себе план неудачен: варвары разобьются о башни и откатятся, а бедные наши
разведчики, в общем, ни на что серьезное не способны. Но в рамках того же
плана вы могли бы связаться, например, с Островной Империей... Речь не об
этом. Боюсь, вы вообще опоздали, Мак. Вам бы прибыть сюда лет пятьдесят
назад, когда еще не было башен, когда еще не было войны, когда была еще
надежда передать свои идеалы миллионам... А сейчас этой надежды нет,
сейчас наступил эпоха башен... разве что вы перетаскаете все эти миллионы
сюда по одному, как вы утащили этого мальчика с автоматом... Вы только не
подумайте, что я вас отговариваю. Я хорошо вижу: вы - сила, Максим. И ваше
появление здесь само по себе означает неизбежное крушение равновесия на
поверхности нашего маленького шара. Действуйте. Только пусть ваша совесть
не мешает вам ясно мыслить, а ваш разум пусть не стесняется, когда нужно,
отстранить совесть... И еще советую вам помнить: не знаю, как в вашем
мире, а в нашем - никакая сила не остается долго без хозяина. Всегда
находится кто-нибудь, кто старается приручить ее и подчинить себе -
незаметно или под благовидным предлогом... Вот и все, что я хотел сказать.
и растопырила крылья - скользнул на коротеньких ножках вдоль стены и
скрылся за дверью. И тотчас же следом потянулось все собрание. Уходили
постанывая, покряхтывая, отдуваясь, ничего толком не поняв из сказанного,
но явно довольные тем, что все остается по-прежнему, что Колдун не
разрешил опасной затеи, пожалел, значит, Колдун, не дал в обиду, и можно
будет теперь доживать, как и раньше, благо впереди еще целая вечность -
лет десять, а то и больше. Последним уплелся Бошку с пустым чайником, и в
комнате остались только Гай, да Мак с принцем-герцогом, да еще в углу
крепко спал притомившийся от умственных усилий, Хлебопек. В голове у Гая
было смутно, да и в душе тоже. Понял он только одно: несчастная моя жизнь,
первую половину был куклой, болванчиком в чьих-то руках, а вторую
половину, видно, придется доживать бродягой без родины, без друзей, без
завтрашнего дня...
испытываю облегчение. Колдун прав, моя совесть еще не готова к таким
затеям. Вероятно, надо еще побродить, посмотреть. Потренировать совесть...
- Он как-то неприятно засмеялся. - Что вы мне можете предложить,
принц-герцог?
прошелся по комнате.
есть там варвары, или нет их - ничего подходящего вы там для себя не
найдете. Может быть, стоит, по совету Колдуна, установить контакт с
Островитянами, хотя видит бог, не знаю я, как это сделать. Вероятно, надо
идти к морю и начинать оттуда... если Островитяне - тоже не миф и если он
захотят с вами разговаривать... Самым правильным мне кажется возвращаться
назад и действовать там в одиночку. Вспомните, что сказал Колдун: вы -
сила. А силу каждый старается приспособить для своих целей. История нашей
империи знает немало случаев, когда дерзкие и сильные одиночки добирались
до трона... Правда, именно они-то и создали самые жестокие традиции
тирании, но вас это не касается, вы не такой и вряд ли станете таким...
Если я вас правильно понял, надеяться на массовое движение не приходится,
а это значит, что ваш путь - не путь гражданской войны и вообще не путь
войны. Вам следует действовать в одиночку, как диверсанту. В конце концов
вы правы, система башен должна иметь центр. И власть над Севером в руках у
того, кто владеет этим центром. Вам следует хорошенько это усвоить.
пока сказать - почему, но это не для меня, я чувствую. Я не хочу владеть
Центром. В одном вы правы: мне нечего делать ни здесь, ни в пустыне.
Пустыня слишком далеко, а здесь не на кого опереться. Но мне предстоит еще
многое узнать, есть еще Пандея, Хонти, есть еще горы, есть еще где-то
Островная Империя... Вы слыхали о белых субмаринах? Нет? А я слыхал, и Гай
вот слыхал, и мы знаем человека, который их видел и с ними сражался. Так
вот: они могут сражаться... Ну, ладно. - Максим вскочил. - Медлить нечего.
Спасибо, принц-герцог, вы очень помогли нам. Пойдем, Гай.
