Я просто хожу себе, смотрю.
остатки самообладания огромная обезьяна, ломая заросли бросилась на Керона.
Тот немного помедлил, пока та подбежит поближе и несколько раз подряд
выстрелил. Низкопосаженная, обезьянья голова разлетелась в разные стороны,
разбросав вокруг не бог весть какие мозги. Массивное тело, судорожно дернув
передними, пятипалыми лапами, рухнуло в листву. Единственным проявлением
затухающей жизни, была мощная струя алой крови, ритмично бьющая из
разорванной сонной артерии. С минуту многочисленная семья, осознавала
случившееся трагедию. Напряженную тишину вспорол истошный крик одной из
самок, тут же подхваченный всеми остальными. Не прекращая кричать звери
бросились врассыпную. Керон только ускорил этот процесс бегства, несколько
раз наугад жахнув по кустам. Все мигом разбежались, позорно бросив своего
поверженного вожака.
тоном.
бы оставил милую семейку в покое и отправился своей дорогой. Керон не совсем
еще был готов признать, что господин Случай, кстати очень большой любитель
пошутить, поставил вопрос кардинально, как он это умеет, - или умильная
идилия диких тварей, или его жизнь. Третьего варианта предусмотрено не было.
чехла длинный нож. Преодолевая отвращение он перевернул тело на спину и едва
сдерживая от немедленного бегства, провел лезвием ножа по лишенной шерсти
груди животного. Под черной, блестящей, будто уже обработанной для пошива
обуви, кожей, оказалась обычная, розоватая плоть. Около часа он разделывал
зверюгу, вырезая только крупные мышцы ног, груди и спины и складывая куски
мяса на большие, почти круглые листья, сорванные тут же с какой-то лианы.
Его пустой желудок давал отчаянные позывы к рвоте, Керону казалось, что его
вот-вот вывернет наизнанку. Он изо всех сил старался не поддаться порыву и
едва себя сдерживал. Когда набралось килограмм пятнадцать мяса, Керон
завернул его теми же листьями и перетянул своим поясным ремнем. Получился
увесистый сверток, который с трудом, но можно было нести.
ручьев.
выстрелом из своего импульсника развел костер. Пока тот перегорал, он
нарезал живых побегов и заострив их на концах, принялся нарезать мясо
тонкими ломтями и насаживать его на эти прутья. Когда костер превратился в
груду пышущих жаром углей, Керон повтыкал прутья в рыхлый дерн, расположив
их вокруг горки углей таким образом, что мясо едва не касалось углей.
Покончив с этим, он начал готовить следующую партию.
распространился приятный запах. Через минут пятнадцать Керон перевернул
ломти мяса на прутьях другой стороной к жару. По мере того, как они
приобретали коричневатую, хрустящую корочку, желудок Керона кардинально
изменил отношение ко всему происходящему и страстно возжелал пищи, в
подтверждение этому, у него нестерпимо засосало под ложечкой.
снял с прута самый из зажаренных кусков и слегка его остудив, осторожно
откусил, ожидая ощутить нечто отвратительное. В противоположность своим
ожиданиям, мясо было не слишком жестким и приятно на вкус.
там приправах, делали его вкус несколько неожиданным, но тот факт, что у
животного с вегетарианской диетой просто не может быть мясо до того
отвратительное, чтобы человек не стал его есть, получил еще одно
подтверждение. Впрочем, человек - такое существо, что сможет есть всякую
гадость, упорно предпочитая ее голодной смерти.
дикие джунгли показались ему одним из самым прекрасных мест во всей
Вселенной. Истошные крики птиц показались ему удивительными проявлениями
прекрасного. Нервное напряжение, добивавшее его последнее время, куда-то
делось, уступив место почти полной уверенности в ожидавшем его будущем.
повторяя всю процедуру с самого начала, пока приготовил все принесенное
мясо. Помня о гигиене, больше половины он засушил до такой степени, что они
отличались от подошв его сапог только тем, что на них не было рифления. С
непривычки, в этом продукте можно было сразу оставить все свои передние
зубы, зато местно микрофлорой, это почти сожженное мясо, дружно
воспринималось, как бесполезное, а для некоторых видов и смертельно-опасное
для обитания место.
довольный, под призрачной защитой двух растяжек и окружающего его плотного
кустарника.
