как таракан, потому что у его левой ноги появилось новое скрипучее
соединение, Дойль торопливо удирал, борясь с тошнотой и задыхаясь, по
мокрому от дождя асфальту, даже не видя, как наезжающие машины тыкаются
носом в асфальт, когда их тормоза отжаты до упора, а шины визжат.
к ней, чтобы посмотреть, жива ли она, он уже знал, что - нет, потому что он
уже прошел через все это. Единожды - в реальной жизни и несколько раз - в
снах. И хотя его мозг был раскален от волнения и страха, он уже знал, что
найдет.
из крови и костей и ярких осколков шлема, разбросанных по асфальту, голова у
той, что лежала на обочине, была цела и держалась на плечах. Он подполз
ближе и заглянул в лицо, и это не было лицо Бекки - эуо было лицо нищего
мальчишки Джеки.
он не на обочине, а в узкой комнате с грязными шторами, хлопающими в пустом
окне. Окно все время меняло очертания - иногда оно было круглым, оно то
увеличивалось, то сжималось подобно некоему архитектурному сфинктеру, от
размера глазка на двери до размера розетки в Шартрском соборе, а иногда оно
так искривлялось, что вполне могло быть названо прямоугольным. Пол тоже
капризничал - он то выгибался вверх, едва не задевая потолок, то вдруг
прогибался, как расшалившийся трамплин. Очень забавная комната.
хирургические маски (так что его блестящие глаза - это было все, что Дойль
мог видеть), просил его не прикасаться ко рту, Дойль тайком, с огромным
усилием поднес к губам руку в меховых перчатках и ужаснулся, увидев, что
золотистый мех потускнел от крови. Какой-то дантист, подумал Дойль и с
трудом вытащил себя из этого видения обратно в маленькую комнату... Но что
это? Он все еще в меховых перчатках, и кровь все так же сильно сочится изо
рта. Когда он согнулся, борясь со следующим желудочным спазмом, кровь
брызнула на тарелку, и нож, и вилку, которые кто-то оставил на полу.
но потом он вспомнил, что это остатки его собственного обеда. Может, это и
вызвало онемение и кровотечение? Может, там были осколки стекла? Он поднял
вилку и подцепил кусочек оставшейся на тарелке еды, опасливо высматривая,
нет ли там чего-нибудь блестящего. Через некоторое время он пришел к выводу,
что никакого стекла там нет.
нечто вроде холодного тушеного мяса из листьев и чего-то, что выглядело, как
киви, но мельче, тверже и более пушистое... Его мозг зацепился за это
слово... пушистое, пушистой бывает шерсть, да, да - шерсть! Что-то с этим
связано очень важное, только вот что? Некоторое время он не мог отвлечься ни
на что другое, но вот наступил момент холодной ясности, и он распознал
необычный фрукт. Он видел такие раньше - на Гавайях, в Садах Нууану, на
высоком дереве с научным названием, которое он еще помнил: Strychnos Nux
Vomica - богатейший источник природного стрихнина.
было оживленно, там гуляли веселые люди в купальных костюмах, и Дойль
обрадовался, что нет очереди в ларек "Ио-Хо-Снэк". Он доковылял к узкому
окошку и постучал четвертаком по деревянной стойке, чтобы привлечь внимание.
Человек за стойкой обернулся, и Дойль с удивлением узнал Уильяма Кокрана
Дерроу в фартуке и белом бумажном колпаке. Вот он наконец и разорился, с
грустью подумал Дойль, и теперь держит паршивый ларек с замороженными
бананами.
прервал Дерроу. Он вскинул голову. - Я говорю это тебе, Дойль.
минут мы пойдем ко дну.
внутрь, пока плечи не застряли.
кашля. Ему удалось протиснуться через окошко, он упал на пол и увидел, что
врезался головой в маленький комнатный камин. О Боже, подумал он, я
галлюцинировал там и продолжаю здесь. Стрихнин вызывает бред? Или я
умудрился заглотить сразу два яда?