с тоской озирался. Вокруг в жарком мареве колыхались желтые развалины,
было душно, смрадно, но уже не хотелось уходить отсюда, из этого
страшного, но уже привычного места, и снова тащиться через леса, отдаваясь
на волю всех темных случайностей, которые подстерегают там человека на
каждом вздохе... Вернуться бы сейчас в свою комнатушку, поиграть с
лысенькой Тангой, сделать ей, наконец, обещанную свистульку из стреляной
гильзы, - не пожалеть, массаракш, выстрелить в воздух патрон для бедной
девчонки...
лицо от пыли своей потрепанной, выцветшей шляпой.
придется идти через очень зараженные места... Слушайте, - сказал он. - А
может быть, сделаем так?.. - Он надолго замолчал, и Гай уже начал
нетерпеливо переступать с ноги на ногу, но Максим не торопился, ждал. -
Эх, зачем он мне! - сказал, наконец, принц-герцог. - Честно говоря, хранил
я его для себя, думал: когда совсем станет плохо - когда нервы откажут,
сяду на него и вернусь домой, а там хоть под расстрел... Да что уж
теперь... Поздно.
принца-герцога.
конечно... А вам, молодой человек? Тоже нет... Знаменитейший некогда
бомбовоз, господа. Личный Его Императорского Высочества Принца Кирну
Четырех Золотых Знамен Именной Бомбовоз "Горный Орел"... Солдат, помнится,
наизусть заставляли зубрить... Рядовой такой-то! Проименуй личный бомбовоз
его императорского высочества! И тот, бывало, именует... Да... Так вот, я
его сохранил. Сначала хотел на нем эвакуировать раненых, но их было
слишком много. Потом, когда все раненые умерли... Э, да что рассказывать.
Берите его себе, голубчик. Летите. Горючего хватит на пол-мира...
забуду.
если удастся вам, голубчик, что-нибудь, вы этих вот не забудьте.
совесть там или не совесть!.. И я никого никогда не забуду.
увидел впервые в жизни. Полицейские вертолеты и штабные летающие платформы
он видел не раз и однажды даже принимал участие в облаве с воздуха - их
секцию погрузили на вертолет и высадили на шоссе, по которому перла к
мосту толпа взбунтовавшихся из-за скверной пищи штрафников. От этого
воздушного броска у Гая остались самые неприятные воспоминания: вертолет
шел очень низко, трясло и раскачивало так, что внутренности выворачивались
наизнанку, и вдобавок - одуряющий рев винта, бензиновая вонь и брызжущие
отовсюду фонтаны машинного масла.
была поистине чудовищная машина, и совершенно невозможно было представить
себе, что она способна подняться в воздух. Ребристое узкое тело ее,
изукрашенное многочисленными золотыми эмблемами, было длинным, как улица.
Грозно и величественно простирались исполинские крылья, под которыми могла
бы укрыться целая бригада. До них было далеко, как до крыши дома, но
лопасти шести огромных пропеллеров почти касались земли. Бомбовоз стоял на
трех колесах в несколько человеческих ростов каждое - два колеса подпирали
носовую часть, на третье опирался этажерчатый хвост. К блестевшей стеклом
кабине вела на головокружительную высоту серебристая ниточка легкой
алюминиевой лестницы. Да, это был настоящий символ старой империи, символ
великого прошлого, символ былого могущества, распространявшегося на весь
континент. Гай, задрав голову, стоял на ослабевших ногах, трепеща от
благоговения, и как громом поразили его слова друга Мака:
вырвалось....
бомбовоз в мире. В свое время его императорское высочество совершил на
нем...
неожиданности...
была сплошь из стекла. Огромное количество незнакомых приборов,
удивительно удобные мягкие кресла, непонятные рычаги и приспособления,
пучки разноцветных проводов, странные невиданные шлемы, лежащие
наготове... Принц-герцог что-то торопливо втолковывал Маку, указывая на
приборы, покачивая рычаги, Мак рассеянно бормотал: "Ну да, понятно,
понятно...", а Гай, которого усадили в кресле, чтобы не мешал, с автоматом
на коленях, чтобы, упаси бог, чего-нибудь не поцарапать, таращил глаза и
бессмысленно вертел головой во все стороны.
далеко простиралась ровное серо-зеленое поле без единой кочки, без единого
кустика. За полем, километрах в пяти, снова начинался лес, а над всем этим
висело белое небо, которое казалось отсюда, из кабины, совсем близки,
рукой подать. Гай был очень взволнован. Он плохо запомнил, как прощался со
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Василенко Иван
Пехов Алексей
Плотников Александр