Чтение 48–й страницы книги ~И проиграли бой~

- Помнишь, к нам тогда этот тип приезжал, кричал, что они примут
меры...

- Какой тип?

- Да тот, первый, а ты ему еще сказал...

- Что сказал-то?

- Сказал, что мы тоже примем меры.

- Видишь ли, Сэм, так легче показать людям, кто есть кто. - Мак
бросил взгляд на Лондона.- И сейчас они на нашей стороне. Стоит ли этим
пренебрегать?

- Нельзя, чтоб все этим сволочам сходило с рук! задыхаясь от
злобы, произнес Сэм. - Нельзя, чтоб они безнаказанно сжигали все дотла.

- Ты, Сэм, давай ближе к делу, - прервал его Лондон. - Что ты,
собственно, предлагаешь?

- Возьму пару наших и чуток побалуемся со спичками. - Мак с
Лондоном насторожились. - И плевать я хотел! Как решил, так и сделаю.
Есть тут один по фамилии Хантер. Дом у него белый, большущий. Я на него
канистры газолина не пожалею.

Мак усмехнулся.

- Взгляни-ка на этого парня, Лондон. Что-то я такого не припомню.
Не знаешь ли, кто это?

Лондон подхватил шутку.

- Нет, вроде не встречал.

- Я тоже его и в глаза не видывал. Да он вроде и не из нашего
лагеря.

- Верно! Он, поди, из тех, кому бы только зло сорвать. Нас из-за
таких вот субчиков в каких только грехах не обвиняли.

Мак наклонился к Сэму.

- Если поймают, тебе все придется брать на себя.

- И возьму, - хмуро пробурчал тот. - Никогда с больной головы на
здоровую не сваливал. И никого из ребят с собой не поведу, у меня уже
другая задумка.

- А мы тебя знать не знаем. Ты просто озлобился.

- Как не озлобиться, если тот хозяйчик меня по миру пустил! - гнул
свое Сэм.

Мак крепко стиснул ему плечо.

- Спали сукина сына дотла! - яростно проговорил он. - Чтоб ни
досточки от дома не осталось! Ох, как бы мне хотелось с тобой пойти!

- Тебе здесь надо быть, - сказал Сэм. - Тебе с ним счеты сводить
нечего. Он меня обобрал, а я страсть как красного петуха пускать люблю!
С детства со спичками баловался!

- Ну что ж, Сэм. Счастливого пути. Встретимся еще.

Сэм неслышно выскользнул из палатки и растворился во тьме. Лондон
и Мак с минуту молча смотрели на еще колыхавшийся полог.

- Сдается мне, не придет он обратно, - вздохнул Лондон. - Сам себе
удивляюсь, за что можно любить такого: злой, как пес. Вечно на рожон
лезет.

Джим молча сидел на матраце, лицо у него было встревоженное. По
стенам палатки еще прыгали розоватые отблески далекого, убывающего
пожара. Вот, разорвав тишину, завыли пожарные сирены, завыли неистово и
тоскливо.

- Подождали, пока разгорится, тогда и пожарников послали, горько
усмехнулся Мак. - Слушай, Лондон, а ведь мы с тобой так ничего и не
ели. Пойдем-ка, Джим, я тебе чтонибудь принесу.

Джиму осталось только дожидаться друзей. Лиза, тихонько закутав
малыша одеялом, совала ему грудь.

- Ты хоть по лагерю-то ходишь? - спросил Джим.

- Чего?

- Да сидишь, говорю, сиднем. Вокруг такое творится, а ты и не
замечаешь. И слышать даже не слышишь.

- Поскорее б все кончилось. Хочу в доме жить, чтоб не земляной пол
был, а настоящий. Чтоб уборная рядом. Не по душе мне ваша "борьба".

- Без этого не обойдешься. Может, со временем все образуется, да
уж мы, наверное, не доживет.

Вошел Мак, принес два дымящихся котелка.

- Пожарные явились на пепелище. Держи, Джим, здесь говядина с
фасолью. А это, Лиза, тебе.

- Напрасно ты Сэма отпустил, - сказал Джим.

- Это почему ж?

- Потому что дело неправое. Ты сам прекрасно чувствуешь. Ты дал
волю собственной злобе.

- Вон оно что! Значит, тебе наплевать, что старик Андерсон амбара
со всем урожаем лишился?!

- Конечно, не наплевать. Может, и стоит дом Хантера спалить.
Только волю чувствам все равно давать не след.

- Ишь как заговорил! Ты, поди, жалобу на меня в комитет напишешь.
Я тебя сюда привез ума-разума набираться, а ты как зануда-учителишка,
мне же и мораль читаешь. Да кто ты такой в самом деле! Ты под стол
пешком ходил, а я уж партийной работой занимался!

