Чтение 48–й страницы книги ~Несущий Свет~

Похоже, более глупого вопроса придумать было нельзя. Белый гад вновь
залился таким искренним смехом, что Степе даже стало завидно.

- Чего хохочешь, недорезанный?

- Ну Косухин! Приятно видеть, что вы все тот же... Нет, Степан, я не
вступал в РККА. Я вообще не Арцеулов. Разрешите отрекомендоваться:
Ростислав Коваленко, заместитель начальника снабжения Киевского
укрепрайона. Нахожусь в отпуске по ранению...

- Шпион, значит... - обреченно вздохнул Степа.

Арцеулов, похоже, хотел вновь рассмеяться, но, взглянув на совсем
растерявшегося Косухина, передумал:

- Я не шпион, Степан. Мне не на кого шпионить, да и незачем. Я занят
куда более невинным делом - пытаюсь сохранить свою никому не нужную
персону. Я конечно мог полчаса назад пристрелить вашего Бронштейна, только
зачем? Вы же его сами и съедите, без всякой посторонней помощи...

Раньше бы Косухин не преминул дать отпор подобному глумлению, но
теперь проявил слабину и смолчал.

- Я ведь читал, что творилось на вашем сонмище. И вашу речь тоже,
Степан. Напрасно защищали Лейбу - он обречен. Он был нужен год назад, а
сейчас настало время иных...

И вновь Косухин отмолчался. Он вспомнил свою речь на съезде -
искреннюю, горячую, но, как он и сам понимал, совершенно наивную. С ними,
фронтовиками, победителями белой гидры, как-то очень быстро перестали
считаться...

- Ну это, ладно, Ростислав, - Степа вздохнул, нужные слова никак не
приходили. - Коваленко - так Коваленко, чердынь-калуга... Как ты из
Крыма... это... уехал?

В глазах Арцеулова блеснул злой огонек - и тут же погас. Оба они
подумали об одном и том же. В ноябре Фрунзе обещал амнистию. Многие
поверили - и теперь черноморские рыбы жирели на даровом корме.

- Вашими молитвами, Степан. Вовремя предупредили, чтоб не верил вашим
сиренам... Я отплыл на шаланде, которой командовал сущий разбойник с
морской фамилией Ставриди. Он довез до Одессы и предложил на выбор целых
три "ксивы" - если я точно освоил ваш новый язык. Я выбрал документы этого
Коваленко - чтоб к новому имени не привыкать. Зиму поездил, пообщался с
теми, кого чека еще к стенке не поставила. А теперь вижу - пора за дело...

- Ты о чем это? - вопрос был лишним. Степа и так понимал, о каком
деле говорит беляк.

- Как я понял, вы никого не видели и ни с кем не разговаривали.

Степа покачал головой.

- И о вашем брате - ничего?

- Нет...

Арцеулов на миг задумался:

- Степан, может не стоит вас в это втравливать? Вы, я вижу, успешно
служите, комиссары от вас в восторге. Вот и второй орден. Кстати,
поздравляю.

- Глумишься, кадет? - Косухин вновь вздохнул, чувствуя что не в силах
дать отпор очередной вражеской провокации. Арцеулов недобро усмехнулся:

- Поздравляю вполне искренно. Вы делаете нашу работу. Насколько я
помню, именно кронштадтцы штурмовали Зимний. Революция - это свинья,
пожирающая своих детей - помните? Это лишь начало. Но, если хотите, я
исчезну. Мне, собственно, нечего терять, а у вас - другие ставки...

Косухин ответил не сразу. Если он сейчас скажет "нет", Ростислав
будет действовать один, сложит свою дурную интеллигентскую голову, а он,
Степка Косухин, благополучно дотянет до персонального кабинета и до
кирпичной стенки, где его добьют прикладами мордастые ребята...

- Я, это... бумаги читал. Секретные... Мол, Венцлав и все такое...
научные опыты, чердынь-калуга...

Арцеулов кивнул:

- Помниться, вы уже делились этой версией. Значит, все-таки поверили?

- Нет... - слово далось тяжело, но дальше пошло немного легче. -
Чувствую, врут, чердынь-калуга! Верней, вокруг ходят, но правды не
говорят. Но ведь как подступиться? Вон, думал с товарищем Троцким
поговорить...

Степа безнадежно махнул рукой.

- И хорошо, что не поговорили. Эту крепость в лоб брать нельзя. Они
велели вам молчать - ну что ж, молчите покуда. Надо всегда искать слабое
звено - и начинать с него. За что мы можем взяться? - Арцеулов подождал и,
видя, что Степа молчит, ответил сам: - В Шекар-Гомп нам больше не сунуться
- раз. Что-либо выяснять в вашем ЦК нельзя - это два. Что остается?

Косухин уже знал ответ. Там, во Франции, он уже держал в руках
ниточку.

- Берг... Который Наташин дядя... Только ведь он - в Париже,
чердынь-калуга!

- Берг в России, Степан. Поэтому я нашел вас...

