кроны.
исчисляются несколькими бронзовыми монетками, за которые ничего не купишь.
в течение всего дня во рту ничего не было. Однако первое оцепенение уже
прошло, и рассудок снова служит мне, как прежде. "На сегодня еда не
предусмотрена! - сухо предупреждаю легкомысленное упрямое существо,
которое все мы постоянно носим в себе. - Пищи должно хватить по крайней
мере на два дня, так что потребление ее начнем только завтра".
капризное существо. - А как ты проживешь остальные пять дней до следующего
вторника? И вообще, кто тебе сказал, что следующий вторник будет иным?"
несколько дней без еды можно, но что тебя ждет после этих нескольких дней?
ужином, садятся у своих телевизоров, чтобы в домашнем уюте насладиться
очередной кровавой драмой в ковбойском варианте либо в детективном. После
разочарования я впадаю в депрессию. Темнота барака, глухая дробь дождя и
завывания ветра гнетут меня нестерпимо. Только депрессию надо гнать ко
всем чертям, в моем положении это непозволительная роскошь. Стащив с себя
комбинезон, я снова обкладываюсь измятыми газетами, лежавшими под доской,
затем одеваюсь и забиваюсь в угол. Сквозь зияющее отверстие в стене барака
видны мелькающие на шоссе с неравными интервалами фары автомобилей. Это
мой телевизор. Смотришь и видишь, что за пределами одиночества этой
пустоши мир все еще существует.
неделя" - это много. А если говорят "всего одна неделя" - это
воспринимается как "мало". Человек всегда в состоянии выждать одну неделю.
А тем временем положение как-то прояснится и, вероятно, все образуется.
Если с человеком в кепке случилось что-нибудь, он придет в следующий раз.
Если же по той или иной причине его заменили другим, другой явится. Если
наши ждут, пока отшумит сенсация, к тому времени она отшумит. А если впали
в заблуждение... Пусть даже так, все равно проверят. Не могут не
проверить, и проверка не может длиться бесконечно.
что я стал предателем?
бесполезных дум о вещах, что канули в прошлое. Однако я продолжаю
перебирать в голове все это, потому что иного способа убить время нет. И
еще потому, что когда погружен в эти думы, у меня такое чувство, что я
держу отчет перед генералом, что я опять вернулся к своим, пусть мысленно,
пусть для того, чтобы выслушать порицания. Выслушивать порицания, что
угодно, лишь бы не быть вдали от своих, в полном одиночестве, отсиживаться
в гнилом бараке на краю света.
и что кроме генерала там находятся очень опасный оппонент - мой бывший
шеф, и мой добрый союзник - мой друг Борислав. В сущности, своего бывшего
шефа я тоже могу считать своим другом, хотя он явный противник некоторых
моих методов, которые он любит именовать "склонностью к авантюризму". Что
касается Борислава, то он во всем мой союзник, потому что в своей практике
сам не прочь прибегнуть к этим методам.
а генерал за письменным столом наблюдает за нами, как всегда, он дает
возможность высказаться всем. Но так как действие от начала и до конца
развивается в моей голове и режиссура полностью в моих руках, я позволяю
себе не только взять слово первым, но и быть обстоятельным сверх всякой
меры. Затем волей-неволей придется дать слово бывшему шефу.
самоанализа. Я не знаю ни одного случая, чтобы он сказал: "В чем была моя
ошибка?" А раз ты влип, значит, без ошибок не обошлось, и незачем все
валить на объективные условия, хотя они были неблагоприятными...
защита. Однако, прежде чем переходить в атаку, мой бывший шеф старается,
как обычно, надежно упрочить свою позицию.
каковы их истинные побуждения, в какой мере сказывались личные симпатии и
антипатии в их поступках. Так что, если можно, пускай он немного вернется
к этому".
ответ. Они все трое старались ввести меня в заблуждение, и не только
ложью, но и их правдой, касающейся их личных судеб - взаимной неприязни,
иллюзий и неудовлетворенного честолюбия. В какой мере Дороти хотелось
сделать меня своим временным партнером, чтобы через меня обобрать Сеймура,
насколько Грейс была правдива в своих намерениях отомстить ему, доказав,
что именно она прибрала меня к рукам, а не он, в в какой степени Сеймур
хотел видеть в моем лице друга и союзника - точно установить трудно, и,
как мне кажется, все это не имеет практического значения. Важно одно: в
любом случае поползновения этой тройки опирались на одну искупительную
жертву, и той жертвой был я".
