Чтение 48–й страницы книги ~Вариант "И"~

- в самом начале, как это обычно делается.

- Какая записная книжка? Обычная, электронная.

- Где она сейчас?

- Осталась у них, наверное.

- Жаль. Хотя тут, конечно, ничего нельзя было поделать. Ну а как с
тобой обошлись?

- Можно сказать - вполне нормально. Выспросили, конечно, кто я и
зачем пришла... Я им все объяснила. Они записали, что им было нужно, и
сказали, что мне потом придется прийти к ним для более подробного допроса.
Попросили никуда не уезжать.

- Чем еще интересовались?

- Ну, есть ли у меня какие-то его документы, записи, что я знаю о его
знакомых, кого встречала у него - все такое.

- Что ты ответила?

- Объяснила, что все обработанное возвращала ему, у меня ничего не
оставалось.

- Но у тебя же что-то сохранилось? Сама говорила.

- Н-ну... На самом деле почти все отработанные кассеты оставались у
меня. Он просто о них не спрашивал - может быть, кое-что забывал. Все-таки
возраст.

- Почему ты не сказала им об этом?

- Просто в тот миг вылетело из головы. Наверное, я слишком была
напугана...

- А сейчас где последние материалы - у тебя с собой?

- Нет. Тогда они отобрали бы.

- Тебя обыскивали?

- Я бы не сказала. Но попросили открыть сумку - А о том, что
работаешь у меня, ты им сказала?

- А нужно было?

- Нет.

- Мне тоже так подумалось.

- Хорошо. Значит - снайпер... Когда сбивает машина, это еще можно при
желании объяснить случайностью, о точном выстреле этого не скажешь.

Хорошо, Наташенька. Теперь исчезнем отсюда.

- Знаешь, мне все-таки немного страшно.

- Я не собираюсь отпускать тебя одну куда б то ни было. А где у тебя
дома все эти кассеты? - Лежат кое-где...

- Я не видел.

- Ты что - обыскивал квартиру?

- Нет, разумеется, - соврал я.

- Значит, и не мог увидеть.

- Тайник?

Наташа пожала плечами:

- Знаешь, в нашей непредсказуемой жизни.. Об этом еще мама
позаботилась.

- Да, действительно. Я-то думал, что в Москве все уже тихо-мирно. А
тут - словно полвека назад...

- Нет, не совсем так, конечно. Но и не так, как было, говорят, в
старые времена, когда на улицах не стреляли.

- А я ведь тебя спрашивал насчет надежного местечка для моих записей.

Почему ты скрыла?

- Тогда? Не стану же я рассказывать первому встречному...

- Я, значит, первый встречный?

- Тогда был. Ну, не совсем - но все же почти. Надо же было сперва
хоть немного разобраться в тебе.

- И как? С успехом?

- Ты что думаешь - я ложусь в постель со всяким желающим?

Кажется, она собиралась всерьез рассердиться.

- Извини. Между прочим, я тоже довольно давно перестал заваливать
каждую желающую девицу, будь она сколько угодно пригожей. Но по этому
доводу мы как-нибудь проведем научно-практическую конференцию. А сейчас -
последний срок встать на крыло.

- И куда полетим?

- Сперва к тебе.

- Не опасно?

- Не очень - уже потому, что мы ждем опасности.

- Ты хочешь забрать записи?

- Не знаю. Если твой тайник надежен - наоборот, подложу и свои. В
противном случае - заберем все и направимся в универсальное убежище.

- Такое существует?

- Была прежде такая традиция, - сказал я, - храм Божий является
убежищем для всякого, кто нуждается в защите, и в его стенах никакое
насилие невозможно.

- Хорошая традиция, - сказала она серьезно.

- Согласен. Но, к сожалению, хорошие традиции далеко не так
долговечны, как плохие.

- Мы на самом деле собираемся в церковь?

- Да, но для работы. Там нас ждет очередное интервью.

- Любопытно...

- Там увидим. Пошли.

