пару секунд задержал гранату в руке, а потом шагнул вперед, к перилам, и
высоко подбросил ?лимонку? в воздух. Он сразу же шарахнулся назад и прижался
к стене как раз в тот момент, когда граната взорвалась в высшей точке своей
траектории, осыпав фасад дома дождем осколков. Часовой, который находился на
крыше, обхватил руками пробитую голову, перевалился через ограждение и кулем
рухнул вниз, на каменные плиты двора. Его товарищ, поднявший тревогу,
мучительно скорчился, держась левой рукой за правое плечо, и медленно
опустился на колени. В нескольких окнах повылетали выбитые осколками гранаты
стекла. Глеб увидел, как кто-то изнутри сорвал изрешеченную, превратившуюся
в лохматую тряпку портьеру и выглянул в окно. Это был гостивший у Судьи
майор, и Сиверов воспользовался возможностью как следует разглядеть и
хорошенько запомнить его лицо. В руке у майора был пистолет, и Глеб подумал,
что у гостя Судьи очень недурная реакция. Потом лицо в оконном проеме
скрылось из виду.
стекла и обломками рамы ввалился в окно первого этажа. Внутри дома сразу же
началась пальба. Стреляли так ожесточенно, что казалось, будто внутри идет
настоящее сражение, в котором с каждой стороны принимает участие никак не
меньше десятка человек.
оставил родившуюся у него идею принять посильное участие в увеселении.
Учиненное арабом побоище должно было в ближайшее время собрать в доме Судьи
и возле него всех, кто мог держать оружие, и Слепой решил, что разумнее
будет дождаться ночи.
со звоном и грохотом вылетело вон, из оконного проема вырвались и стали
медленно расползаться в стороны клубы серого дыма. Притихшая было стрельба
вспыхнула с новой силой, потом в клубах валившего из только что выбитого
окна дыма возник человек. Спиной вперед взобравшись на подоконник, он
выпустил куда-то в дым длинную очередь из автомата, вздрогнул, выронил
автомат, два раза качнулся вперед-назад, словно решая, в какую сторону
упасть, и головой вниз нырнул обратно в комнату.
притягательного зрелища. Ему самому пару раз приходилось проделывать
подобные вещи, но это был первый в его богатой практике случай, когда он
мог, находясь в относительной безопасности, понаблюдать за работой
настоящего профессионала со стороны, не принимая в событиях никакого
участия. Ему было одинаково наплевать и на Судью, и на араба, но расчетливая
ярость одиночки, бросившего открытый вызов целой банде, не могла не вызвать
смутного чувства симпатии. Кем бы ни был человек со шрамом на щеке,
действовал он так, что Слепой испытал что-то вроде кратковременного приступа
зависти. Араб шел сквозь дом Судьи, как тяжелый штурмовой танк, и за его
продвижением можно было наблюдать по вылетающим оконным стеклам и
перемещающемуся из комнаты в комнату грохочущему вихрю свинца, дыма и
летящих во все стороны кусков штукатурки. Когда в доме опять коротко
громыхнуло и вместе с обломками рамы в оконный проем, бешено вращаясь,
вылетела чья-то оторванная кисть, все еще сжимавшая пистолет, Глеб подумал,
что при таком бешеном напоре у араба есть шанс довести дело до конца. Теперь
в доме раздавались испуганные вопли, доносившиеся даже до того места, где
прятался Слепой. Те, кто торопился на подмогу со всех концов поселка, явно
поспевали к шапочному разбору. Если им немного повезет, подумал Глеб, они
смогут пару раз выстрелить арабу вслед, когда он сделает то, за чем пришел,
и спокойно уйдет. Если им повезет очень сильно, они, может быть, даже сумеют
его застрелить. Ну а если удача от них отвернется, то этот сумасшедший
камикадзе перестреляет их сам.
вкуса: он предпочитал количество качеству, как какой-нибудь былинный воин, с
перепоя косивший недругов, как траву.
узнал его только по бритому черепу и острому клину бороды, который теперь
растрепался и торчал во все стороны, как старый веник. Глебу даже
показалось, что борода основательно подпалена, но на таком расстоянии
утверждать это с уверенностью было трудно. Утепленная камуфляжная куртка с
меховым воротником превратилась в горелые лохмотья, которые все еще дымились
на спине и на левом плече-. Этот вид настолько соответствовал учиненному в
доме погрому, что Глеб нисколько не удивился. Гораздо большего удивления
заслуживал тот факт, что араб до сих пор был жив и сохранил способность
драться.
