антиводорода, антигелия, антибора... Зеркальное отражение менделеевской
таблицы! Первые же опыты с античастицами установили вероятность
возникновения антиатомов и тот факт, что они устойчивы в вакууме. Но,
встретясь с обычным веществом, антиатомы мгновенно взрываются, выделяя при
этом полную энергию, заключенную в обоих веществах (2МС2), и
распадаясь на мезоны и гамма-лучи.
нейтронов, получаемые при делении урана, можно было считать "элементом номер
нуль". Считалось, что существованием этих частиц идея электрической
симметрии веществ доказана и исчерпала себя. Но это были всего лишь
частицы...
работая независимо друг от друга, получили осаждением ртути нуль-вещество
ядерный материал огромной плотности и прочности, состоящий из нейтронов и
названный в обеих странах соответственно "нейтрид" и "нейтриум". Это уже не
отдельные частицы...
Эйнштейна, Дирака, наблюдения за космическими лучами Андерсона и
Скобельцына, эксперименты с беватроном в институте Лоуренса подготовило то,
к чему в нашей повести подошли сейчас Самойлов и Якин.
в юношескую пору первой любви, когда стихи пишут поголовно все, он вместо
стихов писал для своей девушки контрольную по тригонометрии. И тем не менее
Николай Самойлов был поэт. Потому что поэт это прежде всего человек большого
и яркого воображения. И, хотя воображение Самойлова вдохновлялось атомами и
атомными ядрами, это не значит, что называть его поэтом кощунство.
обладает его мышление. Рассчитывая физическую задачу, он мог представить
себе атом: прозрачно-голубое пульсирующее облачко электронов вокруг
угольно-черной точки ядра. Ядро ему казалось черным должно быть, потому, что
черным был нейтрид. Он ясно представлял, как голубые ничтожные частицы
мечутся и сталкиваются в газе вокруг ядра, как пульсирует их расплывчатое
облачко то сплющиваясь, то вытягиваясь, то сливаясь с другим в молекулу; он
видел, как в твердом кристалле пронизывает ажурное сплетение атомов
стремительная ядерная частица, разбрызгивая в своем полете осколки встречных
атомов. При особенно напряженном раздумье, когда что-то не получалось, он
мог представить даже то, чего не представляет никто электрон волну-частицу.
приборы и установки для тончайших наблюдений; есть счетно-аналитические
машины, выполняющие математические операции с быстротой, в миллионы раз
превышающей быстроту человеческой мысли. Однако, кроме логики фактов,
существует и творческая логика воображения. Без воображения не было и нет
науки. Без него невозможно понять факты, осмыслить формулы; без воображения
нельзя заметить и выделить новые явления, получить новые знания о природе.
электронной машины, пусть даже о ста тысячах ламп. Воображение способность
видеть то, что еще нельзя увидеть.
установить причины взрыва в семнадцатой лаборатории.
отрицательными мезонами больших энергий с тем, чтобы выяснить возможность
возбуждения нейтронов в нейтриде. Такова официальная тема"
возможность" Он искал "мезоний" вещество, которого сейчас так не хватает
нейтридной промышленности, которое сделало бы добычу нейтрида легким и
недорогим делом. Опыты безрезультатно длились уже несколько месяцев. Никто
не верил в гипотезу "мезония" даже он, Николай.
мезонного луча от пластинки нейтрида. Для Ивана Гавриловича Голуба это
означало, что к основной пели исследования прибавилась еще одна: узнать,
понять этот эффект. Под влиянием чего нейтрид как-то странно заряжается
отрицательным электричеством?
главной камеры положительные мезоны и продукты их распада позитроны. Это
замыкание не могло произойти при взрыве, так как в этот момент мезонатор был
выключен..."
быть, и до него. Нельзя было не заметить этой неисправности: электронные
следящие системы сообщают даже о малейшем отклонении от режима, не то что о
коротком замыкании. Вероятнее всего, что Иван Гаврилович после многих
неудачных опытов ухватился за эту идею, подсказанную случаем: облучать
нейтрид не в чистом вакууме, а в атмосфере позитронов. Они начали опыт.