Я и на этот раз не забыл проверить машину. Но мои оппоненты, видимо,
уже поняли, что ко мне таким путем не подобраться. Пора бы им усвоить то
же самое и в отношении Наташиной квартиры. Пока же - увы. Упрямые подонки
- иного заключения я не мог сделать, убедившись в том, что кто-то опять
примерялся ко входной двери и на этот раз уже более квалифицированно:
пытался нейтрализовать мою подстраховку, и достаточно деликатно. Видимо,
противной стороне было уже известно, чем рискует неосторожный: его найдут
крепко спящим, как в своей постельке, и надолго обездвиженным. Но на
деликатное обращение прибор не реагирует; он откликается только на
правильное обращение. Мы вошли, и я сказал:

- И все же осмотрись внимательно - все в порядке?

Наташа, впрочем, занялась этим, не дожидаясь моего совета. Вскоре из
кухни донесся ее голос:

- Кто-то лазил в кастрюли.

- Да, - сказал я. - Это я. Забрал свои кассеты. Больше ничего?

- Как будто нет.

- Хорошо. А тайник?

- Ты обязательно хочешь его видеть?

- Ну, если у тебя есть принципиальные возражения...

- Нет, - сказала она. - Принципиальных нет.. Просто... А, ладно.

Мне, откровенно говоря, было просто любопытно: где в малогабаритной
квартире можно оборудовать такой тайник, какого не обнаружат специалисты.

Наташа вышла из кухни, прошла в комнату. Позвала меня. Я вошел.

- Ну вот, - сказала Наташа. - Это здесь.

- Что же: показывай.

- Да прямо перед тобой.

- Что значит - прямо передо мной? - едва ли не рассердился я. - Не
вижу.

Однако сразу могу тебя разочаровать: где бы в этой комнате ни
заложить тайник, его обязательно найдут. И даже без особого труда.

- Поспорим? - На что угодно.

- Хорошо. Спорим на то, что мне будет угодно. Только не вздумай потом
выкручиваться.

- Ein Wort - em Mann! - заявил я, и хотя это было сказано по-немецки,
она, похоже, поняла. Усмехнулась. Отошла в угол. Взобралась на стул.

Подняла руку. И извлекла кассету - похоже, прямо из воздуха.

- Э? - сказал я.

- Проигравший платит.

- Постой. Я ничего не понял.

- А это и не обязательно.

- Ты мухлюешь. Она была у тебя в рукаве.

- Думаешь? Хорошо...

Не слезая, она снова двинула рукой - и кассета исчезла. Наташа
спрыгнула и подошла ко мне.

- Можешь обыскать. Ну? Убедился? Постой... Куда ты... Ты нахал и
грубый насильник! Ну, не сейчас же... Порвешь! Погоди, я сама...

Прошло некоторое время, прежде чем мы вернулись в эту комнату и снова
обратились к проблеме тайника.

- Не человек, а маньяк! - заявила Наташа. Слышать это было очень
приятно. Но она тут же продолжила:

- Мы спорили вовсе не на это. И все права остаются за мной.

- Разве я хоть словом заикнулся?..

- Попробовал бы - и в самом деле стал бы заикаться. Скажи: занятия...
этим самым (она не сказала ни "занятия любовью", ни "траханьем" -
предпочла неопределенно-нейтральное) стимулируют твое мышление?

- Никогда не задумывался.

- И ты до сих пор не понял?

- Я вообще крайне тупой экземпляр.

- Спасибо, что предупредил. Ты, значит, ничего не видишь.

- Почему же? Вижу угол комнаты, гладкие стены...

- Вот-вот. И любой увидит то же самое.

- Ты хочешь сказать, что там... тайник-невидимка?

- Ну, простые вещи ты еще способен сообразить.

- То есть... голограмма?

- В десятку.

- Остроумно.

- Конечно, если руками обшаривать каждый дециметр стены, то на него
рано или поздно наткнешься. Но шарить там, где ничего нет, станут в