Степа изумленно поглядел на Арцеулова. Подполковник был спокоен и
решителен, словно командующий перед генеральной битвой. Косухин поневоле
позавидовал этому спокойствию и этой решимости...

- Сейчас мне надо спешить, - Арцеулов мельком взглянул на часы. - Вы
должны получить отпуск после ранения. Встретимся в Столице у вашего
Лунина. Кстати, Николай передает вам привет.

- Ты, выходит, и с ним познакомился?

- А как же! Он уже дома. Бритый, худой, но полный оптимизма.
Серьезный молодой человек.

Косухин кивнул. Колька Лунин был действительно серьезным парнем.

- Ты это, Ростислав, у него каменюку забрал? Которую мы в Безбаховке
нашли?

- Она у него? - удивился Арцеулов. - Нет, он же не знает, кто я.
Самое интересное, деревянные таблички тоже у него. Я просил сохранить,
пока не вернусь.

- Ага, - вспомнил Степа. - Прочитал?

- Нет. Но пытаюсь. Ну выздоравливайте, красный командир. И учтите,
вас ждут сюрпризы. Некоторые приготовил я. А вот других опасайтесь...

Арцеулов улыбнулся, пожал Степе руку и оставил его одного у
темнеющего окна. Странно, но неожиданная встреча ошеломила лишь поначалу.
Наверно, он был уже давно готов к этому.

Через два дня Косухин получил свои документы и заодно - месячный
отпуск. Оставалось достать билет в Столицу, но в последний момент
мальчишка-курьер разыскал Степу и передал ему телеграмму. Товарищу
Косухину предписывалось немедленно явиться в ЦК.

Косухин тут же вспомнил о сюрпризах. Очевидно, этот подготовил не
Арцеулов. Странно, в Центральном Комитете им не должны интересоваться -
скорее, командира 256-го полка вызвали бы в военное ведомство. Мелькнула
мысль выправить документы на имя какого-нибудь Степана Иваненко и
использовать свой немалый опыт конспиративной работы. Но Косухин отогнал
соблазн. Уходить "на дно" рано. Покуда он чист, грехи его партией прощены,
и он может не бояться вызова в кабинет на Старой площади. К тому же, "на
нелегалке" долго продержаться нельзя. Косухин имел представления о методах
славной ВЧК, догадываясь, что уж его-то будут искать и найдут даже из-под
земли...

Прямо с Петроградского вокзала. Косухин направился в Центральный
Комитет. Там его не ждали. Дежурный долго листал списки, и Степа уже начал
подумывать о какой-то странной ошибке, когда наконец ему назвали номер
кабинета. Выходит, он все-таки кому-то нужен. Фамилию того, кому
принадлежал кабинет, дежурный почему-то не сообщил.

Степа постучал и услышал басовитое: "Входи!" Голос был знакомым, и
Косухин почти не удивился, увидев за столом грандиозную фигуру
чудо-богатыря революции - незабвенного Прова Самсоновича.

- Ну, здоров, здоров, товарищ Косухин! - Чудов даже встал со стула,
вернее с нескольких подушек, позволявших ему доставать до поверхности
стола. - Давно, давно не видел! Ну, проходь!

Товарищ Чудов был столь же квадратен, даже, пожалуй, набрал за этот
год мощи, дабы в полной силе противостоять белым гадам и прочим
недобиткам. Могучая длань долго жала Степину руку. Внутри Прова
Самсоновича что-то клокотало, булькало, словно революционная энергия, не
находя должного применения, стремилась наружу.

- Ну, покажись, покажись! - Чудов оглядел Степу требовательным,
заботливым оком истинного большевика и, похоже, остался доволен. -
Молодец, молодец. Орден, стало быть, - это хорошо, хорошо...

Косухин слушал столпа сибирского большевизма с невозмутимым видом.
Интересно, еще в прошлом январе Пров Самсонович казался если не образцом,
то, по крайней мере, весьма достойным товарищем, заслуживающим всяческого
уважения. "Клоп" - вспомнилось словечко злоязыкого Арцеулова, и Степа
вдруг понял, что дело не только во внешнем сходстве. Товарищ Чудов тоже
мастак пить чужую кровь...

Пров Самсонович продолжал греметь. Вначале Степа слушал с опаской, но
вскоре успокоился. Чудов прибыл в Столицу месяц назад. Степина история ему
была известна только из докладной в Сиббюро, стало быть, лишние вопросы
исключались. Косухин еще раз вспомнил свою легенду. Тут его не поймают. Но
Пров Самсонович и не собирался выискивать в истории красного командира
Степы что-либо подозрительное. Он вообще не думал о прошлом. Как истинный
большевик, он рассуждал о будущем:

- Ну ты, это, здорово белых гадов обставил! Не дал им над
пролетарской костью глумиться! Аж в Индию забрался - ну молодец! Будешь у
нас по индийскому пролетариату первым специалистом...

Косухин еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Он представил себя на
площади в Дели агитирующим индийских трудящихся за мировую революцию.
Выходило забавно. И тут же поймал себя на мысли, что совсем недавно
подобное вовсе не казалось забавным, напротив...