Чтение 48–й страницы книги ~Господин Никто~

подъеме. Но в это самое время на противоположной крутизне появляется
тяжелый грузовик, нахально едущий по самой середине шоссе. Кралев
пронзительно дудит клаксоном, но грузовик не изменяет направления, и,
чтобы не налететь на этого гиганта, Кралев вынужден сбавить скорость.
Только теперь шофер на грузовике лениво подается вправо, но "ягуар" уже
потерял инерцию. Лишь только таратайка успела разминуться с грузовиком, я,
стремительно преодолев крутизну, выравниваюсь с ней и, нацелив на Кралева
пистолет, пресекаю путь перед носом у "ягуара". Таратайка, уткнувшись в
брызговик "ситроена", с жалким бренчанием замирает.

- Руки вверх! - восклицаю я. - Не торопись на тот свет.

Черномазый неохотно поднимает свои темные косматые руки.

- Вылезай!

Он трет лоб, надеясь, что все это сон.

- Вылезай, говорю! Не видишь разве, что дальше ехать некуда?

Кралев выбирается из машины, а я зорко слежу за его движениями. Лида
сидит, откинувшись на спинку с таким видом, будто все происходящее ее не
касается.

- В каком кармане у тебя пистолет?

- Нет у меня пистолета, - равнодушно отвечает черномазый.

- А куда ты его дел?

- Нет пистолета, - повторяет он. - К чему мне пистолет, если я
собираюсь пересечь границу?

По-видимому, готовясь переехать границу, он и в самом деле не взял с
собой пистолет.

- Стань вон там! - предлагаю я ему, указывая на край обрыва за
скалой. Место подходящее для разговора один на один, поскольку от шоссе
его не видно. Кралев с той же апатией выполняет приказ.

- Ну как, поторгуемся или стрелять безо всяких?

- Что ты предлагаешь? - безучастно спрашивает черномазый, будто ждал
этого вопроса.

- Ты мне операцию "Незабудка", а я тебе жизнь.

- Мою и Лидину, - поправляет Кралев.

- Ладно, и Лидину, если она хочет.

- Хочет, если не станешь ее принуждать.

- Ну хорошо. Говори!

- А гарантии?

- Никаких гарантий. Я не лжец вроде тебя, чтобы требовать от меня
гарантий. Ты меня не интересуешь. Интересует операция. Давай выкладывай!

Черномазый колеблется.

- Вот что, - говорю, - даю тебе полминуты. Если не начнешь, начну я.
- И для убедительности повожу пистолетом, направленным собеседнику в
живот.

- Цель операции - отравление воды для столицы... - начинает Кралев.

И, начав, продолжает гладко, методично перечислять: доставка
химикатов в части ящиков с импортируемыми товарами, организация доставки
их к водохранилищу, имена и местонахождение занятых в операции лиц, точный
пароль и точный час оглашения его в передаче иностранной радиостанции...

- Руководство операцией из-за границы возложено лично на меня. Вся
операция должна быть проведена в течение трех часов, не более.

- Кто со стороны американцев контролирует вашу деятельность?

Вопрос задан на пробу. Кралев называет несколько имен. Называет
правильно. Еще три-четыре пробных вопроса. Кралев отвечает и на них.

- Ты уверен, что все сказанное тобою правда? - все же спрашиваю я. -
Не напутал ли ты чего-нибудь в том или другои случае?

- Какой смысл путать? Моя служба у американцев кончена.

- С чего бы это вдруг?

- В связи с убийством Младенова. Я собирался свалить это на тебя.
Откуда мне было знать, что американцы подслушивали на квартире этого
дурака?

- И когда ты об этом узнал?

- Перед самым отъездом сюда. "Не надо было этого делать", - сказал
мне Вильямс, провожая меня. Сейчас им важно, чтоб я закончил операцию, а
потом уже они спросят с меня за это...

- А зачем тебе понадобилось убивать Младенова?

- Это мое дело.

- Слушай, Кралев!..

- Затем, что Центром всегда руководил я и всегда оставался в тени. И
при Младенове продолжалось бы то же самое...

- Значит, благородные порывы: слава и чековая книжка. Что ж, это
действительно твоя стихия.

- Не всем же быть такими простофилями, как ты, и работать только ради
идеи, - презрительно бормочет черномазый.

- Вот именно. А теперь повернись кругом и созерцай море, пока не
услышишь, что я завел мотор. Иначе, ты понимаешь?..

- Лида... - произносит Кралев.

В первый момент я думаю, что он просто напоминает мне относительно
уговора, но тут же замечаю, что женщина вылезла из машины и, пошатываясь,
идет к нам. У нее стеклянный взгляд, лицо бледное, застывшее. Только
теперь до меня доходит, что она под наркозом. Вероятно, потому, что я лишь
сейчас обратил на нее внимание.

