Всякая христианская теократия была ложной и насильственной задержкой жизни
во внешней ограде церковности, задержкой, мешающей свободному откровению
человечества, свободному его воссоединению с Богом175. Поэтому секуляризация
государственности и общественности имеет положительное религиозное значение,
она уготовляет свободную богочеловеческую жизнь. Слишком забывают, что
христиане Града своего не имеют, Града грядущего взыскуют. Христианского
Града еще не видела земля. Творчество нового Града не может быть построено
на ветхих элементах общественности, на государстве, праве, хозяйстве,
элементах, пребывающих в дотворческой мировой эпохе. В сущности,
старохристианский, православный и католический, угол зрения на мир исключает
возможность борьбы со злом в мире, с неправдой и несправедливостью в
миропорядке, ибо мирочувствие это признает лишь грех и его роковые
последствия, но не признает противостоящего человеку злу; несправедливости в
земных положениях людей, в строе жизни. Христианство принимало мир таким,
каков он есть, оправдывало строй жизни как неизбежное и справедливое
последствие греха. Оно делало невозможным священное негодование против
низкой неправды. Таков и теософический взгляд на жизнь с его учением о
карме. Чтобы бороться воинственно со злом и неправдой, чтобы
революционизировать жизнь, создавать жизнь новую, для этого нужно признать
самостоятельный источник зла и порабощения в мире176. Но зарождается ли
творчество нового Града в революциях?
внешнее разрушение закона и искупления, государства и церкви. В этих
революциях нет подлинной революции духа - они не творческие, реакционные,
обращенные назад, а не вперед. Революции загипнотизированы влюбленной
ненавистью к старой жизни, природа их психологически реакционная. Революция
есть реакция против старого, а не творчество нового. Революции утверждают
некосмическое состояние мира, они не связывают новую жизнь с органическим
перерождением мира в космос, в космическую гармонию. Поэтому революции плохо
учитываются в космическом миропорядке как движение вперед. Революции
продолжают пребывать в той же плоскости, что и реакции, они отрицательно
определяются реакциями. Роковая психология революций, психология
реакционная, не способна к творческому полету. Революции отяжелевают от
накопившейся мести, от отрицательной привязанности к ненавистному прошлому,
от власти механических чувств. В революционной психологии есть нездоровая
истерика. Для революционной психологии закрыта творческая тайна грядущего.
Революционные страсти - не творческие страсти. Революции враждебны всякому
творчеству, подозрительны к творчеству. Люди творческого духа совсем не
революционеры в социально-механическом смысле этого слова. Их революции
иные, несоизмеримо более радикальные, коренные, органические. Революции все
еще остаются в эпохах закона и искупления и не переходят в эпоху творчества.
Все мышление революционеров и вся их психология есть мышление и психология
мировой эпохи закона, мышление и психология изобличения неискупленного
греха. Революционеры хотят внешне-механически отделаться от греха и зла и
тем нередко укрепляют грех и зло. Они не хотят внутренно-органически изжить
закон и искупление, чтобы перейти к творчеству. Закон в государстве и
искупление в церкви не могут быть разрушены, они должны быть мистически
изжиты. В механическом бунте против царства закона и царства искупления нет
творческого духа, он обессиливает человека, направляя в ложную сторону его
энергию. Закон не может быть внешне отменен для мира, лежащего во грехе, как
не может быть отменена, напр<имер>, наука и др. дотворческие культурные
ценности. Но закон должен быть внутренно пережит и преодолен. Закон
отменяется творчеством через искупление. Но творчество через искупление
преодолевает зло мира, изживая его органически, а не механически. Вечная
смена в истории реакций и революций, охранений и разрушений - вечный обман,
призрачность, нереальность. Корни бытия не затрагиваются реакциями и
революциями, эта смена остается на поверхности, она механична и потому
меонична. В болезненной атмосфере политических реакций и революций создается
призрачное бытие, вырастают призрачные страсти и призрачные интересы. В этой
призрачной "политике", выдаваемой за самую настоящую жизнь, метафизически
нет подлинной реальности, нет бытийственности. Реакции и революции -
греховный кошмар. Путь творческой общественности предполагает иное сознание,
иное направление воли. Творчество созидает нового человека и новый космос,
новое общение человека с человеком и человека с космосом. Но творчество
ничего не разрушает механически, внешне, призрачно. Творческая эпоха в
общественности, преодолевающая ветхозаветные элементы общественности, должна
быть освобождена от призрачной "политики", от призрачных реакций и
призрачных революций. Но творческий путь не допускает механического
сбрасывания бремени подзаконной общественности, а лишь внутреннее ее
изживание и преодоление.