удалось до такой степени опутать тебя своей ложью, что ты до сих пор не
можешь от нее избавиться. Ты говоришь "не имеет практического значения",
да? А почему не имеет? Ведь если между этими людьми существовали
противоречия, их с самого начала надо было углублять и, воспользовавшись
ими, облегчить себе дальнейшие действия. Ты этого не сделал. И правильно
поступил, хотя и не догадываешься почему. Тебе все представлялось гораздо
сложней, чем оно было на самом деле, и, к счастью, ты не стал действовать,
учитывая эту мнимую сложность. Как же в общих чертах сложилась ситуация?
Фронтальная атака Сеймура рассчитана на то, чтобы подготовить и
реализовать вербовку Боева. Но поскольку американец допускает, что Боев
может устоять перед искушениями и соблазнами, он ему обеспечивает два
иллюзорных выхода: бегство с Дороти в Швецию и с Грейс - в неизвестном
направлении. Иными словами, в случае если Боев сбежит от Сеймура, он в
конце концов опять к нему попадет. Такова в общих чертах схема - очень
простая, если абстрагироваться от наигранных чувств и страстей,
рассчитанных на то, чтобы сбить с толку".
выхода его не соблазнили", - не утерпел Борислав.
западни, но угодил в четвертую! В западню "Тодоров".
с Тодоровым. Ведь это же коронный номер Сеймура: ставит ловушку там, куда
наверняка придет наш человек".
Это дает мне возможность с ходу опрокинуть его доводы. Получается так, что
поставленная перед Боевым задача с самого начала была обречена на
провал..."
предоставить мне слово, однако я отказываюсь говорить, и он продолжает:
Это главная удача в действиях Боева. И тем обиднее, что мы тут же
натыкаемся на серьезный просчет. Нечего нам впадать в какой-то фатализм
перед этим самым "коронным номером", а лучше разобраться, какими своими
ошибками мы способствовали тому, чтоб этот "номер" прошел".
палец.
грубая ошибка. Во-вторых, - к указательному пальцу присоединяется средний,
- категорическое требование, чтобы Тодоров возвратил деньги. Боев тут явно
перестарался. В-третьих, - к двум пальцам присоединяется безымянный, -
легкомысленно отнесся к подготовке своего отступления - самая серьезная
ошибка".
должен был лежать билет на самолет, чтобы на другой же день ты мог уехать.
Либо, что одно и тоже, ты должен был отложить встречу с Тодоровым до
следующего дня и, передав пленку связному, в тот же вечер уехать поездом.
Короче говоря, пока Тодоров информировал Сеймура о твоем посещении и
консультировался с ним, ты уже был бы для них недосягаем".
генерала, достает из кармана янтарный мундштук и засовывает его в рот.
Между нами будь сказано, Борислав давно пытается бросить курить и, чтобы
как-то обмануть себя, прибегает к помощи этого мундштука. Правда, в
присутствии начальства он старается этого не делать - генерал как-то
заметил ему: "Этот твой мундштук напоминает мне пустышку, которой мать
обманывает ребенка".
второстепенным: мой вечерний рейд на вокзал, когда меня выследили люди
Сеймура, и то, что я оставил портфель в камере хранения. Мой оппонент не
может удержаться, чтобы не назвать эти мои действия авантюризмом. Однако
со свойственной ему объективностью он оценивает на четыре с плюсом мою
смекалку в части использования двух мансард и делает небольшое заключение:
Боев проявил, как всегда, лучшие свои качества, но, к сожалению, не сумел
преодолеть некоторых присущих ему слабостей.
в пух и прах аргументы моего бывшего шефа, и не потому, что имеет что-то
против него, а потому, что сам он мыслит и действует так же, как я. И что
характерно - мы с Бориславом никогда не работали вместе, однако, несмотря
на это, наши взгляды настолько совпадают, что мой бывший шеф порой не