, она часто навещает Дашу и, являясь более чем
обеспеченной женщиной, дает определенную сумму на воспитание девочки. К
сожалению, моя зарплата невелика.

- Но... - попыталась я еще раз сбить плавную речь Славы. - Но...

- Но, - не сдался мужчина, - никаких взаимоотношений между нами нет.

- Как это!

- Очень просто. Любовь закончилась очень давно, но ради дочери мы
старательно, как могли, изображали любящую пару. Хотя, честно говоря,
подобное положение вещей начало меня угнетать и я давно хотел поговорить с
дочерью. Ну сказать, будто мы развелись. Самое обычное дело. Вряд ли она
станет страдать, ведь фактически ее воспитывала бабушка, моя мать.

- Как же так, - залепетала я. - Альбина утверждала совсем иное.

- Не знаю, что говорила вам госпожа Соловьева, но имейте в виду - ничего
общего с убийцей ни я, ни моя дочь иметь не будем.

- Она ждет вас, - тихо пробормотала я, - надеется. И потом, еще не было
суда, вдруг она не виновата?

Слава презрительно скривил губы.

- Меня никто за решетку не сажает, раз арестовали, значит, имелся повод,
- отчеканил он.

- И вы не станете знакомить Дашу с сестрой?

- Никогда. Да и какая она ей родственница...

- Ну ничего себе, - окончательно вышла я из себя. - Мать-то у них одна.

- Правда? - ухмыльнулся Слава. - Но это еще ни о чем не говорит.

- И не понес"те ей передачу? - Никогда. С убийцей не хочу иметь дело.

- Но...

- Простите, - твердо заявил мужчина, - дальнейший разговор не имеет
смысла.

Он встал, всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена. Пришлось
уходить, кипя от злости.

Пока лифт нес меня с последнего этажа вниз, в голове пылал пожар. Бывают
же такие люди! Горя от негодования, я вылетела во двор и понеслась к метро.
Сейчас добегу до автомата и попробую связаться с Антоном, хотя, чует мое
сердце, ничего хорошего...

- Простите, - раздался тоненький, ясный голосок. - Мне надо поговорить с
вами.

Я резко повернулась и увидела Дашу. Девочка сдула со лба светлую прядку и
спросила:

- Что с мамой?

- Она заболела, сильно, но не смертельно, ее отправят в санаторий, и,
скорей всего, ты ее несколько лет не увидишь.

Даша в упор посмотрела на меня и закусила нижнюю губу.

- Ага, а еще она работает радисткой в ФСБ и поэтому никогда не ночует у
нас. Не надо считать меня дурой, великолепно знаю, что у нее есть другая
семья.

Я почувствовала, как на сердце наваливается тяжесть.

- Сколько тебе лет?

- Десять, - с достоинством ответила девочка.

- Давай зайдем в кафе, - предложила я, указывая на веселые разноцветные
зонтики на той стороне проспекта.

Мы пошли к подземному переходу. Что же, ей десять годков, я в этом
возрасте великолепно разбиралась что к чему, бегала сама в школу, могла
приготовить немудреный обед и знала, с какой стороны нужно затаскивать на
диван пьяную Раису.

Мы сели за столик, и я попыталась начать издалека:

- Понимаешь, все очень непросто.

- Мама попала в тюрьму? - перебила Даша. - За что?

- Откуда знаешь? - изумилась я.

- Подумаешь, - фыркнула девочка. - Между прочим, из ванной великолепно
слышно, что в гостиной говорят. Когда меня из комнаты выгоняют, всегда делаю
вид, что иду мыться. Что мама сделала?

- Ее обвиняют в убийстве мужа...

- Никиты? Отца Вики?

- Ты все знаешь?

- Конечно.

- И кто рассказал?

- Сама узнала. Мама и папа редко эту ситуацию обсуждали, а вот бабушка
все время папу пилила. Только мама за порог, как бабуля начинает зудеть:
"Сколько это будет продолжаться, семьи нормальной нет, никогда Альбина денег
не дождется, ситуация тупиковая. Семьи нормальной нет, жены у тебя нет,
семьи нормальной нет, нет семьи, семьи нет..." А папа послушает, послушает,
да как рявкнет: "Мама, перестань!" Она и замолчит. А мне разрешат ее
увидеть?

