Чтение 48–й страницы книги ~Женщин обижать не рекомендуется~

рядом стояли две бутылки виски, одна уже пустая, другая
начатая.

-- Не понимаю, -- сказала я.

-- Извини, -- ответил он. -- Мне необходимо было снять
напряжение.

-- Почему только русские снимают напряжение водкой? --
спросила я.

-- Это не водка, а виски, между прочим, очень хороший, и,
поверь, так снимают напряжение все: американцы, немцы, шведы,
китайцы.

-- И как часто ты это делаешь?

-- По мере накопления напряжения.

-- Но завтра ты будешь уже со снятым напряжением, или у
тебя этот цикл длится несколько дней?

-- У тебя в семье были алкоголики? Откуда такие познания?

-- От жизни. У половины моих подруг мужья пьют.

-- Я сочувствую твоим подругам. Я не алкоголик, и завтра
утром у меня будет абсолютно ясная голова.

-- И все-таки я не понимаю. Стоило ли приезжать в Лондон,
чтобы напиться. Это можно было сделать и в Москве.

-- Вера, я в Лондоне двадцать первый раз. В Москве работа,
а здесь непредусмотренная передышка, и я эту передышку разумно
использую. Прости меня, но сегодня я не смогу сопровождать тебя
в музеи и картинные галереи. Кстати, ты знаешь, что, когда наши
за рубежом говорят: мы пошли по музеям, это значит, что они
пошли по магазинам. Воспользуйся передышкой и пройдись по
магазинам.

-- У меня все есть.

-- Всего никогда не бывает.

Он налил себе виски, выпил, спохватился и спросил:

-- Прости. Что ты выпьешь? Может быть, холодного пива?

-- Может быть...

Он налил мне пива из холодильника-бара. Говорят, сны
человеку снятся при пробуждении. Все действие, на которое в
реальной жизни надо затратить часы, мозг выдает за доли
секунды. Не знаю, сколько мне потребовалось времени, но,
наверное, не больше нескольких секунд, чтобы просчитать все
последствия случившегося. Завтрашня встреча с американцем вряд
ли сможет чем-то нам помочь. Решение принимает Идкинд, и вряд
ли он с кем-то будет советоваться, как поступить с русскими,
дела у которых идут, мягко говоря, не блестяще. Решить может
только Идкинд, и поэтому нужна встреча только с ним.

-- Завтра, -- сказала я, мы должны быть у офиса сэра
Идкинда еще до того, как он приедет на работу.

-- Сэр Идкинд не ездит на работу. Он ходит пешком. Ровно
двадцать минут от дома до офиса вот уже тридцать пять лет.

-- Тем лучше. Мы случайно окажемся рядом.

-- В Лондоне случайно рядом не оказываются. Мы не рояль,
который случайно оказывается в кустах. И мы не нищие и не
просители, которые караулят у дома или офиса.

-- Мы нищие и просители.

-- Нет. Мы партнеры. У нас реальные деловые предложения.
Мы должны сохранять лицо.

-- И сколько времени мы будем сохранять это лицо?

-- Сколько потребуется!

-- Поспи, -- сказала я ему. -- Ты хотел поспать и тебе
надо выспаться.

Я вернулась в свой номер, достала старую записную книжку,
в которой сохранился московский телефон моего бывшего жениха
Бориса Рапопорта. К этому телефону я вчера, еще в Москве,
приписала его лондонский телефон. Я предусмотрительная. Подруги
удивлялись, но я никогда не занимала деньги. У меня всегда был
неприкосновенный запас, о котором не знала даже мать. Он
уменьшался, иногда тратился полностью, но всегда пополнялся.
Перед отъездом из Москвы я узнала лондонский телефон Бориса и
его двоюродного брата. Я записала телефон посольского
сотрудника, знакомого Риммы, еще у меня был телефон
представителя Аэрофлота, он был отцом одного из моих учеников,
который закончил школу год назад, я его встретила недавно,
когда он только что прилетел из Лондона. Перед отлетом я
вспомнила всех своих знакомых, которые были связаны с Англией.
Вряд ли Борис мог мне помочь, но в данный момент мне надо было
с кем-то поговорить. Конечно, он мог быть не в Лондоне, я не
особенно и надеялась его застать. Кто же днем сидит дома?

