Чтение 48–й страницы книги ~Привратник~

Обедали в гостиной. Я прислуживал за столом. Орвин ел много и жадно,
Ларт мрачно царапал тарелку двузубой вилкой, Эст в основном пил, и я не
мог избавиться от навязчивой мысли, что, наливая ему вино, обязательно
накапаю на широкий гофрированный воротник.

Все молчали, и только механические часы, обрадованные возвращением
хозяина, то и дело принимались играть мелодии и показывать в резных
воротцах облупившиеся фигурки людей, животных и птиц.

Наконец Ларт поднял руку, и часы замолчали, не закончив такта.

- Итак, - сказал Легиар, ни к кому конкретно не обращаясь. - Итак,
что это было?

Снова зависла пауза.

- Кровь Маррана на салфетке, - сказал Орвин. - Ящерица все это время
следила за ним, кровь давала ей знать, что он жив и здоров.

- И счастлив... - пробормотал Ларт сквозь зубы.

- Не думаю, чтоб он был так уж счастлив, - желчно заметил Эст. - Для
всех было бы лучше, если б он стоял там, где мы его поставили.

Ларт угрюмо на него взглянул. Эст с демонстративным равнодушием пожал
плечами.

- До сегодняшнего дня Марран был жив, - заметил Орвин. - Означает ли
то, что случилось с каплями его крови, означает ли...

- Его смерть? - закончил Ларт, как бы раздумывая.

- Не надейтесь, - криво усмехнулся Эст. - В случае смерти капли
сделались бы черными, как смола. Просто почернели бы... А судя по тому,
что вы рассказываете, там был целый фейерверк...

- Этот фейерверк мне кое-что напоминает, - проронил Ларт.

Мне тоже, подумал я. Нечто недавнее и неприятное. Да! От такого вот
огонька сгорел дом одной чванливой купчихи, сгорел, как свечка. А все
оттого, что вдова питала слабость к колдовским книгам, и одна из них
вспыхнула сама собой, прямо в руках моего хозяина...

- Значит, Марран жив? - спросил Ларт в пространство.

- Жив ли... - вздохнул Орвин. - Ящерица, то есть Кастелла, считает
его мертвецом.

- При чем здесь Кастелла? - поинтересовался Эст раздраженно.

- Она... - начал было Орвин и запнулся. - Она должна бы чувствовать,
что он жив, понимаешь? А она не чувствует.

- Точно жив, - отрезал Эст. - Точно жив, но вне нашей досягаемости.
Его нет на поверхности земли, а вы хотите, чтобы какая-то баба
почувствовала это?

На этот раз тишина длилась даже дольше обычного.

- Завещание Первого Прорицателя, - сказал наконец Эст. - Что там
говорится о Привратнике?

Орвин замялся:

- Ну, Аль, это ведь как трактовать... Прямым текстом ничего, но если
читать между строк... По-видимому, Привратник станет как бы сосудом для
Третьей силы, которой он откроет дверь. Третья сила обретет его, он же
получит возможность повелевать... Господин и раб - это, по сути, одно и то
же.

Совсем одно и то же, подумал я, прибирая испачканные соусом тарелки.

- Хорошо, - протянул Эст со зловещим благодушием. - Значит, наш
подающий надежды мальчик, исполненный самыми горячими чувствами к своим
друзьям и учителям, скоро явится сюда во главе некой чудовищной силы?

Он всем корпусом обернулся к Легиару:

- Ларт, может быть, ты объяснишь, как исправить теперь последствия
твоей... как бы это выразиться помягче... доброты? Как бы нам запихнуть
его в какой-нибудь предмет прежде, чем он превратит нас в помойные кадки?

- Он лишился магического дара, - медленно сказал Легиар.

- Об этом говориться в прорицании, - оживился Орвин. - "Он маг и не
маг. Он предал и предан. Он лишен дара, он был могущественен и стал
беспомощен"...

Орвин осекся, поскольку его цитата пришлась не совсем к месту.

Легиар опустил голову.

- Да, - сказал он глухо. - Не в добрый час я его освободил.

Эст смотрел на него мрачно и совершенно безжалостно:

- Думай, Ларт. Думай, как его остановить. Твоего выкормыша. Твоего
любимца.

- Твоего тоже, - слабо огрызнулся Ларт.

- Вы не понимаете главного! - вмешался Орвин. - Дело не в Марране и
его мести вам... Третья сила вывернет весь мир наизнанку... - он перевел
дух.

Эст спросил сквозь зубы:

- А зачем, Орви? Зачем это Третьей силе? Чего она, собственно, хочет?

Орвин провел пальцем по краю бокала. Бокал пискнул.