Я растерялась.

- Не знаю, а ты хочешь?

- Конечно, - серьезно ответила Даша. - Наверное, ей там страшно и
тоскливо. И потом, кто же продукты передаст, говорят, в тюрьме голодают...

- Тебя совсем не пугает, что Альбину обвиняют в убийстве?

- Нет, - покачала головой Даша. - Она же моя мама. И потом, наверное, она
не хотела, случайно, да? Толкнула, а он упал? Так ведь?

И она посмотрела на меня голубыми глазами, похожими на полевые цветы.

Я растерянно пробормотала:

- Знаешь, вина Альбины не доказана, в деле много непонятных моментов.
Следователь разберется.

Даша тяжело вздохнула:

- Деньги кому достанутся?

Мне стало противно. Надо же, девочка казалась на первый взгляд вполне
приличной, и вот, пожалуйста.

- Какая разница! - излишне резко ответила я. - Понятно одно, только не
твоему папе!

- Очень даже большая разница, - твердо ответила Даша, - если средства
окажутся у Вики, то поеду к ней и попрошу дать взятку следователю,
много-много тысяч долларов, вот он маму и выпустит.

Я лишилась дара речи. Что это такое делается на моей Родине, если
маленькая девочка абсолютно уверена, что все проблемы можно решить при
помощи денег! Да я в ее возрасте свято верила в победу добра над злом!

- Деньги отцу теперь не нужны, - тихо продолжила Дашенька, накручивая на
палец легкую, светлую прядку.

- Да? А мне показалось, что он ради звонкой монеты готов на все! Извини,
но произвел такое впечатление.

Даша взяла тоненькими пальчиками пластмассовую ложечку и аккуратно
зачерпнула слегка подтаявшее мороженое.

- Бедный папа всегда хотел разбогатеть, но у него ничего не выходило.
Начал торговать сигаретами - прогорел, занялся автобизнесом - так чуть не
убили. А тренер копейки получает. Честно говоря, мы жили на бабушкину
зарплату и на те деньги, что приносила мама, она-то очень обеспечена. Но
сейчас папа больше не нуждается...

Девочка замолчала и принялась размазывать белый шарик по стенкам
креманки.

- Почему? - удивилась я. - Что же изменилось?

- Знаете, где папа работает?

- Вроде бы в спортзале тренером.

- Не в зале, а в клубе "Юнион трейдз", - пояснила Даша, - это целый
комплекс: тренажеры, шейпинг, аэробика, бассейн, парикмахерская, баня... Там
можно целый день провести, многие так и делают. Абонентная плата - две
тысячи в месяц.

- Две тысячи чего? - глупо поинтересовалась я.

- Долларов, конечно, не деревянных же, - хихикнула девочка, - поэтому в
"Юнионе" только очень богатые собираются. Элита шоу-бизнеса, всякие дети
банкиров, жены магнатов. Папа говорит, они потому так цены задрали, чтобы
посторонних отсечь. Вроде клуб и не закрытый, приходите, пожалуйста, но по
карману очень немногим. Папа работает в тренажерном зале, и там полгода тому
назад он познакомился с Кирой Волковой. Про Волкова слышали? Павла
Андреевича? Я отрицательно покачала головой:

- Нет.

- Ну как же, - удивилась Даша, - о нем часто по телевизору говорят, - он
владелец сети крупных супермаркетов "Материк еды". Видели эти магазины?

- Конечно, в нашем районе их целых три.

- А в нашем пять, - пояснила девочка. - Он жутко богатый, покруче Никиты
Соловьева будет, а Кира - единственная дочь, ей двадцать пять лет.

- Ну и что? - тихо спросила я, заранее зная ответ.

- А то! Она в папу влюбилась, у нас дома была, и они собрались пожениться