Я услышала женский голос.

-- Алло!

-- Добрый день, -- сказала я. -- Попросите, пожалуйста
Бориса.

В трубке молчали. Меня, наверное, не понимали. Я начала
подбирать свои немногочисленные английские слова и не могла
вспомнить, как по-английски "просить", сообразила, что можно
сказать "плииз", но женщина уже спросила почти по-русски:

-- Это Москва?

-- Нет. Я из Лондона.

Я услышала, как женщина сказала:

-- Борис, рашн леди.

Я ждала.

-- Слушаю, -- сказал Борис. Голос у него был более низкий,
чем я помнила, но я не слышала его уже тринадцать лет.

-- Борис, -- сказала я, -- это Вера Бурцева.

-- Вера! -- обрадовался Борис. -- Ты из Москвы?

-- Я из Лондона. Я в гостинице. Сейчас скажу, как она
называется.

-- Никакой гостиницы. Я хочу тебя видеть!

-- Я тоже.

-- Одну минуту, -- сказал он совсем по-московски. --
Вечером у меня переговоры по гастролям в Австралию. Значит, у
меня есть три свободных часа.

-- Мы можем встретиться завтра, -- сказала я.

-- Завтра с утра у меня репетиция, потом обед с
американским продюсером. Как я рад, что ты застала меня! Диктуй
адрес гостиницы, я за тобой заеду.

Я достала карточку гостиницы:

-- Улица Хаф Мун, по-моему, гостиница "Стар".

-- Знаю, -- сказал Борис, -- это рядом с площадью
Пикадилли, -- он задумался. -- Мне до твоей гостиницы ехать
минут сорок, потом мы с тобою поедем в мой клуб пообедать. Нет,
это не рационально. Дорога у меня займет почти два часа. Лучше
ты доедешь на метро, это близко, а из клуба я тебя отвезу. Ты
лондонское метро знаешь?

-- Я поеду на такси.

-- Русские на такси не ездят, у русских мало денег.

-- Такие русские, как я, сейчас, как и раньше, ездят на
такси, и у русских много денег.

-- Не заводись, -- рассмеялся Борис. -- Ты совсем не
изменилась. Записывай. Только английскими буквами. Отдашь этот
листок шоферу такси и не забудь у него взять чек.

-- Диктуй.

Борис назвал адрес клуба и начал диктовать его по буквам.

-- Я записала. Ты, наверное, забыл, что я изучала
английский в школе и в институте.

-- Проверяй по буквам, -- потребовал Борис. -- Я тоже учил
английский в школе и в Консерватории, здесь я переучивался
несколько лет.

Борис продиктовал по буквам. В десяти словах я сделала
четыре ошибки.

Шофер такси привез меня по адресу, который я записала.
Почти квадратные английские такси сразу выделялись из потока
машин. Мода их не коснулась, и в этом, наверное, была разумная
консервативность.

Клуб располагался в старинном четырехэтажном особняке,
судя по форме окон и простоте архитектурных решений, это была
постройка конца шестнадцатого -- начала семнадцатого веков.
Перед отлетом в Лондон я взяла у Риммы несколько справочников и
альбомов по Лондону. Она всегда говорила:

-- От мужиков ничего не остается. Вещи, которые они дарят,
снашиваются. От путешествий остаются хотя бы справочники и
альбомы.

На доме не было никаких вывесок. Я нажала на медную кнопку
звонка. Дверь открыл средних лет джентльмен в темном костюме.

-- Миссис Бурцева? -- спросил он, заглянув в лист бумаги
на пюпитре.-- Есс, -- ответила я почти по-английски.

Я поднялась с ним на второй этаж, он открыл массивную
темную дверь, и я оказалась в небольшом зале. Слева была стойка
бара, над которой возвышался джентльмен в точно таком же
костюме и галстуке, как и встретивший меня.

Шторы на окнах были полузадернуты, и мне показалось, что
уже поздний вечер, тем более, что на тех столиках, за которыми
сидели мужчины, горели свечи. Ни одной женщины, отметила я.
Если бы я встретила Бориса на улице, то никогда бы не узнала