диаспора меня и наняла, чтобы конфликт замять: Я крупный спец по таким
делам, уже не одну операцию провернул здесь... Так кто такой этот оболтус
Абдулла и где мне его искать? - напористо поинтересовался я, не давая
пленнику времени для выхода из состояния удивленного восхищения.
Бекаев, спросишь там любого, тебе каждый скажет...
поинтересуюсь, правду ли ты мне сказал. - Я встал и направился к выходу,
фиксируя краем глаза реакцию пленника.
обманывать.
исходное положение, забрал с полки фото жены, упрятал его в сумку и, тяжело
вздохнув, уставился на Ва-хида.
всей видимости, в его развитой черепной коробке стремительно проистекал
мыслительный процесс. Вахид пошевелил губами и вдруг, нахмурившись сурово,
созрел.
та-а-а-ак... Ее взяли в рейде - сняли с автобуса. Разве крутая будет ездить
на рейсовом автобусе?! Угу... угу... Так сказал Али, а он врать не будет...
Угу... А потом - Али говорил, что она под уколом бредила, - все звала своего
мужа-спецназовца, чтобы он забрал ее и пристрелил всех подряд... Али врать
не будет... Муж, значит, у нее спецназовец... Значит... Значит, ты... А?! -
Вахид умолк и с ужасом уставился на меня.
не соврет, упокой, Аллах, его душу...
И ты не собираешься меня связывать покрепче - сейчас ты убьешь меня. -
Пленник вдруг резко подался от меня и набрал в легкие воздух, чтобы заорать,
- я легонько надавил ему на голову и погрузил с макушкой под ватерлинию.
Дергался Вахид очень пластично - он извивался как змея и умудрился лягнуть
меня связанными ногами в бок. Подержав его секунд 20, я убрал руку.
злобно крикнул:
знай: я ее и в рот, и в жопу... - Бульк! Я опять надавил на голову "злыдня
писюкастого" и спустя десять секунд отпустил. Пока он заглатывал воздух, я
счел нужным сообщить:
(дошло). - При чем здесь моя жена? - поинтересовался он потухшим голосом. -
Откуда ты знаешь ее имя?!
печально, пристально глядя в глаза своему визави. - И у нее на попке - на
правой ягодичке - такой круглый шрамик. На ощупь как большой твердый
сосок... Она мне сказала, что как-то раз лежала в больнице и сестра, ставя
ей укол, сломала иглу - пришлось вырезать... - Я на пару секунд прервался.
Глаза Вахида округлились, на лице застыла немая маска отчаяния.
кончает, то начинает подвывать. Тихонько так, как волчонок, и впивается
зубами в плечи, - я опять замолчал. Губы Вахида мелко задрожали, лицо его
исказила страшная гримаса. - Так кусается, сучка! - восхищенно воскликнул я
и взялся за ворот своего костюма. - Тебе показать следы ее зубов, а, Вахид?
могла! Она мусульманка... Она, она...
- ты трахал мою жену, а я твою... Но ты сейчас умрешь, зная об этом, а я
поеду к Абдулле, убью его и заберу свою жену. До встречи в аду, Вахид. -
Отвернувшись, я нажал на голову пленника и держал его до тех пор, пока не
прекратились конвульсии...
ГЛАВА 19
никаких эмоций. Они провели три недели в зиндане - яме, прикрытой сверху
сваренной крестом арматурой, питались помоями и вынуждены были ходить под
себя. Любой человек, пробыв в таких условиях даже самый непродолжительный
срок, будет воспринимать окружающую действительность как кошмарный сон, и
окончание этого сна вызовет у него лишь облегчение. В течение трех недель
пленных частенько доставали из ямы и отрабатывали на них удары - любой
"дух", приняв на грудь граммов триста, мог подойти к зиндану, перекинуться с
часовым парой фраз и беспрепятственно реализовать свое стремление
совершенствоваться в рукопашке.
восходящего солнца и ждут, когда же наконец окончится церемония.
приговорены к расстрелу за изнасилование, убийство мирных жителей и
систематическое мародерство. Приговор окончательный и обжалованию не
подлежит. - Он будет приведен в исполнение спустя пять минут по завершении
выступления Абдуллы.
ракурс, чтобы запечатлеть на пленке обращение Абдуллы для передачи
федералам.
рано проснуться, чтобы участвовать в церемонии. У британца двойственное
отношение к происходящему: ему жаль молодых людей, которых сейчас
расстреляют, и в то же время он полон благородного негодования, вызванного
их не праведными деяниями.
делать просто великолепно), демонстрируя снимки расчлененных трупов
малолетних девочек и протоколы допросов пленных, подписанные ими
собственноручно. Пленные во всем признались и просят наказать их по всей
строгости международного военного права.
Но уж больно варварский метод вы избрали для приведения приговора в
исполнение. Их надо отдать в руки правоохранительных органов и казнить
цивилизованным способом, как это делается у нормальных людей. Посадить на
электрический стул или поместить в газовую камеру. А публичный расстрел -
это, знаете ли...
парирует Абдулла. - Газовых камер и электрических стульев в Ичкерии нет,
хи-хи-хи... А то, что расстрел будет публичный... Ну, мужественным горцам не
привыкать к виду смерти. Они постоянно смотрят ей в лицо...
подслушать из разговоров бойцов отряда. Пленных взяли в рейде - элементарно
утащили с блок-поста на трассе Ростов - Баку. Их часть прибыла в Чечню
совсем недавно - бойцы малоопытные и необстрелянные - вот и попали как кур в
ощип. До нашего появления в лагере они даже и не подозревали, что сотворили
столько гнусных злодеяний. Это обстоятельство вызывало изрядное веселье
среди бойцов отряда, которые меж собой обзывают своего командира Геббельсом.
- перемигнулись между собой двое приближенных Абдуллы, присутствовавшие при
нашей беседе, и тут же спрятали улыбки, напоровшись на укоризненный взгляд
Бекаева.
журналисты зафиксировали факты зверств оккупантов на земле Ичкерии,
закрепили в умах западной общественности мысль о неотвратимости наказания,
которое ожидает каждого федерала, уличенного в подобного рода преступлениях.
для спасения жизней сотен чеченских детей и женщин.
обращением к командованию группировки, - пояснил он нам с Тэдом. - Я обману
их: скажу, что расстрелял этих людей просто так, не за преступления, а
потому что таким образом хочу остановить бомбардировку соседнего лагеря
партизанского отряда, в котором находятся женщины и дети! Это очень удобный
случай. Я же не могу специально отстреливать пленных ради устрашения
федералов - мы очень гуманный и законопослушный народ!
на действия экстремистов, захвативших заложников...
восклицает Абдулла. - Я готов дать себя расстрелять перед видеокамерой, лишь
бы удалось кого-то спасти!
разжалобит: что-что, а оратор он хороший. Правильно подметили бойцы -
Геббельс! Геббельс - это не фамилия, это состояние души...
несколько фраз для солдатских матерей. Смысл таков: ваши сыновья не должны
умирать за толстый карман хитрожопого дяди - повлияйте на военных, чтобы
прекратили бомбардировки горных баз "непримиримой" оппозиции.
концентрировать внимание на дыхании, то не выдержу и сорвусь. Больше всего
на свете мне сейчас хочется подскочить к двум бойцам расстрельной команды,
что находятся в шести метрах от нас с Тэдом, мгновенно убить их и забрать
автоматы. И с двух рук залупить по толпе "духов", построившихся неровными
рядами для лицезрения церемониала.
уверенности желание немедленно заняться боевой работой становится просто