И это обошлось мне довольно дорого. Кралев стремглав бросается мне
под ноги, я теряю равновесие и кубарем лечу через него. Черномазый
вывертывается с удивительным проворством и пытается выхватить у меня
маузер, но для меня это не является неожиданностью, и, лежа на спине, я
изо всех сил пинаю его прямо в физиономию. Он падает, не удерживается на
коленях и, вытирая кровь, которая его слепит, вскакивает на ноги, чтобы
вернуть мне удар. Но я тоже успел уже вскочить, и маузер снова упирается
черномазому в живот.

- Становись вон туда! - приказываю я. - Туда, на исходную позицию! И
уже без шуток, иначе...

Кралев медленно пятится назад, протирая глаза и следя за пистолетом в
моей руке. Этот человек всегда был слишком недоверчив. Не сводя с меня
глаз в страхе, что я выстрелю без предупреждения, он отступает еще на шаг.
Роковой шаг... Раздается сдавленный крик и шум срывающихся камней, потом
второй крик, на сей раз у меня за спиной.

- Он упал! - вопит Лида.

- Разве? - бормочу я. - А я и не заметил.

- Кто упал? - снова кричит женщина, вглядываясь пустыми испуганными
глазами в море, глухо плещущееся внизу, в ста метрах под нами.

Она еще не может прийти в себя. Ничего. Шок, вызванный случившимся,
ускорит просветление. Схватив Лиду за руку, я тащу ее к "ситроену",
успокаивающе бормоча, что никто не упал, а если кто и упал, то поднимется.
Я прощаюсь беглым взглядом со своей таратайкой и замечаю бутылку
газированной воды, валяющуюся на сиденье. Откупорив, взбалтываю воду и,
наполовину закрыв пальцем горлышко, пускаю струю на Лиду. Она пытается
увернуться от неожиданного фонтана, но я продолжаю поливать ее знаменитой
вителуаз, лучшей из газированных вод, до тех пор, пока женщина не начинает
кричать на меня своим сварливым тоном:

- Перестаньте плескать на меня водой!

- Скажите "пожалуйста"!

- Хватит, слышите!

- Ладно, - уступаю я, поскольку воды все равно больше нет. - Теперь
сидите смирно, потому что нам дорога каждая минута.

- Куда мы едем? - спрашивает Лида, остановившись у "ситроена".

- Куда вы скажете, - отвечаю я.

Мое внимание приковано сейчас к моей старой таратайке. Я сажусь в
последний раз за руль, даю задний ход, чтобы отделиться от "ситроена",
потом сворачиваю к пропасти, выключаю скорость и вылезаю из машины.
Незначительный толчок, и мой ветеран с новым грохотом сшибленных камней
летит в бездну.

- Куда мы едем? - повторяет молодая женщина, когда мы садимся в
машину и несемся в обратном направлении.

- Вы проверили, что я говорил вам вчера?

- Что следовало проверить? - Она проводит ладонью по лбу. - Я будто
пьяная... Как вошел, сразу чем-то брызнул мне в лицо... Я заметила, как он
спрятал спринцовку. И потом, когда остановились, опять...

- Все это вы внесете в свои мемуары, - перебиваю я ее. - Пароходом
интересовались?

- Ах да... - Она снова щупает лоб. - Там действительно есть наш
пароход. Отправляется сегодня в пять или шесть часов.

Между пятью и шестью целый час, но что тут поделаешь - товарные
пароходы не то что пассажирские поезда. Я смотрю на часы. Скоро два. До
Марселя километров двести шестьдесят. Раньше пяти нам туда не попасть. А
если Франсуаз пустит легавых, то нам и после пяти не приехать.

В такие моменты самое разумное сосредоточиться на том, что в
непосредственной близости от тебя, а в непосредственной близости от меня
кусок блестящего на солнце шоссе, который мне предстоит покрыть в
следующие секунды. Всматриваясь в ленту дороги, извивающуюся среди
прибрежных скал, я пытаюсь отдохнуть в границах возможного для меня - не
думать, но и не закрывать глаза.

- Успеем мы, как по-вашему? - спрашивает женщина.

Меня сейчас это мало занимает, и я молчу.

- Если вы спасете меня от этого кошмара, всю жизнь буду вас
благословлять, - добавляет Лида минуту спустя.

Она вообразила, бедняжка, что все страсти разгорелись вокруг ее
спасения. Вообще я чувствую, что она не даст мне отдохнуть.

- Не понимаю, ради чего вы идете на такой риск? - не унимается Лида.

- Из гуманных чувств.

- А я думала, что вы урод...

- Урод?