Чтение 48–й страницы книги ~Похищение Тесея~

дверные проемы и занавески, то многочисленные служанки, которыми кишел
дворец, казались тенями -- такими, наверное, кажутся друг дружке муравьи в
глубинах муравейника.

Коре предстояло отыскать нервный узел двора -- покои Медеи.

Это оказалось не так-то легко, не потому, что покои были особо
запрятаны. Просто они почти не отличались от покоев других родственниц царя,
которых тоже оказалось немало.

Когда Кора уже решила, что ничего не отыщет и лучше возобновить поиски
к вечеру, когда нападение на Тесея станет наиболее реальным, ей повезло.

Она шла по какому-то черному узкому коридору, смахивая с лица клочья
паутины, стараясь не уронить ненароком что-нибудь из ломаной мебели,
сваленной там, и не поднять лишнего шума, как услышала за перегородкой
громкий разговор. Беседующие не таились и не понижали голосов -- видно, они
были убеждены в том, что их никто не может подслушать.

-- Ты видел его? -- послышался низкий глуховатый голос Медеи. -- И
какое он произвел на тебя впечатление?

-- Милый юноша. Я хотел бы иметь такого сына... Длинная пауза. Кора
поняла, что Медея старается взять себя в руки. Потом снова ее голос: -- У
тебя есть сын.

-- Я стар. Боюсь, что не доживу до того момента, когда он сможет
поднять мой меч. А если я оставлю царство мальчику, вас затравят мои
родственники.

-- Я волшебница и целительница, -- ответила грузинка. -- Ты будешь жить
много лет, ты увидишь, как поднимут мечи твои правнуки. Ты у меня самый
молодой и красивый...

-- Ах, Медея, как мне трудно поверить в твою любовь! Я дал тебе приют,
когда толпа хотела тебя растерзать. Ты дала мне сына. Но о любви разговора
не шло. -- А я понемногу полюбила тебя, старый дурак! -- Ну ладно...
ладно... мне же щекотно! Медея, прекрати! Вспомни, сколько мне лет! -- Зевсу
куда больше... -- Зевс -- бог.

-- Ты -- выше всех богов, ты -- царь Афин. Народ беспрестанно славит
твою мудрость... -- Медея!

-- Эгей... О! Как ты могуч! Обними меня еще крепче! Коре стало стыдно
подслушивать далее, потому что если в восклицаниях и отдельных словах
супругов можно было уловить смысл, то он не имел никакого отношения к
сегодняшним событиям.

Но Кора не сразу отошла от опочивальни царя, потому что старалась
сообразить, в какой стороне может находиться комната, выделенная Тесею. Ей
пришла в голову неприятная мысль: пока они будут ужинать, Медее нетрудно
подослать верных работников, которые подпилят балки над ложем Тесея, и ночью
он погибнет именно так, как нужно Клариссе и клану Кларенса. Может быть,
Медея за эти годы и в самом деле полюбила царя Эгея и хочет, чтобы он пожил
подольше, пока Мед не сможет занять престол. Но опасность, грозящая Тесею,
от этого не уменьшается.

Когда Кора сообразила, куда двигаться по этому лабиринту, сквозь звуки
поцелуев и страстные вздохи прорезался вполне спокойный голос царицы.

-- Эгей, я хотела спросить, -- произнесла она, -- а как тебе показались
нынешние гости?

-- Милейшие люди, -- с придыханием ответил Эгей, -- милейшие люди... О,
как я счастлив!

-- Осторожнее! Со мной такого еще никогда не было! Я умираю от счастья!
Все эти титулованные мальчишки и мизинца твоего не стоят! Кто научил тебя
так обращаться с женщиной? -- Жизненный опыт, любимая! -- О, не бросай меня,
не оставляй, иди ко мне, мой старый вепрь!

-- Ты совсем другая сегодня! Я тебя не узнаю! Ты трепещешь, словно
только что пойманная лань!

Но тут торжествующий счастливый крик Медеи озарил всю парадную часть
дворца. Замерли повара и поварята у своих плит, замерли кухонные мужики и
подавальщики, мойщики посуды и резчики мяса... И каждый подумал о том, самом
счастливом миге его собственной любви, который уже миновал или на который
;еще можно надеяться. Кора печально вздохнула.

Любая нормальная женщина хочет быть счастлива, как Кларисса... черт
побери, как Медея! А может, в этом и есть секрет бурной любовной сцены,
которую Кора случайно подслушала...

Какое-то время было тихо. Лишь быстрое и нежное .дыхание доносилось из
царской опочивальни. Потом она услышала голос Медеи:

-- Надеюсь, ты понял, возлюбленный, что они не те, за кого себя выдают?

Некоторое время Эгей тяжело дышал, приходил в себя после ласк Медеи,
потом спросил: -- Почему ты так решила?

-- Ну, с этой так называемой Корой все ясно! -- сказала она твердо. --
Никакая она не Кора и не Персефона, я отлично знаю в лицо всех богинь, и уж
тем более таких выдающихся, как богиня подземного царства.

-- Вот и я подумал, -- отозвался Эгей. -- Слишком она молода и красива
для такой должности. Нет в ней ничего страшного. Милейшее, добрейшее
создание.

-- Ты, как всегда, прав, мой кролик. Но чувствую я, что наши дела
никуда не годятся, если шпионы спокойно разгуливают по дворцу и вынюхивают,
что где лежит. -- Я тебя не понял, крошка!

