затем - бег по пересеченной местности наперегонки с милицейской молодежью,
и, как полный апофигей, наезд авто, беспамятство, и вместо аптечки первой
помощи - восхитительный секс с раскованными нимфетками! Есть от чего
выбиться из колеи! Да и была ли колея?..
каске пехотинца: а кто тебе сказал, милый, что ты провел во сне и неге
времечко от рассвета до заката? Может быть, прошли сутки? Пятеро? Месяц?
начал разматывать умело наложенную повязку. От приставания марли к коже
предохранял бактерицидный слой. Наклонившись, оторвал повязку от лица.
саднило, кровоподтеки были свежими; то, что оно теперь из себя представляло,
было вовсе не результатом хирургической пластики: в простонародье этот недуг
именовался просто: "асфальтова болезнь". Как известно, трудное детство,
высокие подоконники и несбалансированная психика - вот три источника
"асфальтовой болезни" в субтильном возрасте, особенно при испитии в
студенческом запале крепленых вин скверного качества, зато в немереном
количестве. А опыт грустно нашептывал: хотя асфальтова немочь никогда не
переходит в хроническую стадию, процесс избавления от острой формы и
последствий соприкосновения долог: я смогу появиться, не привлекая внимания
тихих добропорядочных граждан, а также правоохранительных органов, через
пару-тройку недель. Это при условии режима и неусугубления.
мелодию. Ну да: "Закаляйся, если хочешь быть здоров, постарайся позабыть про
докторов, водой холодной обливайся..." Терпеть не могу холодной воды в
больших количествах, а вот под душ тянет с непостижимой силой.
стояло несколько в стороне от небольшой кабинки душа - туда я и устремился.
Обильно полил себя шампунем, запустил воду и блаженно закрыл глаза, вернее,
один: другой от соприкосновения с твердью заплыл так, словно в веко мне
вцепилось недавно полдюжины темпераментных кавказских пчел. Все мысли, и
тревожные, и фривольные, унеслись напрочь; в бестолковке болталась,
повторяясь, только чудом уцелевшая в памяти от школьных времен строчка из
поэта Маяковского, посвященная отмыванию металлурга от процесса производства
и потому читавшаяся на грампластинке народным артистом особенно
сладострастно, с придыханием: "...и течет по желобу промежду лопаток..."
откуда-то извне запах аромат свежеперемолотых кофейных зерен и только что
сваренного кофе. Моему зажмуренному взору представилась тяжелая,
безукоризненно белая чашка, полная густого напитка, ломоть горячего белого
хлеба с хрусткой корочкой, намазанного свежайшим маслом; рядом - чашечка
красной икры со льда, белая мякоть брынзы, зеленоватый, пряно пахнущий
рокфор... И тут вдруг я понял, что запахи - не плод моего разыгравшегося
голодного воображения, они - наяву. Как бы подтверждая эту догадку,
обонятельные рецепторы прислали еще одну информацию: где-то недалече
поджаривался бекон с яйцами.
Это решало все проблемы: голода, одиночества и самоопределения во времени и
пространстве.
глянул в зеркало - по-патрициански просто и слегка царственно. Но при
обозрении гордого анфаса не удержался от сокрушенного: где былая красота,
где румянец яркий?.. Задекорироваться в марлю мне без посторонней помощи все
равно не удастся, и хотя мужчину украшают шрамы, а вовсе не синяки и
кровоподтеки, за неимением гербовой... Зато в остальном-то я совершенен, как
статуя Октавиана Августа!
еврозавтрака. Вошел. Жизнеугверждающий оскал на побитом лице борца за идею
застыл, как лещ в морозилке, превратившись в американскую циничную гримаску,
означающую у янки улыбку: на меня смотрел зрачок маленького вороненого
пистолета совершенно слоновьего калибра, в шпионском и прочем
заинтересованном простонародье именуемого "спенсер". И зажат он был
бестрепетной рукой железной леди. Сомнений в том, что порция свинца
продырявит мне грудь при первом же неудачном движении, у меня не возникло.
Шутки кончились.
капризной насмешливостью штатной стервы, произнесла дама с пистолетом.
Спорить и препираться я не захотел.