доза и немедленно. Помнится, я читал о парне, который принял в десять раз
больше смертельной дозы стрихнина, а потом съел растолченного угля и вообще
не почувствовал никаких признаков нездоровья. Как его звали? Тоуэри, вот
как. Итак, где бы мне достать эту штуку? Ага, надо позвать слугу. Пусть
принесет пятнадцать сотен пачек сигарет с фильтром из активированного угля.
Этого, наверно, хватит.
мне и нужно. Ну, все эти сгоревшие куски дерева в камине у меня под носом.
Может быть, он и не активированный, но у него наверняка имеется биллион
микроскопических пор, лучшее, чем можно тебя абсорбировать, мой дорогой
стрихнин.
какого-то псоголового египетского бога, или чего-то в этом роде, и
использовал их как ступку и пестик, чтобы растолочь черные хрустящие куски
сожженного дерева. Пока он этим занимался, он заметил, что кисти рук и
предплечья покрыты блестящей шелковистой шерстью, и решил счесть это
галлюцинацией.
сознания.
на холмик черного порошка, но на это не стоило обращать внимание, сейчас
есть более важные проблемы. Какого черта, вдруг удивился он, растирая
крупицы черного вещества лохматыми пальцами, - я что, и впрямь намерен это
сожрать?
размером с таблетку. Потом, используя воду из таза в углу, он начал
скатывать маленькие шарики из черного порошка и понаделал их несколько
дюжин.
и через некоторое время он прекратил есть черные комочки и начал их
скатывать вместе и лепить маленького человечка. Собственное умение его
несколько удивило, и он принял решение достать глину для лепки при первой же
возможности и начать жизнь заново - как скульптор. Ведь только несколько
мгновений назад он скатывал столбики конечностей, чтобы прикрепить их к
туловищу, а теперь вдруг заметил, что выпуклости бедра и бицепса и
угловатость колена и локтя выполнены с безошибочным мастерством. Несколькими
нажатиями ногтя он наметил лицо, и каким-то образом это лицо оказалось
похоже на микеланджеловского Адама на потолке Сикстинской капеллы. Он должен
сохранить эту маленькую статуэтку - когда-нибудь она будет почтительно
выставлена в Лувре или еще где-нибудь, а на табличке будет надпись: "Первая
работа Дойля".
ужасно старого человека. И конечности были скрючены, и вообще это какая-то
усохшая пародия на человека, совсем как сухие червяки, которых находят на
тротуаре в солнечный день после дождя. Ужасающе! Он чуть было не разломал
это, когда открыл эти глаза и приделал этому созданию широкую улыбку.
что обсудить!
уродца. Ползти было трудно, потому что пол опять начал выделывать фортели -
подниматься и опускаться. Он услышал странные звуки, словно где-то вдалеке
очень медленно бьют в барабан, и на стенах, тоже очень медленно, начали
образовываться гигантские капли кислоты, и кирпичная поверхность стен
растянулась и струйками потекла вниз, и он слишком поздно понял, что дом
внутри - это живой организм и уже почти переварил его.
***
уставился на капли крови перед глазами. Язык ныл, как расколотый зуб, но он
знал, что с этим можно и подождать. Он знал, что его отравили и он бредил, и
очевидно, теперь он должен радоваться, что все это уже позади.
замер. С галлюцинациями покончено, но руки почему-то все еще покрыты
золотистым мехом. И тут объяснение происходящего всплыло из таинственных
глубин мозга, где все время таилось, и он знал, что это правда. Это
несколько усилило его депрессию, потому что означало, что надо собраться с
силами и встать, и начать что-то делать. Только чтобы формально подтвердить
то, что он и так уже знал, он ощупал лицо. Да, как он и подозревал, лицо его
тоже было покрыто пушистым мехом. Только этого и не хватало, подумал он
кисло.
сам Джо Бог знает где в собственном теле Дойля.
конечно. Беннер упоминал, что он завтракал со стариной Джо неделю назад, и
Джо, должно быть, скормил ему какую-то смесь из алхимических трав, то, что
развинчивает шарниры человечьей души, и в субботу совершил переход.
Беннера - тот, кого я встретил в субботу у "Джонатана". Неудивительно, что
он... был сам на себя не похож. И конечно, именно поэтому он так
Роллинс Джеймс
Акунин Борис
Жюль Верн
Круз Андрей
Андреев Николай
Перумов Ник