уловимое колебание веток.
Зеркальным морем! Не все с(r)ели тормансиане!
путное,- поморщился Тор Лик.- Этот визг не вызывает у меня симпатии.
слабое освещение. Но гигантский лес, казалось, хранил в себе не больше
жизни, чем кубики едва державшихся домов Чендин-Тота.
через нагромождения растительного праха. Иногда небольшие прогалины
уходили вверх ослепительными трубами света. Высоко виднелось
свинцово-серое небо в обрамлении мохнатых шоколадных ветвей. На третий
день они остановились на опушке одной из прогалин.
здесь, в заповеднике и безусловно древнем лесу, уцелело ничтожное
число животных, вроде этих визгунов, то у нас мало шансов не только
наблюдать, но даже мельком увидеть их! Слишком велик их страх перед
человеком. Какой контраст с Землей! Я эти дни часто вспоминала наших
пернатых и мохнатых друзей. Как живут тормансиане без заботы о своих
младших братьях? Ведь любовь к природе исчезает, если нет никого,
чтобы разделять ее!
сторону поляны.
величиной с медведя, только ниже ростом. Яркие, как у птицы, глаза
следили за неподвижно стоявшими землянами без страха, как бы
соразмеряя свои силы с силами пришельцев.
серебряную ампулу в бок животного. Оно издало короткий низкий, рев,
подпрыгнуло и, получив вторую ампулу в заднюю ногу, понеслось прочь.
Гэн Атал ринулся вдогонку. Тивиса умерила его пыл, сказав, что
препарат на крупных пресмыкающихся действует в течение двух минут.
Правда, если животное обладает низкой организацией, то препарат может
потребовать и больше времени.
исполинского даже среди гигантов этого леса. Оглушенное мощным
наркотиком, животное с размаху налетело на ствол и повалилось
навзничь. Невыносимая трупная вонь принудила землян вставить в носы
фильтры и лишь затем подойти вплотную к неведомому зверю. У него была
черная, как тормансианская ночь, безволосая чешуйчатая кожа. Большие
глаза, вытаращенные и остекленевшие, говорили о ночном образе жизни.
Две пары согнутых лап располагались так близко одна к другой, что,
казалось, выходили из одного места на туловище. Под тяжелой кубической
головой виднелась еще одна пара конечностей, длинных, жилистых, с
кривыми серповидными когтями. Широкая пасть была раскрыта. Безгубый
рот обнажал двухрядные дуги конических притупленных зубов. От действия
наркотика или от удара о дерево чудовище извергло вонючее содержимое
своего желудка.
человеческий череп, выброшенный вместе с осколками других костей. Оба
исследователя вздрогнули от оклика Гэн Атала:
Тивиса.- Парализатор действует не менее часа". Она осмотрелась и
отпрянула под взглядом нескольких пар глаз, таких же больших,
прозрачных и красных, как у погруженного в сон чудовища, упорно
смотревших на нее из темноты между деревьями. Одно из животных,
полускрытое слоем трухи, ползло, извиваясь, к сраженному наркотиком
зверю.
непроницаемой стене.
исследованием анестизированного животного. Тем временем Гэн Атал
извлек из своего СДФ прибор, похожий на парализующий пистолет Тивисы,
и насадил на него круглую коробку с торчавшим в центре зазубренным
шипом. Астрофизик помогал Тивисе. Они вдвоем перевернули чудовище,
делая электронограммы.
ствола дерева, у подножия которого они стояли. Коробка намертво
прилипла в развилке двух мощных ветвей на высоте более трехсот метров.
Телеуправляемый мотор опустил на тончайшем тросе защелку. К ней Гэн
Атал прикрепил плетеные ленты, соединил их двумя пряжками - и
под(r)емное приспособление было готово.
поднятая скрытым в барабане двигателем. Она воспользовалась своим
пистолетом, чтобы вбить несколько крючков для оградительного троса и
подвески СДФ. Последним подняли СДФ Гэн Атала. Едва выключилось
защитное поле, как сторожившие за деревьями твари бросились к еще не
очнувшемуся животному. Хруст костей и протяжный вой не оставили
никакого сомнения в судьбе одного из последних больших животных
Торманса, населявших планету до того, как она подверглась опустошению
человеком.
от работы под(r)емного двигателя.
городов она впервые оказалась на пьянящей высоте. Тонкость ствола
усиливала чувство опасности, а неопределенность положения, из которого
надо было выходить, напрягая силы ума и тела, казалась заманчивой...
послышался его торжествующий возглас:
спросить меня.
громадной высоты деревьев. Они стараются достичь проходящего над
горами постоянного тока воздуха, несущего влагу в безветренной
стране... Все отлично, Поднимайтесь сюда, втащим СДФ и будем готовить
планер.
реки или морские заливы.
башнеобразной кроны дерева, облюбованного путешественниками. В сторону
экватора и осевого меридиана (Тивиса не раз говорила, что не может
привыкнуть к "вертикальному" экватору Торманса и его "горизонтальным"
меридианам) лесная чаща обрезалась серо-фиолетовыми обрывами гор. За
ними находились некогда большая река, протекавшая по плодородной
равнине Мен-Зин, и один из древнейших городов планеты Кин-Нан-Тэ.
Земляне рассчитывали добраться до Нан-Тэ и вызвать туда самолет.
пленки, натягивая ее на рамы из нитей, быстро затвердевавших на
воздухе.
Когда взошло солнце, земляне спустились пониже и укрылись в листве,
выжидая усиления воздушных потоков. От грубых, крючковидно изогнутых
листьев шел сушивший горло одуряющий запах.
стволу, с удовольствием глядя на Тивису. Она устроилась в развилке
ветви, протянутой, как ладонь гиганта, и спокойно работала, мерно
покачиваясь на трехсотметровой высоте, как будто всю свою еще недолгую
жизнь лазала по деревьям.
он.- Неужели эти твари - людоеды?
Обратите внимание на две особенности, как бы исключающие друг друга.
Размером эти животные с крупного хищника, а зубы у них хоть и мощные,
но короткие и тупые. Вероятно, это самые большие из тех наземных
животных Торманса, которые уцелели потому, что переменили род питания.
Произошло это в период катастрофы, в Век Голода, когда в трупах не
было недостатка, если только сами люди не соперничали с этими
животными в поедании их пищи.
Атал.
Каннибализм перестает быть запретным при низком развитии эмоций и
интеллекта, когда приказ голодного тела затемняет чувства и парализует
волю.
ты разве забыл, что нам недавно говорили в Биологическом институте?
областях? - вспомнил Тор Лик.- Может быть, это и есть опасность, от
Махров Алексей
Прозоров Александр
Самойлова Елена
Афанасьев Роман
Сапковский Анджей
Лондон Джек