тупой, словно ее пытали, одурманив каким-то наркотиком. Все ее
чувства, кроме слуха и зрения, были почти парализованы, она
видела машины и ясно, предельно ясно слышала рев моторов, и это
было невыносимо. Извозчик болтал не переставая, он хотел
показать ей места, откуда были видны гонки. Лилиан его не
слышала; она ничего не слышала, кроме рева моторов. Какой-то
молодой человек пытался остановить пролетку и заговорить с ней.
Она не поняла его слов и велела извозчику остановиться. Она
думала, он хочет сообщить ей что-нибудь о Клерфэ. Молодой
человек, итальянец в белом костюме, с тонкими черными усиками,
пригласил ее поужинать с ним.
дальше?
-- Это будет зависеть от вас.
* Итальянское руга1ельство.
глаза смотрели мимо него. Он ничего не знал о Клерфэ.
извозчик. -- Вы правильно сделали, отшив его. Кто знает, может
быть, пришлось бы еще платить самой за ужин. Пожилые, полные
господа куда надежнее.
это время Лилиан дала себе уйму всяких обетов. Она была
убеждена, что выполнит их. Она не уедет, она останется, она
выйдет замуж за Клерфэ, только бы он жил! Она давала эти обеты,
не думая, машинально, так, как кидают камни в пруд.
приемном покое.
операции к нему допустят на минутку только ближайших
родственников.
Клерфэ помолвлены? Хотя все это такая чепуха!
растерянно. Она хорошо знала больничных сестер.
моменты, когда все люди должны быть близки друг другу, все,
даже больничные сестры, которые потеряли из-за своей профессии
чувство сострадания и стали цинично-жестокими. Лилиан пошла в
комнату ожидания, в эту комнату скорби, где стояли горшки с
поникшими цветами и валялись старые журналы, где мухи с
жужжанием кружились вокруг липкой бумаги, свисавшей с потолка
над столом. Рев моторов доносился и сюда, но он был
приглушенным, казалось, где-то очень далеко неистово били в
барабаны, и все же рев был слышен и здесь...
мучительной смертью умирали мухи. Лилиан раскрывала потрепанные
журналы и тупо смотрела в одну точку, а потом снова захлопывала
их; она пыталась читать, но не могла. Она вставала, подходила к
окну и снова садилась. Комната пропахла страхом; весь тот
страх, который люди испытывали в этой комнате, скопился в ней.
Лилиан хотела открыть окно, но рев моторов сразу стал громче, и
она тут же закрыла его. Немного погодя в комнату вошла женщина
с ребенком. Ребенок начал кричать. Женщина расстегнула кофточку
и дала ему грудь. Ребенок зачмокал и уснул. Застенчиво
улыбнувшись Лилиан, женщина опять застегнула кофточку.
поднялась, но сестра не обратила на нее внимания; она кивком
пригласила женщину с ребенком следовать за ней. Лилиан опять
села. Внезапно она прислушалась. Произошла какая-то перемена.
Она это чувствовала. Напряженность спала, как будто что-то
прекратилось. Лилиан не сразу поняла, в чем дело. Стало тихо,
рев моторов замолк. Гонки кончились.
открытая машина с тренером и двумя механиками. Сестра из
приемного покоя привела всех троих в комнату ожидания. Вид у
них был подавленный.
подшутила над ними? Ведь кровь идет горлом при туберкулезе.
объяснение. Потом все стихло, и вновь наступила напряженная
тишина, прерываемая лишь громким дыханием механиков и жужжанием
мух.
коричневом от загара лице глаза казались неестественно белыми.
Прежде чем заговорить, он несколько раз пошевелил губами.
Наверное, они сделали ее неправильно.
Завтра вы его увидите.
выражения. -- Кто это сказал? -- повторила она.
Мы можем отвезти вас в отель.
лицом. А руль сдавил ему грудную клетку. Врач считает, что он
ничего не почувствовал. Все произошло очень быстро. Он сразу же
потерял сознание. А потом так и не пришел в себя... Вы думаете,
-- сказал он громче, -- нам легко? Мы знали его дольше, чем вы.
чем я. -- Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, что когда
человек умирает, происходит всегда одно и то же -- внезапно его нет. Он больше
не говорит. Он еще здесь, но его
уже нет. Кто это может постичь? Я хочу сказать, нам тоже
нелегко: стоишь и не можешь постичь... Вы меня понимаете? -- Да, я понимаю. --
Пойдемте с нами, -- сказал тренер, -- мы отвезем вас
в отель. На сегодня хватит. А завтра вы его увидите. -- Что я буду делать в
отеле? -- спросила Лилиан. Тренер пожал плечами. -- Вызовите врача. Он вам
сделает укол. Пусть даст
дозу побольше, чтобы вы проспали до утра. Идемте! Здесь
вы ничем не поможете. Он умер. Никто из нас теперь ничем не поможет. Когда
человек умирает, все кончено, никто
ему уже не поможет. -- Он подошел к Лилиан и положил ей
руку на плечо. -- Пойдемте, я все понимаю. О, мадонна!