- Никто не знает... И не может предположить. Это же не человеческая
логика, понимаешь? Может быть, она хочет наказать нас за что-то... Или
завоевать, скажем... А может быть, она коллекционирует солнца,
развлекается?

Он усмехнулся - через силу и совсем не весело. Эст тоже вдруг
оскалился:

- А если никто не знает, то что ж мы скулим раньше времени? "Вывернет
мир наизнанку", да, Орви? А что, если это благодеяние для мира, если он
уже вывернут, если эта ваша Третья - не мясник, а костоправ?

У Орвина, по-моему, даже губы затряслись:

- Как ты можешь... Вспомни прорицание, Аль, "земля присосется к твоим
подошвам и втянет во чрево свое... Ветви поймают в липкую паутину всех,
имеющих крылья"...

Он говорил все тише и, наконец, замолк.

Эста холодно пожал плечами, взял со стола нож и принялся
сосредоточенно царапать столешницу:

- Ты маг, и не мне тебе объяснять. Уж что, казалось бы, ужаснее:
взять да и вспороть человеку живот. А если вспарывает хирург? Внешне все
выглядит, как бойня: потоки крови, боль, страх... Да только пациент вместо
неизбежной могилы отправляется, скажем, на званый вечер... Не сразу,
конечно. Спустя время. Но на все требуется время. И все имеет свою цену.

Он оставил стол и задумчиво провел ножом по своей щеке.

- И не надо так смотреть, Орвин. Это, в сущности, болтовня. Может,
так, а может, эдак. Но в мире иногда происходят страшно циничные вещи,
дружочек.

- "Но стократ хуже имеющим магический дар..." - тихо, укоризненно
сказал Орвин.

Эст снова пожал плечами:

- Ну что ж... Но маги на то и маги, чтобы не закрывать глаза тогда,
когда так и хочется зажмуриться.

Но тут Ларт, который все это время думал о своем, поднялся, стиснув
кулаки. Обвел всех тяжелым взглядом. Уронил вполголоса:

- Хватит.

Тогда оба посмотрели на моего хозяина. Он продолжил тихо:

- "Только Привратник откроет дверь, только Привратник... Привратник
откроет, и ЭТО войдет, но не раньше!"

Перевел дух:

- Ты сказал, Аль, его нет на поверхности земли? Где же он? Там, у
Двери. У Двери, понимаете? Он пошел открывать. Но мы... Пусть он не
успеет. Я, Легиар, готов отдать за это жизнь.

- Я тоже, - сказал нервный Орвин.

Эст только хмыкнул презрительно.

Он шел длинным берегом, увязая по щиколотку в теплом шелковом песке.

Нет, не сейчас. Сейчас он шел темным душным коридором... И истертые
ступени вели его вниз, хотя он, кажется, поднимался.

Влажная трава... Не сейчас. Круглые булыжники когда-то звонкой
мостовой... Лоснящиеся листья, голубые лоскутки, зеленые заплатки...
Оранжевое над изумрудным. Стрекоза отражается в глади... Не сейчас.

Небо низкое, такое, что, кажется, лежит у тебя на плечах. Небо давит
и не дает разогнуться. Сбросить!

Тесная коробка, фанерный балаган. Не плачь, если случайно проломится
стенка.

Коридор. Поворот. Факел в руке чадит. Где она? Где ДВЕРЬ?

Я открою, и ты войдешь. Вернее, Я войду. Я открою и я же войду.
Скоро. Сейчас.

А когда чайки, потревоженные, поднялись над берегом... Парус был еще
далеко, светло-синий парус в темно-синем море. Мягко возились водоросли у
берега, всплескивали лохматыми ветвями, будто в растерянности. Умирала
медуза на буром камне. А я взял ее голыми руками и пустил в воду: "Иди
домой".

Иди домой.

Где твой дом, Марран?

Снова поворот. Если факел в руке погаснет... Нет, это ненужная мысль.

Холодно. Широкая полынья, в глубине - темные рыбьи спины... Не то.
Туман, тяжелый, как сметана... Не то. Парк. Сад. Фонтан. Дети под
присмотром одноглазой няньки. Сад обнесен нарядной оградой, яркой,
ажурной, из гладких деревянных палочек... Что - за оградой? Что бывает,
когда не бывает фонтанов?

Заглянуть за ограду... Прижаться лицом к деревянным... Нет, это
прутья клетки. Это клетка, огромная, ржавая, и я в ней один. Остальные -
снаружи.

Вот мальчик, ухоженный, плотный. Разве у него не было няньки?
Светловолосый, на носу царапина. Встретился взглядом...

Чего же я стал? Идти... Факел трясется в руке. Зачем было смотреть
мне в глаза? Что за сила, что за чудовищные побуждения движут вами, мои