беличьих хвостиков, а жена его, милая повариха, закутала Соломина в доху из
шкур горного барана. До заморозков ехал на лошадях, и было даже интересно.
Андрей Петрович не раз видел в пути, как серебряные пружинки горностаев,
описав в полете дугу, впивались в горло жирным глухарям, а птицы с испугу
возносили зверьков в небеса - и оба рушились наземь, уже мертвые.
Встречались в пути перевернутые камни - это трудились медведи, чтобы в
подкаменной сырости вылизать вкусное лакомство - черных муравьев. А на
озерных корягах сидели сытые выдры и с ленивым презрением часами наблюдали,
как в холодной глубине мечутся острые клинки окуней.
пришлось перебраться в нарты. Перед Соломиным раскрывалась богатейшая страна
- странища, о которой в России знали тогда не больше, чем гимназисты знают о
Патагонии. Он пересекал отчизну бездомных людей, живущих в дороге, посреди
которой они женятся, рожают детей и умирают. "Скоро вернусь", - говорил якут
якутке, а это значило, что не пройдет и полугода, как она снова его обнимет.
Соломин давно испытывал сердечную слабость к якутам, считая их самым
одаренным сибирским народом. Ему всегда казалось, что, если условия жизни в
России изменятся к лучшему, якуты еще дадут миру немало ученых, политиков,
мореходов, писателей и художников... На редких "станциях" Соломин отпивался
горячим чаем, проводники угощали его пупками нельмы и строганиной из
стерляди. Из юртовой тьмы блистали, как звезды, глаза молодых якуток.
Девушки лакомились волшебным напитком из мясного настоя, смешанного со
снегом, который они пили через полую мозговую кость...
Якутскому тракту писателя Гончарова.
заболел ли?
Японии на фрегате "Паллада", - с того времени миновало ровно полстолетия, а
якут все еще ждал обещанного подарка. Андрею Петровичу пришлось разочаровать
старика:
жесткой проволоки, на ресницах висла бахрома инея, при мигании веки
примерзали одно к другому. Над запаренными оленями нависало облако пара,
слегка потрескивавшее на морозе. При переправе через бурный поток Соломин
упал в воду и закричал от ужаса - ему казалось, будто его швырнули в
клокочущий кипяток. Вокруг цепенела ледяная пустыня, и он понял, что не
выдержит - погибнет от стужи. Но якуты тут же полоснули одного из оленей
ножом по шее, быстро вывалили из него внутренности и запихнули Соломина в
оленью тушу, - там он сразу отогрелся, как в бане.
разглядел под собою бездну, в которую предстояло падать и падать. Тут он
понял, какова была мера мужества предков, что не раз проходили здесь еще при
царе Горохе, дабы "ясаку для Москвы поискати". Рядом с ним почти кувырком
пронеслись кверху полозьями сани, а олени, присев на зады, скатывались в
пропасть, издавая жалобный стон, почти человеческий... От падения с этой
кручи в душе Соломина сохранилось ощущение восторга и ужаса. Когда он,
ощупав себя, убедился в том, что жизнь продолжается, дальнейший путь до
Якутска показался ему лишь увлекательной загородной прогулкой, в конце
которой обязателен веселый пикник. Правда, ему пришлось еще с ходу
форсировать Лену, вдоль которой могуче и стремительно неслась ледяная шуга.
Но, ступив на левый берег реки, он сказал себе с большим удовольствием:
было странно видеть барышень, выходящих из церкви, забавляли румяные
гимназистки с книжками. И уж совсем чудом казалось развернуть свежую газету
- "Якутские областные ведомости", в которой редактором был давний приятель
Петя Климов... Приведя себя в порядок, Соломин зашел в трактир "Ермак" близ
старинного казачьего острога, вкусный и жирный обед он залил чудесным
якутским квасом. На десерт ему подали половинку местного арбуза, чуть
подсоленного. Осоловев от обильной еды, Соломин спросил полового:
знавал еще по старой службе. Потомок декабриста принял его в кабинете, из
окна которого виднелась лавка, там купец намахивал топором масло "на фунты",
а приказчики, орудуя двуручной пилой, распиливали "на пуды" промороженную
тушу коровы, словно дерево.
раз, вот и вся радость.
"Ведомостей". Сейчас газеты России наполнены мрачными слухами о поражениях,
так пусть же хоть ваш рассказ засияет торжеством маленькой победы...
его восторженно приветил Климов; когда-то политический ссыльный, он так и
осел в Якутске, отпустил длинную бороду, носил толстовку и валенки. Прочитав
статью, Климов спросил:
центральные газеты... Ну что Якутск? Пусть вся Россия знает, как сражалась
за честь отечества всеми забытая Камчатка!
несправедливых нареканиях... Хочу правды, Петя!
до середины октября, пока не установится зимний тракт, тебе из Якутска все
равно не выбраться...
миль на лошадях. Он надеялся, что там его приголубят, посочувствуют, и
покатит он на колесах дальше - прямо в Северную Пальмиру, где обязательно
восторжествует справедливость. С якутского телеграфа Андрей Петрович
отстучал в Москву и в Петербург свою статью о защите Камчатки от японцев, ее
сразу же подхватили столичные газеты - русский читатель из статьи Соломина
впервые узнал о подвиге безвестных камчадалов...
жадно впитывая в себя плоды якутской цивилизации. Он посетил уроки рукоделия
в приюте для арестантских детей, прослушал лекцию о микробах в училище
Эверстова, побывал на концерте "Якутского общества любителей изящных
искусств" (не ужаснувшись сочетанию виолончели с гармошкой) и в полном
блаженстве, приняв достойную позу, сфотографировался в ателье Атласова на
Полицейской улице - за его спиною цвела божественная Ницца и росли дивные
пальмы.
Петрович с удовольствием уселся в кошевку. Лошади прытко сбежали на лед,
ямщики свистнули-гикнули - помчались! Вдоль ленских берегов раскинулись
вширь зажиточные русские села. Когда-то в давние времена Екатерина II
переселила сюда "государевых ямщиков", и они, променяв волжское раздолье на
ленское, обжили эти берега хозяйственно и добротно. На чисто прибранных
станциях путника всегда ожидали постель и баня, к столу обильно подавали
сливки и яйца, дичь и рыбу. А между ямщиками существовала круговая порука,
за путника ответ держали всем миром и потому гнали лошадей день и ночь без
передышки, всюду принимали радушно, заботливо, гостеприимно... Время от
времени ямщики показывали Соломину примечательные места:
годе барка с водкой разбилась, все в реку вытекло, а в Якутске до весны
тверезые жили... На этой версте жена полицмейстера сразу двойню выкинула...
А туточки моего деверя злые люди пришибли, всю почту по снегу раскидали.
задымили трубы заводов - показался Иркутск. Со дня 3 августа (когда
Губницкий выкинул его за охотский бар) Соломин успел к ноябрю покрыть
гигантское расстояние, жаждая доказать перед властью свою несомненную
правоту.
управлял его приятель Николай Львович Гондатти - образованный человек,
этнограф и администратор, писатель и музыкант, друг семьи Льва Толстого...
Гондатти обнял Соломина:
далеком Анадыре.
анадырского начальника...
правлении, Гондатти сразу же загорелся:
злоключений. У меня там большие связи, я дам тебе рекомендательные письма.
Ты не оставляй этого так! Я уверен, что мои друзья в Питере устроят тебе
аудиенцию у государя императора, ты и от него ничего не скрывай, расскажи
все, как мне сейчас рассказал...
представился иркутскому губернатору.