к полу вмертвую привернутый; расстояньице между столешницей и подоконником,
куда я втиснул задницу, узенькое донельзя - ни вскочить, ни дернуться
безнаказанно из этого угла нельзя.
только умостился, присела в торец стола, напротив, домашнюю "трехдюймовку"
аккуратно положила рядом. Кажущаяся игрушкой немецкая штучка была вполне
уместна и горазда сработать на совесть на таком расстоянии и при таком
раскладе. Дама ничем не рисковала: стол длинный, ручонками не дотянуться.
Такая вот беда: остался ты, Дронов, несвязанным повязанным волком. Грезы о
девочках рассеялись, аки дым: такова жизнь, за все хорошее надо платить.
домохозяйкой: ноги, затянутые в джинсы, были самой наипрестижнейшей длины;
правильные черты лица, короткая стрижка, ухоженные руки, все "в цвет",
стильно; если это и есть "мадам", то весьма еще импозантная и сексапильная;
хотя годочков ей и немного, тридцатник с небольшим, вполне могла оказаться и
замужем за крупным здешним бизнесменом или круторогим администратором. Но
оставила квартирку - муженьку ли в его нелегких промыслах помогать, приручая
нужных людишек, или - напротив, вольный приработок от мужа, опять же
втихаря. А может быть, и - чистое хобби, как у вышедшего в осадок
гарнизонного старшины, - ни дня без "строевой"! Многообразным могло
оказаться назначение квартирки, вот только я сюда тоже не набивался в гости!
Ну а дама с пистолетом держалась с холодной отчужденностью; может, трудное
детство и суровая юность сделали ее такой букой? Или - подрабатывала в
собственном бордельеро страшилой-вышибалой: садистские наклонности ныне у
крутых в лютой моде! Как бы там ни было, верилось без дураков: эта способна
шлепнуть меня без затей, причем не по зову сердца, а исключительно по
велению разума.
неразумно: - Ты кто?
домике одни - привозят гостей в состоянии полного беспамятства, другие -
пестуют и лечат, третьи - оказывают сексуальные услуги со всем старанием и
усердием, к полному собственному удовольствию, четвертые - грубят и пужают
пистолями. Возможно, есть и пятые, и шестые; чем занимаются эти при таком
вот бригадном подряде, даже подумать противно.
продекламировал я оловянным пионерским голосом крылатую фразу из Карлсона.
Звучать в переводе с общечеловеческого на интонационный должно было так: "А
вот чихать я хотел, стерва, на тебя, на твою пушку, на твои вопросы и на
твой внутренний мир по совокупности!" Следующий вопрос, если верить
классике, должен был звучать так: "А когда бывает этот самый расцвет сил?"
под колеса броневика.
пистолетом.
глаза единственным черным зрачком. Она опустила взгляд, произнесла
нервически, неожиданно перейдя на "вы":
Старинная игра в "гляделки" хороша только в романах или играх с полудурками,
принявшими книжку "Аквариум" за Катехизис. Профи убивают безо всякой
тренажерной терапии накануне. Женщина профи не была. Но шанс, что она может
шмальнуть из миниатюрной шпокалки, - вполне реален: она знала, что именно я
плескаюсь в душе, и ожидала на кухне именно меня. Без особых признаков
беспокойства или раздражения. А потом усадила меня в положение "стойка
раком" со всей вдумчивостью. Так чего я злюсь? А того. Ее поведение не
подходит ни под какие шаблоны: то - суровая сука со стволом наперевес и
счетно-вычислительным устройством вместо сердца, то - слегка мандражная
сочувственная бабеха... "Ты действительно хочешь кофе?" Ага, и какао с чаем!
Мля! Может, именно так и работают серьезные профессионалы, рядом с которыми
я просто целка на выданье? Похоже на то, мать их перемать, очень похоже!
извилинах. Ответ на него был еще народнее и непосредственнее: "Будет хлеб,
будет и песня".
было на месте: и глаза, и стервозность, и бабья деликатность, вот только...
предохранитель. Кто-то, видать, впопыхах демонстрировал ей сей убойный
ствол, забыв уточнить, что предохранителей у "спенсера" два, и сколько бы
барышня ни жала "собачку" с лучшими намерениями, страшенного выстрела,
Володихин Дмитрий
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Куликов Роман
Шилова Юлия