Чтение 48–й страницы книги ~Овернский клирик~

защищают.

Выше, выше... Толпа уже преодолела последние неровности склона и вывалила
на ровную площадку перед воротами. Ствол тяжело опустился на землю. Люди
суетились, опасливо поглядывая вверх, но замок по-прежнему молчал. Наконец
огромное дерево вновь приподнялось над землей. Его обрубленный конец смотрел
прямо на окованные железом створки. Я знал - дюжину ударов ворота выдержат.
Дюжину - но не больше.

Правда, за воротами - узкое пространство надвратной башни, но за бойницами
нет лучников, способных перестрелять штурмующих. Даже если д'Эконсбефы
озаботились населить башню призраками, козопасы рано или поздно разберутся.
Значит, все? Конец?

Ствол дрогнул и пополз вперед - медленно, затем , быстрее, быстрее... Я
ждал удара - первого, от которого ворота вздрогнут. Еще мгновение...

Крик - тысячеголосый, отчаянный. Ансельм побледнел и схватил меня за руку.

- Слава Богу!

- А-а-а! - изрядно испуганный нормандец тоже прикоснулся к моему локтю. -
Это... Ну... Это!!!

"Это" я так и не увидел. Зато увидели другие. Ствол дрогнул, покачнулся и
внезапно рухнул на землю. Люди-муравьи разбегались, падая, катясь вниз по
склону. Следом за ними двинулся и страшный таран. Вначале медленно, покачиваясь
на ухабах, затем все быстрее, подпрыгивая, сметая невысокие кусты. Вот он догнал
одного из бегущих, смял, прокатился по упавшему телу и помчался дальше. Упали
еще двое, затем еще...

Долина ревела. Людское море ходило волнами, и тут я заметил, что от моря
отделяются первые, пока еще маленькие, ручейки, устремившиеся в сторону леса.
Бегут. Пока еще десятки, но это лишь начало.

- Брат Ансельм! - не выдержал я. - Что вы видите?

- Вы не поверите! - на лице итальянца снова была улыбка, больше похожая на
гримасу. - Ну, фокусники!

- Огонь, - вздохнул Пьер. - У ворот стена огня быть. Огонь высокий есть.
Огонь вниз спускаться... Сейчас огонь у ручья ходить...

Я попытался представить - прямо перед носом тех, кто волок таран, внезапно
вспыхивает пламя. Наверное, д'Эконсбефы позаботились, чтобы "фокус" впечатлял.
Треск, запах гари, жар... Да, тут не до рассуждений, тут любой побежит!

Ствол был уже у ручья. За ним тянулся страшный след - выломанные кусты,
сорванные с места камни и люди, люди, люди... Наверное, треть тех, кто шел на
приступ, осталась на склоне. Что сейчас видят уцелевшие? Горящий ручей? Пламя,
подбирающееся к первым палаткам?

- Смотрите! - крикнул Ансельм, указывая куда-то вперед.

Вначале я не понял, заметив лишь несколько маленьких фигурок у разрушенного
моста. Затем солнце отразилось на стальных доспехах. Латники де Лоза! А
впереди...

- Кажется, он, - возбужденно проговорил итальянец. - Епископ!

- Он с крестом стоять, - прокомментировал Пьер. - Огонь к нему подходить.

Я кивнул. Значит, монсеньор Арно де Лоз не так прост. Он знал, что воюет с
призраками. И теперь решил наконец-то вмешаться. Неглупо!

- Огонь рядом есть! - продолжал нормандец. - Монсеньор с крестом стоять! Он
не гореть. Его воины тоже не гореть!

Это увидели не только мы. Долину вновь огласил крик, но на этот раз в
голосе сотен людей слышались удивление и радость. Я вновь представил: бушующее
пламя, запах гари, удушливый жар - и Его Преосвященство в золоченой ризе с
поднятым к небу крестом.

Аллилуйя!..

- Огонь спадать, - спокойно констатировал Пьер. - Огонь гаснуть, огонь
уходить.

- А брат Петр читать "Светильник" и правильно спрягать глаголы, - добавил
итальянец. - А знаете, отец Гильом, все-таки страшновато. Даже если понимаешь,
что все это - обман.

Я оглянулся. Людей в долине стало явно меньше. Очевидно, часть воинства,
наиболее пугливая и благоразумная, уже на полдороге к дому. Но осталось немало.
Похоже, поступок епископа произвел впечатление.

- Теперь монсеньор скажет, что огонь не тронет истинных христиан. - Ансельм
подумал о том же. - Глядишь, вилланы снова осмелеют.

Еще бы! Если бревна - обычная неприятность при осаде, то стена огня - это
уже из арсенала демонов. Но теперь все увидят, что огонь - ненастоящий. Де Лоз
рассчитал верно.

- Хватит! - я еще раз оглянулся, убедившись, что еще ничего не кончилось. -
Пойду к нему! Это надо остановить.

- А-а-а! - протянул нормандец и подбросил в крепкой ручище "посох". -
Можно!

Ансельм взглянул на меня с некоторым недоумением, пожал плечами, но ничего
не сказал.

