встречаясь в столовой, в очереди за зарплатой, на профсоюзном собрании и
просто в коридорах. Хуже того, его новая подруга тоже работала в Институте;
равно, как и ее бывший муж. Таня было собралась мужа этого закадрить (и,
тем самым, замкнуть круг), однако передумала: он ей, во-первых, не
нравился; а во-вторых, уже обзавелся новой подругой -- таниной
приятельницей Зобицкой.
оттенок.
художник, -- на два года. А параллельно с ним -- странный тип Гоша,
возникавший спонтанно каждые два месяца и оставлявший на хранение
атташе-кейс с шифром. Причем, как только Игорек в пьяном виде под машину
попал, так тут же и Гоша исчез и больше не появлялся -- за его
атташе-кейсом потом из милиции приходили, помнишь? Затем какие-то еще
возникали, кратковременные -- кто на год, кто на полгода ... А последним
был физик Женька: ворвался в твою жизнь, словно смерч, влюбил в себя чуть
ли не насильно, а потом смотался в Австралию -- с женой и деточками. И все
твои мужчины тебя не любили, а использовали: Давид брал у тебя молодость,
Иван -- здоровье, Игорек -- уют, а для Гоши -- ты просто работала камерой
хранения ...
Он меня на год моложе был, да и здоровей -- скорее уж я его душевным
здоровьем пользовалась ... Нет, Женька, хоть в Австралию и уехал, а меня
любил! Он просто детей не мог бросить.
оставившей его любовницы. Он тебя использовал в качестве лекарства для
своего самолюбия!
царила полная и окончательная ясность -- она знала ответы на все свои
вопросы. (Насторожившийся дом прислушивался к ее дыханию тысячей невидимых
ушей. Невозмутимые стенные часы прокалывали темноту остриями светящихся
стрелок.) Таня встала, неторопливо прошла в свою комнату и сбросила халат
на пол. Порывшись в комоде, одела трусики, лифчик, колготки и комбинацию --
все с иголочки новое и подобранное в тон (отложила для встречи Малыша после
Госпиталя). Потом распахнула шкаф и стала перебирать свой гардероб: не то
... не то ... не то ... вот это. Она выбрала длинное бархатное платье с
необычной завязкой у пояса -- точную копию того, в котором впервые
встретила Малыша. Теперь причесаться ... косметика ... кольца ... серьги
... бусы ... Через полчаса Таня была во всеоружие, даже шрам -- и тот исчез
с ее лица без следа. Надев туфли на высоком каблуке, она спустилась в
гараж, села в машину и завела мотор. Так, ничего не забыла? Вроде бы ничего
... ну, с Богом! Она посмотрела на часы (без десяти шесть), отпустила
тормоз и выехала на улицу. Пустой, как морская ракушка, дом равнодушно
смотрел ей вслед слепыми глазницами окон.
лужи на сером асфальте источали к небу белые спирали тумана. Таня свернула
на пустынную дорогу, ведущую к центру Города.
шикарных магазинов, кафе ... а вот крошечный сквер, в котором так уютно
бывало, сидя под навесом, выпить чашечку горячего шоколада. Черные стволы
деревьев переплелись сонмами безлистных веток. Молчаливая скамейка
безмятежно блестела каплями росы.) Поблуждав в лабиринте узких улиц, Таня
выехала на мост через Городскую Бухту. Рассекаемое молоко тумана вихрилось
позади автомобиля десятками маленьких смерчей. Удивленные светофоры
разноцветно глазели по сторонам.
поглубже. (Управлять машиной в туфлях на каблуке было неудобно.) На левой
стороне улицы теснились коттеджи, на правой -- раскинулся парк, позади
которого угадывался океан.
раз проверила логику своего решения:
на тормоз -- автомобиль плавно остановился.
через триста, резко сворачивало влево -- парк на правой стороне остался
позади. Таня вылезла из машины, подошла к краю дороги и посмотрела вниз:
нагромождение мокрых валунов уходило по наклонной плоскости к далекой белой
линии прибоя, дальше ворочалось серое месиво холодного океана. Уже почти
рассвело. Дождя не было, но воздух насыщала влага. Негромко рычал мотор
автомобиля. С океана доносился еле слышный рев разбивавшихся о скалы волн.
заднего обзора, поправила прическу. Потом перевела ручку передач в
положение "Drive" -- автомобиль тронулся с места. Ремень безопасности
остался непристегнут.
быстрее ... быстрее ... быстрее ... Уличные фонари и столбы с дорожными
знаками с ревом пролетали мимо, влажный холодный воздух хлестал в открытое
окно -- ну, давай ... сейчас! Разбив на куски невысокий кирпичный парапет,
машина вылетела с дороги, описала крутую дугу и врезалась носом в камни.
Раздался глухой удар и скрежет сминаемого металла, Таню с силой ударило
лицом о рулевое колесо (надувной мешок-амортизатор почему-то не сработал).
Сознания она не потеряла -- просто было очень больно ... а машина, грузно
подпрыгнув, перевернулась в воздухе и покатилась вниз по склону.
Таня откуда-то поняла, что ее решение правильно. Оставалось лишь немного
подождать -- и она вновь увидит своего Малыша.
изменилось до неузнаваемости. Пол стал грязно-серым, стены -- прорезаны
извилистыми трещинами, часть листьев в вазе засохла, часть -- сгнила ... да
и не ваза то была, а какой-то уродливый сосуд из странного пористого
пластика. Даже краска на тумбочке -- и та облупилась и свисала теперь
длинными неопрятными клочьями. А холод? Почему стало так холодно?... А
откуда взялся этот отвратительный запах? Привстав на локте, Франц потряс
головой -- и картинка перед его глазами переменилась, как в калейдоскопе:
трещины на стенах затянулись, тумбочка заблестела свежей краской, запах
исчез, ваза плавно изменила форму и опять стала хрустальной ... Что за
бред? Он еще раз потряс головой -- и предметы стали меняться непрерывно, не
останавливаясь ни на секунду ...
Вставайте, пора ехать.
человека в плавно менявшемся дверном проеме. А-а, Фриц ... -- и, будто
услыхав его мысли, лицо человека на мгновение зафиксировало свои черты:
карие выразительные глаза, небольшие усы, очки в черной выгнутой оправе. Но
тут же все поплыло опять -- лицо, фигура, стены, запахи, пол ...
Галлюцинации, понимаете, замучили ... -- он поразился нелепости своих слов.
менял громкость, высоту и тембр. -- Ничего, на Четвертом Ярусе возобновите
курс -- и все будет в порядке.
Таня легла к нему в постель. Сначала это было слабое дрожание отдельных
предметов и легкие изменения цветов, потом появился неприятный сладковатый
запах. Лекарства! -- ему не дали вечером лекарств! У Тани оказались с собой
ее витамины -- однако принимать первые попавшиеся таблетки, вместо нужных,
Францу показалось глупым. "Когда я прижимаюсь к тебе, малыш, мне легче. --
сказал он, -- Даже рана в груди не болит." -- и Таня прильнула к нему всем
телом.
тембра голоса, было слышно, что Фриц удивлен. -- Она же не собиралась вас
провожать.
плавно менявший температуру пол. -- Вы принесли одежду?
-- Я сейчас.
промежутки теряли протяженность сразу же по их прошествии. Франц не мог