Чтение 48–й страницы книги ~Зима тревоги нашей~

плакатик: "Осторожно, не поскользнитесь".

Наш абонементный ящик - N 7, мы им пользуемся с тех пор, как построено
здание почты. Я набрал на диске
1
Г-Р и вынул из ящика целую кучу проспектов и завлекательных рекламных
2
листовок, адресованных "Абоненту". Больше ничего не было - только этот
материал для мусорной корзины. Я пошел вдоль Главной, по направлению к
"Фок-мачте", но и последнюю минуту передумал - расхотелось пить кофе или не
захотелось разговаривать, сам не знаю что. Просто у меня вдруг пропало
желание идти в кафе. Что за клубок противоречивых побуждений человек - все
равно, мужчина или женщина.

Я подметал тротуар, когда из-за угла Вязовой показался мистер Бейкер и,
готовый к священнодействию, затикал в банк. А пока я почти машинально
укладывал дыни на лоток у дверей, к банку подъехал старомодный зеленый
бронированный автомобиль. Двое сопровождающих, вооруженные, как коммандосы,
вышли из кузова и потащили в банк серые мешки с деньгами. Минут через десять
они вышли, уселись в свою крепость на колесах и отбыли. Вероятно, им
полагалось ждать, пока Морфи пересчитает деньги, а мистер Бейкер проверит
подсчет и выдаст им расписку. Хлопотливое это дело - возиться с деньгами. .
Не мудрено, если, как говорит Морфи, начинаешь чувствовать отвращение к
чужим деньгам. Судя по величине мешков, банк готовился к крупным
предпраздничным выдачам. Будь я рядовым грабителем, я бы счел этот день
самым подходящим. Но я не был рядовым грабителем. Я прошел высшую школу у
моего приятеля Джоя. Вот кто мог бы ставить рекорды, если бы захотел. Меня
даже удивляло, что он не хочет, хотя бы ради проверки своей теории.

В лавке с утра толпился народ. Мне пришлось даже трудней, чем я ожидал.
Солнце палило немилосердно, ни дуновения ветерка - словом, погода стояла
такая, когда каждый, не раздумывая, рвется за город отдохнуть. У прилавка
образовалась целая очередь. Будь что будет, а одно я решил твердо. Мне нужен
помощник. Если из Аллена не получится толк, я его выставлю и возьму другого.

Около одиннадцати в лавку вошел мистер Бейкер. Он очень торопился, и
мне пришлось извиниться перед покупателями и пройти с ним в помещение
кладовой.

Он сунул мне в руки два конверта - один большой, другой маленький - и
от спешки заговорил со стенографической краткостью:

- Том Уотсон говорит, дело чистое. Насчет закладных не знает. Думает,
что нет. Вот документы. Подпишите там, где я отметил. Номера купюр
переписаны. Вот заполненный чек. Поставьте только подпись. Простите, что
тороплюсь, Итен. Не в моем духе делать так дела.

- Значит, вы все-таки советуете мне попытаться?

- Черт возьми, Итен, после всего, что я...

- Простите, сэр. Простите. Вы совершенно правы. - Я положил чек на ящик
сгущенного молока и расписался на нем химическим карандашом.

Как мистер Бейкер ни торопился, он не забыл проверить, правильно ли
подписан чек.

- Попробуйте для начала предложить две тысячи. И повышайте постепенно,
сотни по две за раз. Вам, конечно, известно, что у вас на счету осталось
всего пятьсот долларов? Не дай бог, чтобы вам опять понадобились деньги.

- Если все будет в порядке, разве нельзя взять ссуду под лавку?

- Конечно, можно, только проценты вас съедят.

- Не знаю, как мне благодарить вас, сэр.

- Лишь бы вы не растаяли при разговоре, Итен. Не давайте ему
разжалобить себя. Он будет петь сладко. Все итальянцы на это мастера.
Помните: нужно думать о себе.

- Спасибо вам за все.

- Ну, мне пора, - сказал он. - Хочу выехать на шоссе раньше, чем хлынет
весь поток машин. - И он выбежал вон, едва не сбив с ног миссис Уиллоу,
которая уже по второму разу ощупывала каждую дыню на лотке.

Время шло, а толчея в лавке не прекращалась. Зной, паливший улицы,
словно действовал на людей, делая их сварливыми и раздражительными. Можно
было подумать, что они готовятся не к праздничному отдыху, а к какому-то
стихийному бедствию. Я бы не мог улучить минутку, чтобы снести Морфи
сандвичи, даже если бы захотел.