--А я не понимаю тебя. С твоим государственным опытом! С твоим
политическим чутьем... и так попасться! Ты что, не догадался, что этот Тесей
-- искусственный человек? -- Как так искусственный?

-- Тебе в женской вышивальне сидеть, а не на престоле! К тебе во дворец
пробралась парочка политических террористов! Это вовсе не люди! -- В голосе
Медеи появились визгливые, кухонные интонации.

-- А кто же? -- Ты Дедала помнишь?

-- Еще бы не помнить, -- ответил Эгей. -- Великий мастер, но, по-моему,
слабый человек.

-- Я бы его не назвала слабым. Есть другие слова для этого поступка.

Кора замерла, чтобы не пропустить ни слова. Ведь она в детстве читала
про Дедала и Икара. Она отлично помнила, что Дедал изобрел воздухоплавание,
что он сделал себе и своему сыну Икару крылья и скрепил их воском, а потом
велел Икару не подниматься близко к Солнцу, а то воск растопится -- и тогда
молодой человек с небес упадет в море. Все прогрессивное человечество с тех
пор любит образ Икара, как человека, устремившегося к Солнцу, даже рискуя
погибнуть! Конечно же, она об этом знала, но при чем здесь Тесей?

-- Не великий мастер! -- кричала Медея. -- Это типичный случай
сальеризма! Если ты подонок, значит, ты не великий мастер.

Кларисса! -- чуть не закричала Кора. Что ты делаешь! Сальери еще нет!
Этого понятия не существует...

-- Давай не будем спорить в такой момент, -- взмолился Эгей. -- С
тобой, усладившей меня необычными ласками грузинских земель, я готов
согласиться во всем. Давай не будем ссориться, и если ты полагаешь, что мы
имеем дело со случаем сальеризма, то не мне с тобой спорить. Все, поняла
Кора, я схожу с ума. -- Но тем не менее я должна открыть тебе глаза на этого
юношу.

-- Открывай, -- лениво откликнулся Эгей. Коре показалось, что он
намеревается задремать. -- Слышал ли ты когда-нибудь о том, что Дедал сделал
для Миноса девять искусственных юношей из смолы редких пород деревьев, столь
схожих с настоящими, что отличить их можно было лишь по их совершенству. --
Зачем? -- удивился Эгей.

-- Это -- идеальные шпионы, убийцы, лазутчики. Минос ненавидит тебя за
смерть Андрогея. -- Я его не убивал. Он сам упал и умер. -- Я не спрашиваю,
как он умер. Минос убежден в твоем злом умысле! Он отбирает у Афин дань --
юношей и девушек. А теперь он подослал к тебе идеального шпиона,
искусственного человека. Скажи, знаешь ли ты обыкновенного юношу, который
мог за три дня истребить почти голыми руками всех великих и непобедимых
бандитов и разбойников побережья Арголиды и Аттики? -- Нет, о таком я не
слышал.

-- А видел ли ты, с какой легкостью он носит железную палицу, которую
мог бы поднять только Геракл? -- А вдруг он и на самом деле сын Посейдона?
-- У Посейдона сыновья в каждой деревне, он сам не знает их числа. Сейчас я
тебе сообщу, что я дочка Посейдона. А дальше что?

-- С меня достаточно того, что ты внучка самого Гелиоса, -- не без
гордости возразил Эгей.

-- Так что отбрось сомнения. Этот самый Тесей -- шпион Миноса. Он уже
обследовал все побережье Аттики, отыскивая самые удобные места для высадки
десанта. Теперь же ты будешь эту куклу развлекать в своем дворце.
Поздравляю! Хватит с меня уж того, что весь цивилизованный мир смеется над
тем, как ты служишь этому грязному отвратительному Миносу.

-- Я не служу ему... Это условия мирного договора! Они сильнее нас!

-- Теперь ему мало этого! Он подослал к тебе лазутчика, чтобы забрать
не дюжину лучших, а отобрать и убить или Отдать в рабство всех афинских
юношей и девушек.

Слышно было, как Медея опустила ноги на пол и возит ступнями по плиткам
пола, разыскивая в темноте сандалии. -- Что же делать? -- спросил Эгей.

-- Ты должен показать себя настоящим мужчиной. Ты должен плюнуть в лицо
этому мужлану. Ты должен наконец сказать "нет"!

-- Но разве могут Афины сравниться по силе с Критом? Да он камня на
камне от нас не оставит!

-- Трус! Старикашка! -- Это говорила не Медея, а Кларисса. -- Афины
должны остаться в истории мира как величайший центр цивилизации. Твоим
именем должны называть моря! А кто запомнит какого-то Ми-носа? Может,
потому, что он вырастил в семье Минотавра, -- ничего себе наклонности!
Такого изощренного разврата я не встречала даже в солдатских анекдотах. --
Но это его боль, его беда... -- А почему мы должны за это расплачиваться? --
не сдавалась Медея. -- Почему очередная подлая выдумка Дедала должна стоить
жизни нашим с тобой лучшим детям? Почему? Эгей вздохнул и не ответил.

-- Я собственными руками уничтожу этого робота! -- заявила Медея. --
Кого?

-- Деревянного шпиона, сделанного подлецом Дедалом.