пистолеты?
хрен нам сегодня стволы?
галстука, который стягивал ворот его белоснежной рубашки с коротким рукавом,
и пожал плечами. Его отягощенная карманным арсеналом кожаная безрукавка при
этом негромко скрипнула.
рукоять пистолета, картинно замахнулся открытой ладонью, чтобы залихватским
ударом загнать ее на место до щелчка, и тут из прихожей донесся сначала
звонок, а потом, после паузы, звук, который ни с чем нельзя было спутать:
кто-то ковырялся в замке.
Канашом, их непременно предупредили бы по телефону. А если бы это оказался
Чек, то он вряд ли стал бы звонить в собственную дверь. Или он нарочно
валяет дурака, чтобы сбить их с толку?
одновременно с ним загнал обойму на место. Краем глаза он увидел, как Ляпа
осторожно пятится к дверям кухни, держа в одной руке пистолет, а в другой -
вот умора! - томик Тургенева. Свист на секунду отвлекся от двери, чтобы
повернуться к Ляпе и постучать себя по лбу согнутым пальцем. Ляпа в ответ
скорчил зверскую рожу и пожал плечами: не оставлять же, в самом деле, книгу
на виду!
Свист напряг слух и сумел различить легкие шаги, направлявшиеся прочь от
квартиры Чека вниз по лестнице.
и отвалил, а другой сейчас придет и возьмет, что надо. Тут мы его и
прищучим. Давай на кухню, Ляпа. Как сунется к тебе, сразу бери его на мушку.
Только стрелять не вздумай!
прикрыв за собой дверь так, чтобы осталась щелочка.
неизвестной ему причине вдруг подался в бега, и его приятель, бывший, если
верить Канашу, тертым калачом, явятся сюда, именно в то место, где их вернее
всего будут поджидать. Но они пришли. Видимо, Канаш-таки знал, что делает,
когда снимал с компьютеров жесткие диски и оставлял здесь засаду. Теперь
оставалось только сцапать необдуманно залетевших в клетку пташек и со
спокойной душой отправляться в контору за премиальными.
разговорах с себе подобными обычно характеризовал словами ?едет крыша?. В
данном случае это не было пустым звуком: увидев людей, которые вошли в
квартиру, он действительно почувствовал какое-то плавное скользящее движение
под черепной коробкой, от которого у него на мгновение закружилась голова.
квартирных воров. ?Менты!? - метнулась в мозгу Свиста паническая мысль, но
на сыскарей эти странные взломщики тоже не тянули - слишком уж тихо и
осторожно они себя вели, да и лица у них были не те.
дышать. Человек, вошедший в квартиру первым, уверенно прошагал в комнату,
придерживая на плече ремень спортивной сумки, которая на вид казалась
пустой. Его приятель, невысокий сухопарый мужик лет сорока пяти, а может
быть, и пятидесяти, двигавшийся с подозрительной легкостью профессионального
танцовщика, проходя мимо убежища Свиста, слегка замедлил шаг, заколебался и
даже приподнял было руку, чтобы толкнуть неплотно прикрытую дверь. Видимо,
он привык ничего не упускать. Свист обмер и навел на дверь пистолет, но тут
под ногой обладателя спортивной сумки что-то противно захрустело, сухопарый
повернулся к туалету спиной и негромко сказал:
обмочится. Он крепко сдавил промежность, не доверяя собственному организму,
который оказался совершенно не готов к тому, чтобы вместо мозгляка Чека и
хромого уголовника столкнуться с серьезным противником.
попытался размышлять более или менее здраво. Это было затруднительно, потому
что больше всего ему хотелось бомбой выскочить из туалета, распахнуть
входную дверь и кубарем скатиться по ступенькам - вниз, на улицу, за угол, в
машину и дальше, как можно дальше от этого места... Останавливали его три
обстоятельства. Во-первых, за дверью могли стоять другие люди в штатском,
готовые броситься на помощь полковнику и его спутнику. Во-вторых, Свист
сильно сомневался, что Канаш погладит его по головке за такое поведение. И,
наконец, в-третьих, Свиста удерживал намертво застрявший на кухне Ляпа.
Бросить его там - значило развязать ему и руки, и язык. Когда Ляпу возьмут в
оборот, он молчать не станет...
попросту боится схлопотать пулю в позвоночник. Полковник полковником, но
лицо сухопарого Свисту не понравилось. Оно было чересчур спокойным, зато
глаза даже в полумраке прихожей опасно поблескивали, как линзы невиданного
оптического прицела.