Я еще раз обдумал то, что предстоит. Не будь здесь де Лоза, дело не
представлялось сложным. Угар прошел. На склоне уже лежат трупы, а замок
продолжает преподносить неожиданность за неожиданностью. Пока еще это
относительные невинные шутки - бревна, не сбивающие с ног, огонь, не способный
сжечь. Но это лишь начало. Люди задумались и уже способны слушать. Все просто -
если бы не де Лоз...

- Братья! - начал я. - Сейчас вы сделаете то, что я скажу...

Ответом были удивленные взгляды, затем удивление сменилось
настороженностью. Парни что-то почувствовали.

- Я иду к епископу и попытаюсь его остановить. Вы тоже идете за мной, но не
приближаясь, и наблюдаете за происходящим издалека. Если он меня не послушает...

Я еле сдержался, чтобы не добавить: "А скорее всего так и будет". Надежда
есть. У сатаниста нет жалости, нет совести и сострадания. Но он боится. Очень
боится, иначе не затеял бы такое.

- Если он меня не послушает, вы уходите. Уходите быстро. Будут преследовать
- разрешаю применять все. Это понятно?

- "Они сказали: Господи! Вот здесь два меча. Он сказал им: довольно"', -
пробормотал Ансельм, а нормандец нахмурился и вновь качнул своим грозным
оружием.

- В Памье не заходите, Тулузу тоже обойдите стороной. Идите "клюнийской
тропой" прямо в Сен-Дени. Там все расскажете отцу Сугерию, и только ему.
Понятно?

Пьер и Ансельм молчали, наконец Ансельм покачал головой.

- Что? - не понял я.

- "Тогда, оставив Его, все бежали..." Отец Гильом, да за кого вы нас
принимаете?

- Уж во всяком случае, не за Апостолов! - разозлился я. - Сделаете, как
велено! Интересно, где это в уставе Святого Бенедикта сказано, что можно не
подчиняться приказу старшего?

- Отец Гильом... - прогудел нормандец, но Ансельм резким движением оборвал
его: - Да плевал я на устав вместе со Святым Бенедиктом! Этого Бенедикта в
Сен-Дени на дух не переносили с его скотской дуростью! Вы - рыцарь, дворянин. Я
- тоже. Я не уйду!

Мальчику надо было дать выговориться. Я часто видел таких в Палестине - с
горящими глазами, в которых светился страх - страх, что их посчитают трусами.
Пусть покричит еще немного.

- Если б я был рыцарем, - спокойно ответил я, когда разгоряченный итальянец
наконец умолк, - и если бы сейчас шел бой, я бы зарубил тебя, брат Ансельм, на
месте за невыполнение приказа. Приказ не обсуждают, брат Ансельм!

Он что-то понял. Кажется, понял.

- Итак, вам все ясно. Брат Петр, дайте мне "Светильник".

- Что?! - обомлел нормандец.

- "Светильник", написанный благочестивым отцом Гонорием. Ибо ничто так не
помогает, как душеспасительное чтение.

Пока пораженный Пьер извлекал из недр своего мешка искомый труд, я вдруг
понял, что могу никогда больше не увидеть этих ребят. Не увидеть Сен-Дени,
родной Оверни - ничего. Это был не страх - просто та последняя ясность, которую
иногда ощущаешь перед боем.

"Светильник" весил немало, и я искренне посочувствовал Пьеру, таскавшему
творение отца Гонория за плечами. Мой мешок сразу же оттянуло вниз, но на это
уже можно было не обращать внимания. И тут я вспомнил. Ну конечно! Я порылся в
мешке.

- Братья, этот свиток дал мне кардинал Орсини. Здесь написано мое имя, но
это не так важно - главное, печать легата. Если что - это самое лучшее оружие.

Ансельм кивнул и быстро взял документ. Теперь все. Если мне не повезет,
ребята уйдут. Смогут. Должны...

- Все поняли, братья?

- Если с вами что-нибудь случится, - медленно проговорил Ансельм, - я их
сожгу - всех. От епископа до последнего виллана. Я буду жечь их на мокрой соломе
- по три часа каждого.

Пьер испуганно перекрестился, но я лишь покачал головой.

- Нет, брат Ансельм. Это слова. Ты никогда не станешь жечь. Ни сейчас, ни
через двадцать лет. И если я не вернусь, пусть это станет моим завещанием.

Итальянец хотел возразить, но я повернулся и быстро направился вниз, где
шумела толпа.

Перед лицом со стуком скрестились копья. Латники монсеньора равнодушно
глядели на меня, явно не собираясь подпускать ближе. Предусмотрительный пастырь
позаботился о надежной охране.

- Именем Господа! - я поднял руку, и на лицах стражников отразилось что-то,
похожее на сомнение. Наконец один из них, очевидно, старший, неохотно повернулся
и направился к большому шатру, где разместился де Лоз.

Я терпеливо ждал. Конечно, удобнее всего разговаривать с Его
Преосвященством не здесь, а среди народа. Латники не станут меня слушать,
особенно те, что помнят монсеньора в рогатой маске. Но выбирать не приходилось.

Полог приподнялся, из шатра вынырнул брат Жеанар. Испуганно взглянув на