одинаково противны христианскому сознанию как два противоположных выражения
некосмического, хаотического состояния мира, мирового распада и
разъединения. Абсолютная государственность и абсолютный анархизм - две
стороны одного и того же дефектного состояния мира. Сотворить из "мира сего"
космос, прийти к мировой гармонии и соединению нельзя ни путем
государственности, ни путем анархизма, оба пути - одинаково внешние и
механические. Государственная идеология и идеология анархическая -
лжерелигиозные, не христианские. Анархизм так же механичен, как и
государственность. Анархический бунт может быть относительно прав перед
перешедшей все границы неправдой государственной, но абсолютно он всегда
неправ перед высшей божественной и космической правдой. Государственность со
своей внутренней диалектикой должна принять удары анархизма - они в одной
плоскости и порождают друг друга. И неправда эксцессов государственности
бессильна обличить неправду эксцессов анархизма - обе неправды рождены из
одного хаоса. Государственность и анархизм одинаково чужды духу творческому,
в них не созидается новое общение. Не напрасно носит меч власть против хаоса
распадающегося мира. И не напрасно восстает безудержная свобода против меча
власти, лишь увеличивающей хаос и распад мира.
общественность буржуазно-капиталистическая и общественность
социалистическая. Оба полюса - выражения единой вражды, того же нелюбовного
состояния мира, той же недостойной власти необходимости над сынами Божьими.
Любовное соединение человека с человеком и человека с природой так же мало
достижимо на почве общественности социалистической, как и на почве
общественности буржуазно-капиталистической. Почва социалистическая и почва
буржуазно-капиталистическая - одна и та же почва. Социализм плоть от плоти и
кровь от крови буржуазности. Идеалы социализма - буржуазные идеалы.
Социализм целиком принимает все буржуазные ценности благ этого мира и хочет
их только дальше развить и по-новому распределить, сделав достоянием всего
мира. Социализм не сомневается в ценности мирского богатства и хорошей,
довольной жизни в этом мире. Он только хочет богатства и довольства жизни
для всех, хочет всеобщей "буржуазности". Социализму свойственно не столько
презрение к буржуазности, сколько зависть к ней. Социализм хочет
окончательной буржуазности как царства мира сего. Социализму чуждо
аскетическое преодоление буржуазности этого мира во имя мира иного. В
социализме чувствуется безмерная тяжесть буржуазности мира сего, нет свободы
от "мира", нет окрыленности. Социализм лишь заканчивает буржуазное устроение
мира. В социализме нет творчества нового общения, нет нового, преображенного
отношения человека к природе и человека к человеку - все то же старое,
буржуазное отношение. Социализм так же ветхозаветен, так же подзаконен, так
же отяжелен неискупленным грехом, как и все старые общества. Последние слова
марксистского социализма совпадают с первыми словами ветхой книги Бытия.
Социализм весь в дотворческой мировой эпохе и потому обращен назад, а не
вперед. Совсем так же, как и анархизм. Социализм - выражение рабства
человека у природной необходимости, а не власти человека над природой. Но
есть великая правда социализма перед лицом буржуазно-капиталистической
общественности. Мир буржуазный должен будет уступить место миру
социалистическому по необходимости и по справедливости. Социализм есть
необходимое и справедливое развитие буржуазности, буржуазного
мироустройства. Все буржуазные аргументы против социализма - лицемерны и
порочны. Социализм есть последняя правда и последняя справедливость
буржуазности. Ветхозаветные элементы общественности, не знающие творчества,
должны докатиться до социалистической буржуазности. Относительная правда
социализма несомненна. Но несомненна и абсолютная неправда социализма.
Социализму так же чужда жертвенность, как и общественности
буржуазно-капиталистической. А путь ко всякому творчеству лежит через
жертвенность. Счеты социализма с разлагающимся буржуазным обществом, как и
счеты анархизма с разлагающейся государственностью, - свои старые счеты,
счеты своих, пребывающих в том же мире, враждующих в той же плоскости, без
творческого выхода в мир иной. Социализм буржуазен потому, что целиком
принадлежит к природному царству необходимости, а не к сверхприродному
царству свободы. Поэтому же социализм лишен духа творческого. Печать
отяжелевшей буржуазности лежит на всех общественных идеологиях, и потому все
эти идеологии не христианские177.
благам мира сего, отвержения буржуазных ценностей. Христианское отношение к
общественности жертвенно - отрекается от царства мира сего. Между тем как
всякое государство, всякое право, всякое хозяйство есть благоустроение мира
сего и предполагает признание буржуазных ценностей в жизни. Государство по
природе своей не аскетично и не жертвенно, в нем всегда есть
кристаллизованное цепляние за блага мира, охранение благополучия.
Славянофильская концепция самодержавия как государственности аскетической и
жертвенной была мечтой, ничем не связанной с самодержавием историческим,
всего менее аскетическим и жертвенным, столь же буржуазным, как и все
государственности мира. Христианство всегда бессильно было обосновать какие
бы то ни было государственные, правовые и хозяйственные идеалы.
Положительный социальный идеал христианства всегда был не от "мира сего",
был град грядущий, которого христиане не имели, а лишь взыскали. Но, как
много раз уже говорилось, христианство оправдывает ветхую общественность,
Гюго Виктор
Ковальчук Вера
Курылев Олег
Куликов Роман
Акунин Борис
Ибсен Генрик