спальни донеслось ровное гуденье электробритвы, и, наконец, он появился на
кухне, свежий, пахнущий одеколоном. И все же Татьяна Спиридоновна
безошибочно угадала, что муж не в духе. Да, собственно говоря, это можно
было не угадывать, а заранее предположить: ночной их спор ничем не
кончился.
колебаний возобновила этот разговор: он касался слишком важного вопроса,
чтобы Павел Иванович принял решение по нему самостоятельно.
начала Татьяна Спиридоновна. - Но я тоже имею мнение. Я ему не верю! Вот
на столько не верю! - она большим пальцем отмерила на мизинце ничтожную
дольку. - Платить такие деньги!
возразил Павел Иванович, аккуратно выгребая ложечкой прилипший к стенкам
яичной скорлупы белок.
повторять. Помяни мое слово, ты горько пожалеешь.
"накаркивания" жены. Поэтому он поспешил быстрее закончить завтрак и на
прощанье буркнул:
"Арагви" прошел весьма удачно. Павел Иванович добился партии очень
ходового "левого" товара на весьма выгодных условиях. К концу обеда
настроение поднялось. Все было бы превосходно, если бы не мысль о
проклятом портсигаре из музея. И еще записка, которая со вчерашнего дня
жгла ему руки.
когда стало темнеть.
комнате за шатким столиком. Павел Иванович уж передал Сердюку купленные
для него продукты и водку. "Много тянет в одиночку, - удовлетворенно
отметил он про себя, скосив глаза на груду пустых бутылок в углу. - Авось
упьется".
карман.
обоих разбирало нетерпение,
видно, не подходит?
Иванович.
портсигар.
злостью, - над этим ломайте голову сами. Она у вас вон какая большая.
по-крупному.
интерес тоже.
- Его право не доверять".
того.
И чтоб узнала.
Иванович ощутил легкий озноб. "А может, махнуть рукой на это дело? -
трусливо подумал он. - Это же бог знает что такое!" Но тут замерещились
доллары, много, пачками, вожделенные бумажки, о которых он мечтал по
ночам. Черт возьми, последняя партия, и можно будет кончить эту игру с
огнем! Кончить раз и навсегда!
что подобное происходило с ним уже не первый раз.
надежды только на магазин.
пристанище. Судя по тому, что он первые ночи провел на вокзале, а потом у
случайно встреченного им Зернова, другого, более надежного и заранее
известного места у него не было. И если студия художника для него теперь
отпала, то вокзалы ничем себя не скомпрометировали. Значит...
теперь на все вокзалы Москвы. Узнать Сердюка им не составляло труда: у
сотрудников имелась фотография с превосходного портрета, сделанного
Зерновым.
предположить, что у Сердюка не было надежного места для ночевки, то и для
хранения краденых вещей его, вероятно, тоже не было.
ломбард, комиссионные магазины и скупки. Приметы вещей были им хорошо
известны.
следующем. Сердюк не знал об аресте Косого и должен был искать с ним
встречу. Где же? Вначале это был известный уже ресторан. Но сейчас он
отпал. Косой назначил Сердюку новое место для встречи: "У Слона". Это
оказался магазин культтоваров. И Цветков перенес свое внимание на этот
магазин. Но не только на него...
Цветков был прирожденным оперативником. Это качество включало в себя,
помимо умения разбираться в самых порой сложных людских характерах и
жизненных ситуациях, помимо тонкой наблюдательности, еще и фантазию,
выдумку, уменье найти при любых обстоятельствах не пассивную, а активную
форму борьбы, не ждать, не обороняться, а всегда наступать.
была только началом этой активной формы борьбы. Цветков решил использовать
записку не только как приманку.
победы. Победа тут добывается потом и... кровью. Да и то не всегда.
появлялся. Затем стала ясна неудача второй линии: нигде не появлялись и
вещи Починского.
уверен в этом: ведь у Сердюка было здесь какое-то "дело", кроме того, он
не знал об аресте Косого, а история с Зерновым, как и исчезновение его от
Откаленко, была лишь результатом его особой настороженности и
подозрительности, ибо Откаленко ничем себя не выдал. И тогда вывод из
неудачи двух линий поиска был один: Сердюк нашел себе новое прибежище.
Именно нашел, внезапно и, возможно, неожиданно. И это чрезвычайно
осложняло все дело.
взволнованный Лосев доложил Цветкову об исчезновении записки.
другом месте.
продиктовал Полуянову Косой. Ее содержание не имело бы значения, приди за
ней сам Сердюк. В этом случае его просто тут же взяли бы. Но Цветков учел
и другой вариант: Сердюк мог подослать за ней кого-нибудь. В этом случае
должен был "сработать" сам текст записки, тем более что пришедшего за ней
человека сотрудники могли и не заметить, могли и пропустить.
если сам он побоится по какой-либо причине прийти в магазин. Текст этот
был такой: "К Слону идти неохота. Давай жми в обед на сквер перед Театром
Советской Армии, там, где камень".