- Подожди, Мак, не горячись. Я думаю, мозгами шевелю, толку от
меня немного, верно. Ребята дело делают, а я сижу тут, жду, пока рана
заживет. Я всего лишь посоветовал тебе держать себя в руках. Злоба
трезво мыслить мешает,

- Спасибо скажи, что по морде не заработал за свою правоту. Те,
кто вечно правы, - такие зануды. - Он неожиданно улыбнулся. - Ладно,
хватит об этом. Проехали Быстро же ты оперился, Джим. Для партии такой
работник в самый раз, а простой люд очень уж правиль ных не любит.
Знаю, что злоба плохой помощник. Да поделать ничего не могу. Неспокойно
мне, Джим. Все что-то у нас вкривь и вкось получается. Куда, по-твоему,
док запропастился?

- До сих пор ни слуху, ни духу? А что он напоследок говорил?

- Что пойдет Альфа проведать.

- Да, а перед этим - что ему одиноко. Вроде не в себе был,
немудрено, работы ему много выпало. Может, сдвинулся чуток. А может,
просто смотался, ведь в наше дело он никогда не верил.

- Такого он не сделает, - покачал головой Мак. Я с ним не первый
день. Док никогда никого не подводил. Что-то неладное, похоже. Значит,
док пошел к Андерсону. А что, если он поджигателей встретил да за нашу
охрану принял? Они, разумеется, его не отпустил и.

- Может, еще вернется?

- Вот что: если санитарное управление завтра предпишет нам
убраться отсюда, значит сцапали дока. Бедняга! А что делать с тем, кто
ногу вывихнул, - понятия не имею. Ему, кажись, ее вправили, да кто
знает, может, что не так Впрочем, чего это я, вдруг док просто гуляет
сейчас по саду. Дурак я, что сразу к доку охраны не приставил. Лондон -
молодец, старается изо всех сил, а я то одно, то другое из внимания
упущу. И все больше и больше на мне вины. Вот и сейчас андерсонов амбар
с яблоками добавился.

- Ты за деревьями леса не видишь, - обронил Джим.

Мак вздохнул.

- Я считал, что у меня характер - кремень, а ты, пожалуй,
потверже. Дай бог, чтоб на наших отношениях это не сказалось. А
ночевать иди-ка ты в больничную палатку, там свободная койка. Все
лучше, чем на земле валяться, быстрее выздоровеешь. Ты почему не ешь?

Джим посмотрел на котелок.

- Забыл совсем, а есть-то хочется, - он выудил из фасоли кусок
говядины и принялся жадно жевать. - Ты и о себе не забывай.

- Ну что ты! Сейчас пойду поем.

Джим в два счета умял крупную золотистую фасоль, ловко накалывая
по три продолговатых фасолины на острую палочку, наклонил котелок,
выпил жижу.

- Ужин на славу!

- Ага, - отозвалась Лиза. - Я люблю лимскую фасоль. И мясо. Вот
только б соли добавить.

- Что-то притих наш лагерь, совсем притих.

- Сыты все, а на полный желудок и говорить-то не тянет. А то
говорят, говорят. Уж бороться так бороться, чтоб враз все кончить, а
что без толку языком молоть?

- Мы же бастуем, - словно оправдываясь, сказал Джим.

- Ты тоже только болтаешь. Одними словами дела не сдвинешь.

- Но слова, Лиза, порой поднимают дух людей, и тогда им любое дело
по плечу.

Вошел Лондон, постоял, поковырял в зубах заостренной спичкой. В
свете лампы тускло высвечивала лысина.

- Я окрест посмотрел - огня не видно нигде. Поди, поймали Сэма.

- Да он малый не промах, - сказал Джим. - Позавчера так учетчику
врезал, хоть тот и при ружье был.

- Чего-чего, а смекалка у него есть, умный, как гремучая змея.
Только Сэм греметь не любит, все больше втихаря. Один пошел, никого с
собой не взял.

- Оно и к лучшему. Попадись он один - чокнутый, скажут, а если
хоть втроем - это уже заговор.

- Надеюсь, Джим, он не попадется. Парень что надо. Мне такие по
душе.

- Вижу.

Вернулся, жуя на ходу, Мак с котелком.

- Надо ж, сам не заметил, до чего проголодался, пока есть не
начал. Ты, Джим, сыт?

- Еще бы! А почему ребята костров не разжигают, как вчера?

- Дров нет, - отрезал Лондон. -Я каждую щепочку заставил поварам