домам, недостаток места заставлял лезть вверх. Здесь жили, плодились.
Отсюда несли бегом на кладбище тело усопшего, завернутое в кусок новой
ткани. Здесь нашлись места для товаров, похоронки для ценностей, закутки
для детских игр, уютные уголки, где могли сойтись женщины, чтобы на
свободе, вдали от мужчин, поговорить о своих радостях, болезнях, детях,
мужьях и соседях.
общей безопасности заменяло потребность в красоте форм. Безобразно, зато
надежно. Тесно, но тепло.
Принимая этих латников за своих, солдаты отправлялись искать другие,
незанятые места.
Иудейской улицы, были перебиты, но жизнь свою продали дорого. Валялись
трупы, кровь забрызгала стены улицы-ущелья.
до Велизария. Перан, оправившийся от падения и уже сытый добычей, вспомнил
о полученном им отпоре. Кто мог подумать: в целиком плененном и
ограбленном Неаполе еще нашлись не тронутые грабежом местечки и силы,
которые противились!
Никакой власти. Под Карфагеном Велизарий был покинут даже ипаспистами и
почти в полном одиночестве пережил много тяжелых часов в ожидании, что
бежавшие вандалы опомнятся и вернутся. Как легко победа могла превратиться
в поражение! В Неаполе, по крайней мере, можно было спокойно ждать, пока
солдаты не устанут от грабежа и не пресытятся насилием.
квартал сулил великолепную добычу.
предусмотрительно изгнаны. Не потому, что кормящий раба кормит врага.
Израиль умел держать железной рукой все взятое силой иль купленное. Другое
здесь крылось - не смешать с чужой свою кровь на земле и пути душ,
освобожденных от тела.
каленое железо. Ипасписты наступали на Иудейскую улицу железными
черепахами с двух концов. Стены щитов с бивнями тяжелых сарисс. И ливень
дротиков из-за стен.
вопреки свирепому мужеству людей, самоотреченно защищающих свой очаг,
своих и себя.
помощь своему народу! Пора! Все меньше оставалось тех, кто ждал пришествия
истинного Мессии.
въездами-пещерами открылись люки, полилось кипящее масло.
мотыльком на огне.
можно спалить соты! Привезли тараны.
Самсона, ни Давида. Архангел потерял огненный меч. Бог Авраама, Исаака и
Иакова забыл свой народ. Не сотворил он чуда из тех, которыми наполнена
история иудеев, наполнена для того, чтобы вдохновить последний вздох
умирающего.
славянский отряд оказался в числе опоздавших. Еще не накопился
истинно-воинский опыт поспешать на грабеж. Вблизи ворот улица была
застроена домами, бедный вид которых не возбуждал корысть завоевателя.
Здесь было гнездо беднейших горожан, промышлявших мелкими ремеслами,
работой в порту, на верфях. Двери распахнуты, внутри ни души. Тут не
наловишь и рабов. Массагеты не зря бросились в глубь города.
вывернутые, как карманы у трупа на поле боя. Кое-где валялись тела убитых
неаполитанцев. Славяне разбрелись. Увлекаемые любопытством, они входили в
дома, перелезали через стены, настораживаясь при каждом шорохе. Это
напоминало охоту. Не в лесу, но с возможностью неожиданностей, которые
делают охоту заманчивее повседневности более прибыльного труда.
Попадались люди, сумевшие затаиться в темном углу, а потом неосторожно
высунуть голову. И те, кто, потеряв всех своих, перестал дорожить собой.
подвалах. Голуб открыл нетронутый склад вина - целый клад амфор с печатями
на ручках и горлышках, больших, одному не поднять, и малых, содержимого
которых не хватит и для жажды одного человека.
славяне устроились среди безразличных статуй у иссохшего фонтана. Бывший
хозяин или валялся поблизости, не выдержав батоннады, или превратился в
безыменного раба.
на плитах двора, на статуях. И стаи мух на сладких лужах.
и возбуждало.
владениям. Все приняло необычайный вид. Было бы интереснее войти сюда,
когда город еще жил, увидеть лица людей...
петель. Меч! Не обычной формы, не прямой, а слегка изогнутый, с крепким
клинком, расширенным внизу. Индульф видел подобные у некоторых ипаспистов.
Персидский акинак. Давно хотелось взять его в руки. Тяжелый конец придает
особенную силу удару. Индульф попробовал железо. Находка оставила
зазубрину на палатийском мече. Индульф заметил красные камни на рукоятке.
Дорогие украшения не помещают на плохом оружии.
о жене полководца. Где она, эта женщина? Сейчас все казалось простым и
возможным.
Портики самой агоры сильно пострадали еще при императоре Константине,
который без зазрения совести обирал имперские города для украшения
Византии. Тогда неаполитанский сенат нарочно не удалил постаменты от
"добровольно пожертвованных" статуй. Позднее их увенчали вазами
посредственной работы.
мягко пятнали мостовую клешнями копыт. Белая рука поднималась вверх,
виднелись опрокинутые чаши груди. Мраморные кудри вдавились в подстилку из
тряпья, в которую успела превратиться содранная с пленных одежда.
забытое императором Константином. Добыча полководца, неподъемная для
солдата.
отсутствие скульпторов, на упадок благородного ремесла ваятелей.
Произведения старых скульпторов росли и росли в цене. Пыл сокрушителей
языческих идолов угас безвозвратно. Теперь давали золото, золото, золото
за красивые фигуры богов, людей (кто их разберет), которые в первый век
торжествующего христианства случайно увернулись от дубин святых
отшельников и камней фанатичной толпы.
готовиться к удачным штурмам. Как бы ни были опытны солдаты, как бы ни
спешили, они соревновались между собой. Полководцы находились в лучших
условиях.
и Магну. Но и чем и где можно поживиться в Неаполе, Велизарий разузнал
заранее.
верили ромеи. Встретить Антонину в только что захваченном городе, в
лабиринте улиц и площадей!
портиком обломки мрамора. Неловкие уронили статую, вместо того чтобы
осторожно снять, и жена полководца вышла на грохот.
еще жило утро победы.
сенат. Большой зал, открывшийся за портиком, нуждался в сотне телег, чтобы
быть разгруженным.
известно жене полководца куда лучше, чем мужу. Сейчас Велизарий отправился
к иудейскому кварталу пополнить добычу. Сопротивление иудеев сломлено.
Месопотамии, в Персии, в Ливии, в Карфагене.
полководцев.