выскочил, спустил курок и тут же принялся дергать затвор. Сообразив, что
рожок автомата опустел, араб оскалил зубы и выпалил в окно из подствольного
гранатомета. В комнате рвануло, оттуда опять повалил дым и полетели какие-то
горящие клочья, а араб отшвырнул ставший бесполезным автомат, взял в зубы
нож, вскочил на перила террасы и присел, готовясь спрыгнуть вниз.
человека: он почему-то был уверен, что в доме не осталось никого, кроме
трупов. Тем не менее майор был цел и невредим. Он спокойно, как на
стрельбище, поднял на уровень глаз древний, выглядевший неуклюжим и
громоздким АК-47 с черным деревянным прикладом и жестяным магазином,
прижался к прикладу щекой, секунду помедлил, корректируя прицел, и в тот
самый миг, когда ноги араба уже были готовы оторваться от перил террасы,
спустил курок.
этажа, разбрасывая во все стороны свое содержимое. Майор успел вогнать в
него не меньше десятка пуль, и тело, которое в конце концов с глухим стуком
упало на каменные плиты двора, практически не имело головы.
бинокля в бритое холодное лицо майора, который медленно опускал автомат. -
Все-таки наш камикадзе слишком любил театральные эффекты. Зачем это было
нужно - нож в зубах, этот картинный прыжок с перил? Как в кино, когда
благородный шевалье, закончив драться на шпагах, сигает из окна третьего
этажа прямиком в седло. Махнул бы прямо через перила, боком, как простые
смертные, сейчас, глядишь, был бы уже по эту сторону стены... Вот и
доигрался. А майор - кремень. Как он его... Как целлулоидного зайца в тире,
честное слово."
подошел к перилам и пренебрежительно сплюнул вниз. Автомат он держал за
ручку, положив казенник на плечо, как заправский боевик. Его палец все еще
лежал на спусковом крючке, а прищуренные глаза смотрели вокруг холодно и
презрительно. Минуту спустя на террасе, хромая и бережно придерживая
поврежденную руку, с которой обильно капало на пол, появился пожилой толстяк
в наброшенном на плечи просторном драповом пальто с каракулевым воротником.
На голове у него криво сидела неизменная папаха, и Глеб со смесью досады и
удовлетворения понял, что его работа от него не уйдет, потому что перед ним
был Судья собственной персоной - живой и почти невредимый.
Глава 14
Судья, - откуда он взялся, этот шайтан? Посмотри, во что он превратил мой
дом!
попал на распростертое внизу тело. Это у него снова не получилось, и он
лениво подумал, что позже попытается еще разок.
Скажи спасибо, что сам уцелел. Ты что, до сих пор не понял, кто это был?
предохранителя.
гости? Я, конечно, человек приезжий и не совсем разбираюсь в местных обычаях
и традициях, но мне почему-то казалось, что места, где подобные увеселения в
порядке вещей, очень быстро становятся безлюдными. Впрочем, для верности
надо бы его осмотреть.
зеленым. - Слушай, зачем смотреть?
Выпьем, и руку мне надо перевязать. Этот шакал меня ранил. Чуть не убил,
слушай.
ранение серьезное...
зацепило. Ранка - тьфу, смотреть не на что, а ты уже и испугался Правда,
крови вытекло порядочно, но это всегда так, когда стеклом порежешься -
Слушай, правда? - оживая на глазах, спросил Судья и наконец отважился
посмотреть на свою руку, чтобы удостовериться в том, что его не обманули. -
Э, шайтан, да это же царапина! А я совсем умирать собрался, клянусь. Пойдем
посмотрим на этого шакала.
подошли к трупу Али Аль-Фаттаха, так и не сумевшего довести до конца свою
месть из-за пристрастия к дешевым театральным эффектам. Пока Судья отдавал
распоряжения набежавшим людям, майор носком сапога перевернул тело и присел
над ним на корточки, озабоченно дымя сигаретой.
как и ботинки. Бронежилет израильский - между прочим, очень популярная в
определенных кругах штука. А парень был силен! Смотри-ка - раз, два, три..,
Шилова Юлия
Аникина Наталья
Влодавец Леонид
Андреев Николай
Пехов Алексей
Шилова Юлия