победителем, и срывал приличный по тем временам куш. Но отцу
становилось хуже. Он вечно кашлял, вечно приставал ко мне, чтобы я
отвез его на север. Однажды утром я нашел его мертвым. Он лежал в той
же позе, что и накануне вечером, засыпая. Это была единственная ночь,
когда он не задыхался от кашля - помню, я еще подумал, что, может
быть, он оправится настолько, чтобы выдержать дорогу. В день похорон
шел снег. Что ж, - Зарк пожал плечами и яростно затянулся, чтобы
разогнать дым, - я добрался до моря. Нанялся на грузовое судно,
которое перевозило железный лом. Святоша, ты когда-нибудь вкалывал
на море?
Когда драться, а когда поджимать хвост, когда упираться, а когда
удирать во все лопатки. Несколько лет я таскался на старых корытах из
дока в док. Раз на Балтике одна такая посудина чуть не разъехалась по
швам. Но я люблю море; оно живет своей жизнью. Никогда не спешит,
никогда не умолкает. А потом я устроился старшим помощником на
ржавую калошу, перевозившую снегоочистители из Риги по Белому
морю, и не поладил с боцманом. Сукин сын, враль, шулер. Не помню
даже, какой он из себя, хотя, Господь свидетель, предостаточно
нагляделся на его паскудную рожу. Он все время придирался, постоянно
меня доставал. И достал, едрена вошь.
ударами по голове. Двумя первоклассными ударами, которые сделали бы
мне честь на любом ринге. - Зарк выбросил вперед огромный кулак. -
Засранец повалился как куль, пикнуть не успел. Меня хотели посадить
под замок и в порту Русанова сдать властям. Но от этой сволочи
натерпелся не я один, ребята не знали, как меня благодарить, что я его
убрал. И вот однажды ночью в Баренцевом море они отвернулись, и я
спустил на воду спасательную шлюпку и поплыл в сторону айсбергов. На
корабле решили, что живым я оттуда не выберусь, что я не иначе как
решил покончить с собой. Дураки! Черта с два! Я греб что было сил,
лишь бы побыстрее убраться оттуда.
Глаза над темной кустистой бородой были темными, запавшими.
только лед, ничего кроме льда, громадные ледяные глыбы, с
замороженный город каждая. Куда ни глянь, ничего, кроме огромной
толщи воды и айсбергов, белых, темно-синих, бледно-зеленых. И в этих
льдах отражается океанская пучина. А иногда вы слышите - или не
слышите - рев и скрежет, когда две ледяные громады сталкиваются и
дробятся на куски поменьше. Иногда чуть ли не прямо подо мной
всплывала льдина с мою лодку величиной. Может быть, этого-то я и
боялся пуще всего: что такой осколок вдруг всплывет из глубины и
потопит меня в ледяной воде... На третий день, - продолжал Зарк, - я
заблудился. Ветра не было, айсберги на фоне белого неба казались мне
одинаковыми, грязными, серыми бетонными глыбами. Я, едрена вошь,
плавал кругами, а вокруг все было одно и то же. У меня кончилась еда.
Следующие три дня я проплавал впроголодь и видел только низкие
облака, белесое море и эти ледяные горы. На седьмой день я проснулся и
увидел его.
слушателей черными печальными глазами.
айсбергами с моего правого борта, эскимос в каяке. Я начал грести
следом за ним, но он так и не подпустил меня к своей лодчонке, не дал
увидеть его лицо. Так и не дал. Но это был мужик, я понял это по тому,
как он управлялся со своим каяком. Я скрипел зубами и налегал на весла
так, что чуть не подох, а он знай себе шлепал по воде впереди меня. За
каяком я плыл два дня. Я кричал, грозил, ругался, но этот парень так и
не заговорил со мной. Обернется, поглядит, плыву я за ним или нет, и
шлепает дальше. Он вел меня по ледяным тоннелям, мимо айсбергов
высоких, как дома в Москве. Эти говенные воды он знал, что правда то
правда. Но спустя три дня я потерял его. Он скользнул в расселину
между двумя айсбергами, а я поплыл кружным путем, и когда оказался
на другой стороне, его уж и след простыл. Тогда далеко-далеко справа я
увидел эскимосов в каяках. Они взяли меня с собой на остров, досыта
напоили бульоном, накормили моржатиной, и я проспал целых два дня.
Когда я спросил, кто вывел меня к ним, они удивились. Они ничего не
знали и сказали только, что ни один охотник еще не забирался так
далеко. Поэтому я до сих пор понятия не имею, кто это был. А хотелось
бы знать.
кочевниками через льды в Гренландию, да так здесь и остался. Охота
здесь чертовски хороша, а человек отвечает только перед самим собой и
больше ни перед кем. Все путем.
потрескивал тлеющий табак. Наконец Зарк пошевелился и сказал:
бы в Сагитаке.
25
подействовавший на Виргу самым странным образом: профессора вдруг
охватили тревога и страх, заледенившие его изнутри так же, как
морозный ветер леденил его щеки. Не слышно было даже хриплого,
прерывистого дыхания собак, только шуршали по льду полозья, мягко,
ровно, словно нарты приближались к гнезду свернувшихся кольцами
белых змей.
легко пошевеливая валек. Поднимая глаза, Вирга видел на черном своде
безлунных небес яркие редкие звезды. Их тусклое серебристое мерцание
расплескивалось по равнине, окрашивая ее в густо-синий цвет.
остановил упряжку, поднялся с фонарем в руке и начал вглядываться
вдаль, в задернутый занавес тьмы.
взглядом прищуренных глаз горизонт. Потом мельком глянул на звезды
и вновь стал всматриваться в далекий пейзаж.
должен гореть свет.
поселок, - с надеждой предположил Вирга. Зарку придется доставить их
на место!
мешочком из тюленьей кожи, раздернул завязки и вытащил красную
ракету. Держа ракетницу в вытянутой руке над головой, Зарк выстрелил
в сторону поселка. Послышался негромкий хлопок, их омыло алым
светом, и вспышка, медленно чертившая в небе огненную дугу,
высветила далекие очертания хижин и что-то еще - какой-то темный,
прерывистый полукруг. Зарк напрягся, Вирга почувствовал, как это
напряжение передалось Майклу. Охотник опустился в снег на одно
колено и стал ждать ответных ракеты или света.
молчал; когда заскулил третий пес, вожак клацнул зубами у его бока.
~Гама!~ - крикнул он собакам, и нарты заскользили вниз по склону.
погасла, и их вновь обступила тьма. Вирга слышал, как тяжело дышит
Зарк. Собаки натягивали постромки - может быть, они узнали место, где
получали еду и отдых. Вирга напряженно вглядывался в темноту, но
стариковские глаза ничего не могли разглядеть, и он проклял свою
слабость.
клубок, словно разом налетели на стеклянную стену.
головой вожака. Черныш рванул вперед, натягивая постромки, но
упряжка, поджав хвосты, артачилась и упиралась. Зарк вытянул их
кнутом, но ничего не добился.
множества полозьев, и Вирга рассудил, что в таком случае вряд ли их
нарты наткнулись на камни или иное препятствие. Если глазомер его не
подвел, до поселка оставалось около ста ярдов.
ружье и бросил попутчикам: "Собаки уперлись. Я пойду вперед. Вы со
мной?"
Буджолд Лоис
Лондон Джек
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Каменистый Артем