Приходилось не только отпускать товар и получать деньги, но при этом
смотреть в оба. Среди покупателей было много случайных людей, приезжих,
которые так и норовят стащить что-нибудь. Будто бы даже помимо собственной
воли. Причем вовсе не то; что ими самом деле необходимо. Больше всего у них
разгораются глада на баночки деликатесов - паштет из гусиной печенки, икру,
маринованные грибки. Оттого Марулло и наказывал мне держать этот товар
позади прилавка, куда покупателям заходить не полагается. Поймать вора с
поличным - плохо для торговли, учил он меня. Скандал, все волнуются, может
быть оттого, что никто не безгрешен - по крайней мере в мыслях. Уж лучше
наверстать убыток на других покупателях. Но если я замечал, что кто-нибудь
явно жмется поближе к некоторым полкам, я говорил вслух: "Вот эти пикули -
отличная недорогая закуска для коктейля". И не раз покупателя сразу
передергивало, словно я угадал его мысли. Самое противное во всем этом деле
- подозрительность. Ненавижу подозревать всех и каждого. Это все равно что
одному человеку оскорблять многих"

День тянулся все труднее и все медленнее. После пяти в лавку явился
начальник полиции Стони, тощий, мрачный и желтый, как язвенник. Он купил
набор для обеда, из тех, что рекламируются телевидением: бифштекс
по-деревенски, тушеная морковь, картофельное пюре - все готовое,
замороженное и упакованное в алюминиевый ящичек.

Я сказал:

- Что с вами, начальник? У вас такой вид, словно вас хватил солнечный
удар.

- Нет, почему. Я себя хорошо чувствую. - Вид у него был отвратительный.

- Вам два набора?

- Нет, один. Жена уехала в гости. А полицейскому праздников не
положено.

- Обидно.

- А может, оно даже лучше. При такой кутерьме кругом все равно дома
сидеть не придется.

- Я слышал, вы куда-то уезжали?

- Кто вам сказал?

- Вилли.

- Держал бы он лучше свой толстый язык за зубами.

- Он ничего дурного не думал.

- У него ума не хватит думать. Хватило бы хоть на то, чтобы не угодить
за решетку.

- От этого никто не застрахован, - сказал я нарочно.

Эффект превзошел мои ожидания.

- Что вы хотите сказать, Итен?

- Просто у нас развелось столько законов, что, кажется, чихнуть нельзя,
чтобы не оказаться правонарушителем.

- Да, это верно. Всего не упомнишь.

- Я, кстати, хотел спросить вас, начальник... я тут наводил порядок на
полках и нашел револьвер, старый, заржавленный револьвер. Марулло его своим
не признает, а уж я-то и подавно первый раз вижу. Что мне с ним делать?

- Если не хотите выправлять разрешение, сдайте мне.

- Ладно, завтра захвачу его. с собой. Он у меня дома, в жестянке с
керосином. А как вы в таких случаях поступаете, Стони?

- Проверяем, не тянется ли за ним какое-нибудь дело? а если нет,
выбрасываем в океан, и все. - Он как будто немного повеселел, чего я никак
не мог себе позволить слишком долгим и мучительным был этот жаркий день.

- А помните, года два назад был процесс где-то в нашем штате? Судили
полицейских за торговлю конфискованным оружием.

Стони улыбнулся ласковой улыбкой крокодила и с крокодильей же
непосредственностью.

- У меня была трудная неделя, Ит. Ужасная неделя. Вам, я вижу, хочется
подразнить меня, так лучше не надо. Мне и без вас досталось за эту неделю.

- Ладно, начальник, не буду. А не может ли добропорядочный гражданин
чем-нибудь помочь вам, например выпить с вами?

- Эх, если б можно было! Я бы сейчас ничего так не хотел, как напиться
пьяным.

- За чем же дело стало?

- Вы ничего не знаете? Да нет, откуда вам знать. Если бы я хоть сам
знал, откуда это все и для чего.

- О чем это вы?

- Ни о чем, и забудьте, что я говорил. Впрочем, нет не забывайте. Вы
ведь в дружбе с мистером Бейкером, Ит. Что он, не задумал чего-либо
новенького?

- Не такой уж я ему близкий Друг, чтобы это знать, начальник.

- А Марулло? Где он сейчас, Марулло?

- Поехал в Нью-Йорк. Хочет посоветоваться, насчет своего артрита.

- Господи Боже мой! Не понимаю. Ничего не понимаю. Если бы хоть
какой-нибудь след, я бы знал, куда кидаться.

- Что-то вы городите несуразное. Стони.

- Да, вы правы. И вообще я тут слишком много наговорил.

- Не хочу себя хвалить, но если у вас есть потребность поделиться...

- Нет, нет. Ни за что. Им не удастся обвинить меня в том, что я
разболтал, никому не удастся. Забудьте все, Ит, я просто очень устал и
измучен.

- Меня вам нечего бояться. Стони. Что там было суд присяжных?

- Так вызнаете?

- Немножко.

- Что же за этим кроется?

- Забота о прогрессе.

Стони подошел ко мне совсем близко и так схватил меня выше локтя своей