свое добро направился на юг. В день он преодолевал около тридцати
километров, но ему казалось, что он топчется на месте. Джунгли, не смотря на
неописуемое многообразие жизни, с точки зрения путника выглядели крайне
однообразно. На ночь Керон располагался либо в непролазных зарослях, а если
удавалось влезть, то и среди раскидистых нижних веток огромных деревьев,
непременно расставив растяжки. Гранаты Керон расставлял перед каждой ночью.
Хотя пока никто и ничто не решилось на него напасть, но во время дневных
переходов и вечерних стоянок, он постоянно слышал возню, а иногда, казалось
совсем рядом, с хрустом переламывалась сухая ветка, заставляя замереть и
долго вслушиваться в лавину звуков леса, забитого до отказа жизнью.
Время приближалось к обеду. Было жарко и душно. Влага буквально висела в
воздухе, предвещая скорую грозу. Керон остановился, прислонился к
толстенному стволу дерева и старался отдышаться. Участок зарослей, сквозь
который он только что продрался, потребовал много сил. Грудь, стянутая
лямками ранца мощностью 0.5 килотонн, ритмично вздымалась вверх.
- а то положу на месте.
траву. Тут же ударили два одиночных выстрела. Тяжелые пули отбили по
большому куску коры, как раз на том месте, где только что стоял Керон,
понеслось прочь, но потом зачем-то вернулось гулкое эхо из разрывов.
направлении, откуда он услышал привычное для этих мест приветствие.
отрывистыми, короткими очередями с воем пронеслись сквозь траву, как
показалось Керону, в сантиметре от его головы. Молнией в его мозгу
пронеслась мысль о ранце за спиной, возвышающийся еще сантиметров на
двадцать выше спины. Он красочно представил, как пуля попадает в эту
шкатулку смерти, как все в пяти километровом радиусе мгновенно превращается
в пепел и судорожно принялся расстегивать лямки, время от времени делая
несколько выстрелов в ответ и тут же отползая в сторону. Наконец он стащил
ранец со своей спины и вместе с привязанными к нему припасами, забросил его
далеко в высокую траву, под прикрытие ствола исполинского дерева, а сам, еще
несколько раз выстрелил и откатился в сторону.
своих листьев ярко пылали в нескольких местах. Из пелены дыма все стреляла и
стреляла автоматическая винтовка, профессионально держа Керона в лежачем
положении. Экономные очереди, в два-три патрона, прекращались только тогда,
когда стрелок менял магазин, но и это он делал очень быстро. Во время этих
промежутков Керон поднимал руку и успевал выстрелить несколько раз.
веря в свою удачу Керон приподнялся на локтях, но выстрела в ответ не
последовало. Он навел на всякий случай свой импульсник на пылающие кусты и
расстрелял всю обойму до конца, методично прочесывая заросли. Затем встал и
потянулся в карман за полной.
Медленно поворачивайся и без глупостей.
Перед ним стояли двое мужчин приблизительно его возраста, одетые в
поношенную военную форму, сильно отличавшуюся кроем от той, которая сейчас
была на Кероне. Лица обеих были в трехдневной щетине, в глазах вспыхивали и
тут же гасли искорки охотничьего азарта. Всю правую часть лица одного из них
покрывал уродливый шрам, оставленный совсем недавно обширным ожогом. На
незнакомцах было по широкому ремню, на которых висели прижавшись друг к
другу как родные, подсумки для патронов, фляга, зализанный футляр, видимо
для еды и куча разных мелочей. Две винтовки, с давно сошедшим на выступающих
частях защитным покрытием, с интересом рассматривали титановую пряжку его
ремня.
возражений.
оружие, - ты лучше спроси что нам от тебя нужно.
руки назад.
пустым зажимом для импульсника, к ногам лесных братьев. Один из них подобрал
брошенное, вставил в зажим оружие Керона и нацепил пояс на себя поверх
своего. Повозившись с пряжкой незнакомой конструкции, он достал из одного из
своих футлярчиков наручники, профессионально завел руки Керона за спину и
застегнул на запястьях. После этого пошарил по его карманам. Оставшиеся
полные обоймы и радиостанция мгновенно очутились в карманах хозяина
положения.
Свержин Владимир
Андреев Николай
Акунин Борис
Березин Федор
Лукин Евгений
Перумов Ник