Должно быть, Иван Гаврилович, деловитый и сосредоточенный, в белом халате,
поднялся на мостик вспомогательной камеры, нажал кнопку моторчик, спрятанный
в бетонной стене, взвизгнув под током, поднял защитное стекло. Иван
Гаврилович поставил в камеру образец, переключил моторчик на обратный ход
стекло герметически закрыло ввод в камеру; потом включил вакуумные насосы и
стал следить по приборам, как из камеры выкачивались остатки воздуха.
стальными штангами манипуляторов внес в нее образец...
кнопки и переключатели. Загорелись разноцветные сигнальные лампочки,
лязгнули силовые контакторы, прыгнули стрелки приборов; лабораторный зал
наполнился упругим гудением. Иван Гаврилович сошел вниз и, морщась, смотрел
в раструб перископа, наводил рукоятками потенциометров мезонный луч на
черную поверхность нейтрида. Они не разговаривали друг с другом каждый знал
и понимал другого без слов.
налетал короткий и редкий дождь, стучал по стеклу, по железу подоконников,
то из рваных туч выглядывал осколок месяца, прозрачно освещая затемненный
зал, серые колонны, столы, громаду мезонатора. Настроение у них, вероятно,
было неважное как всегда, когда что-то не ладится. То Иван Гаврилович, то
Сердюк подходили к раструбу перископа, смотрели, как острый пучок мезона
уперся в тускло блестящую пластинку нейтрида. Изменений не было...
микроскопическая ямка размером 25Х30Х10 микрон".
теперь уже не в вакууме, а в позитронной атмосфере! минус-мезоны
стремительно врезались в темную пластинку нейтрида.
видел, как отрицательные мезоны передавали свой заряд нейтронам и нейтрид
заряжался. Это случалось и раньше, но процесс кончался тем, что огромный
отрицательный заряд антипротонов на поверхности нейтрида просто отталкивал
последующие порции мезонов и они видели расплывающийся мезонный луч. А когда
извлекали пластинку нейтрида наружу ничего не было.
по-иному. Антипротоны, вернее антиядра, возникшие в нейтриде в
микроскопической ямке, начали захватывать из вакуума положительные
электроны. Возникали антиатомы отрицательно заряженные ядра обрастали
позитронными оболочками. Из нейтрида рождалось какое-то антивещество.
из ртути, могли сохранить свою структуру... Ее было немного ничтожная
капелька антиртути, синевато сверкавшая под лучом мезонов.
лаборатории окна можно было не затемнять, на дворе был уже вечер. Кто-то
Голуб или Сердюк первый заметил, что под голубым острием мезонного луча на
пластинке нейтрида возникло что-то, еще непонятное. Что они чувствовали
тогда? Пожалуй, это были те же чувства, как и при открытии нейтрида,
радость, надежда, тайный страх: может быть, не то, может, случайность,
иллюзия?... Полтора года назад, когда под облачком мезонов медленно и
непостижимо оседала ртуть, все они в радостной растерянности метались по
лаборатории. Алексей Осипович добыл из инструментального шкафа запылившуюся
бутылку вина, которую хранил в ожидании большого дня. Запасся ли он бутылкой
и на этот раз?..
рассмотрели ее и, наверное, были обескуражены. Обыкновенная ртуть! Ведь в
вакууме антиртуть ничем не отличалась от обычной... Конечно, это тоже было
великолепно: снова превратить нейтрид в ртуть!
а после когда мезонатор был уже выключен из высоковольтной сети института".
мезонатор. Наступила тишина... Николай помнил ту глубокую, покойную тишину,
которая устанавливалась в такие минуты в лаборатории. Зажгли свет, поднялись
на мостик. Волновались, конечно. Ведь даже если там была и простая ртуть,
все равно это же они. Голуб и Сердюк, построили эти атомы!
стальные пальцы осторожно подхватили пластинку нейтрида и перенесли ее во
вспомогательную камеру. За свинцовым стеклом была хорошо видна темная
пластинка, лежавшая на бетонной плите, и маленькая поблескивающая капелька
"ртути". Она все еще была обыкновенной капелькой, эта антиртуть, пока в
камере держался вакуум.
склонились к камере. В щель между бетоном и стеклом хлынул воздух самый
обыкновенный воздух, состоящий из обычных молекул, атомов, протонов,
нейтронов, электронов и ставший теперь сильнейшей ядерной взрывчаткой. И в
последнее мгновение, которое им осталось жить, они увидели, как блестящая
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шломо Вульф
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Ибсен Генрик