радиодеталями и лязгая железом. Они беседовали, и из их разговора Свист
понял, что они ищут винчестеры - те самые, которые несколько часов назад
снял и увез Канаш. Он очень сомневался, что сыскари из райотдела или
гастролеры-домушники способны отличить извлеченный из компьютера винчестер
от одноименной винтовки. Значит, понял Свист, это либо очень серьезные
деловые люди, либо офицеры ФСБ. Мысленно он проклял и Чека, и Канаша, а
заодно и себя за то, что ухитрился влезть в дело, в котором замешана
федеральная служба. Впрочем, подумал он, неизвестно, кто хуже: федералы или
блатные.
примерно таким же образом, но с одним существенным отличием: Ляпа не боялся.
Он тоже слышал, как один из взломщиков назвал другого полковником, но решил,
что это либо кличка, либо прозвище. Настоящие полковники не шарят по
квартирам в отсутствие хозяев. Кроме того, в отличие от Свиста, Ляпа не мог
видеть незваных гостей, и неброская внешность Иллариона Забродова не могла
произвести на него того неизгладимого впечатления, которое она обычно
производила на людей, решивших помериться с ним силой.
завидного здоровья и природного легкомыслия. Стоя в узкой щели между
кухонным шкафчиком и мойкой, в которой уже черт знает сколько дней мокли две
грязные тарелки, закопченная сковорода и одинокий тонкостенный стакан с
выпачканными кефиром стенками, Ляпа был спокоен. Приказ, полученный от
Канаша, был прост и ясен: всех впускать, никого не выпускать. Судя по
доносившимся из комнаты голосам, там находились двое, и Ляпа не видел
причин, которые могли бы помешать им со Свистом повязать двух залетных
фрайеров в лучшем виде. Поэтому, когда в поле его зрения вдруг совершенно
бесшумно возник абсолютно незнакомый невысокий человек с внешностью
спортсмена-легкоатлета, Ляпа спокойно направил на него пистолет и молча
взвел большим пальцем курок.
бровями, как будто столкнулся с любопытной задачкой из учебника арифметики.
Ляпа сделал недвусмысленное движение пистолетным стволом, предлагая гостю
поднять руки.
демонстрируя Ляпе пустые ладони. - Не надо так сильно давить на спуск, эта
штука может выстрелить.
открыл рот, и тут что-то произошло - что именно, он так и не понял, хотя
впоследствии несколько раз вспоминал этот бесславный эпизод своей трудовой
биографии, пытаясь восстановить ход событий во всех подробностях.
стороны мойкой, а с правой - высоким узким шкафчиком, в каких хозяйки обычно
хранят кастрюли, полотенца и прочую кухонную дребедень. Взломщик с поднятыми
руками находился прямо перед ним на расстоянии добрых полутора метров -
стоял с растерянным и вроде бы даже виноватым видом и смотрел на Ляпу
печальными, как у сенбернара, глазами. Было очевидно, что он сопротивляться
не станет. Ляпа очень удивился, когда его правая кисть вдруг взорвалась
нестерпимой болью, а пол, потолок и стены кухни ни с того ни с сего пришли в
движение, стремительно меняясь местами, словно Ляпа ненароком угодил внутрь
большой бетономешалки. Спиной вперед пролетая через кухню, он услышал, как в
комнате что-то тяжело упало и разбилось с глухим кашляющим треском, но не
обратил на это внимания. Куда подевался пистолет, Ляпа тоже не понял, а
через секунду подоконник со страшной силой ударил его пониже спины, и Ляпа,
очень гордившийся своим красным поясом по каратэ, со всего маху врезался
спиной в окно, оборвав дребезжащие горизонтальные жалюзи.
слегка спружинив, швырнул Ляпу вперед. Если бы не Ляпины молодость, бычье
здоровье и бойцовский характер, за который его неоднократно хвалил тренер,
все могло бы на этом закончиться. Ляпе достаточно было упасть на пол и
немного полежать там, прикидываясь бесчувственным телом, но у него были
неплохие рефлексы, а подумать он просто не успел. Поэтому Ляпа с огромным
трудом удержался на ногах, тряхнул головой, принял некое подобие боевой
стойки и даже сделал шаг вперед несмотря на то, что крестец у него онемел от
удара о подоконник, а правая рука, казалось, напрочь лишилась кисти.
что-то сказать, но передумал. Ляпа сделал еще один нетвердый шаг и ударил
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лондон Джек
Орловский Гай Юлий