православный...
серьезный и долгий: о зубатовских "обществах взаимопомощи". Балашов
рассуждал неторопливо, словно видел свою мысль изъятой из существа его;
она представлялась ему отдельными абзацами, составленными из быстро
печатаемых слов.
будто своими агентами Шаевичами, Гапонами и Вильбушевичами сможет загнать
крамолу в ячейки, а сам будет подобен матке в улье. Глупость это, наивная
глупость! Такими методами монолитный тыл не образуешь. Нельзя выпускать
джинна из бутылки - он неуправляем, если нет подле Аладдина с "волшебной
лампой". Зубатов - не Аладдин.
некий вызов нам, нашему братству: силе скрытой он хочет противопоставить
открытую силу. Он держит столоначальника, который шастает по заграницам и
собирает досье на все наши братские ордена, он "масоном" ругается, людей
пугает. Пришла пора пустить в ход р ы ч а г и, надо его уводить, иначе он
таких поленьев нарубит, что нам до-олго придется опилки в горсть собирать,
чтоб пожара не было. Коли мы задумали привести Трон к очистительной войне,
которая выявит и уберет шлаки, сплотит народ, даст силу знающим, - следует
уже сейчас, загодя, готовить тыл. Мы крепки должны быть в тылу - без
всяких там и г р а ш е к. Ключ к Плеве надобен.
историю", на это откликнется немедленно - остзеец как-никак.
В.
Превосходительству, что 19-го минувшего августа, в 2 часа дня, мне было
предложено явиться к его Высокопревосходительству Господину Министру
Внутренних Дел В. К. фон Плеве, в здание на Аптекарском Острове, куда я
своевременно и прибыл. В два часа без пяти минут туда же приехал Товарищ
Министра Внутренних Дел, Командир Корпуса Жандармов, Генерал-Лейтенант фон
Валь, который, поздоровавшись со мною, прошел в сопровождении чиновника
особых поручений при господине Министре Внутренних Дел Действительного
Статского Советника Скандракова в зал совещаний, что рядом с министерским
кабинетом. Минут через 15-20 оттуда вышел г. Скандраков и затем меня
пригласили к господину Министру.
обычно делалось всегда ранее), господин Министр указал мне стул и просил
сесть. Затем Его Высокопревосходительство предупредил меня, что с теми
лицами, которым он не верит, он не имеет обыкновения говорить один на один
и поэтому для присутствия при объяснении со мною им приглашен
Генерал-Лейтенант фон Валь. Пораженный необычностью всего происходящего и
получив публичное выражение недоверия, я несколько растерялся, почему на
предложение господина Министра рассказать историю происхождения Бунда
ответил ссылкой на то, что история эта имеется в документах Департамента
Полиции. Господин Министр перебил меня предложением начать свой рассказ об
этой партии.
революционерами следовало предпринять с нашей стороны ряд контрмер,
воспользовавшись для этого моими выучениками, арестованными по делу Бунда.
При этом я, конечно, вовсе не скрывал от себя всей неподготовленности в
известном отношении своих новообращенных прозелитов. Но, договорившись с
ними в основном, в том, то есть, что они станут сотрудничать с
Департаментом, я рассчитывал до конца перевоспитать их с помощью времени и
обстоятельств. В основу их новой деятельности должны были лечь следующие
положения: 1) Замену революционного учения эволюционным, а, следовательно:
отрицание, в противоположность революционерам, всех форм и видов насилия.
2) Проповедь преимущества самодержавной формы правления в области
социальных отношений, как формы, по неклассовости своей, заключающей в
себе начало третейское, а, следовательно, враждебной насильственным
приемам и склонной к справедливости. 3) Разъяснение разницы между
революционным рабочим движением, исходящим из социалистических начал, и
профессиональным, покоящимся на принципах капиталистического строя:
непосредственными интересами. 4) Твердое уяснение того положения, что
границы самодеятельности оканчиваются там, где начинаются права власти:
переход за эту черту был признан недопустимым своеволием - все должно
направляться к власти и через власть.
ли я стачки? Я категорически заявил, что являюсь принципиальным
противником стачек, о чем всегда приходилось спорить с "независимовцами",
которые, разделяя эту мысль в принципе, часто доказывали, что в жизни это
не исполнимо: или по грубости евреев-хозяев, или из-за конкуренции с
революционерами, которые всегда изловчатся подловить "независимовцев" и
сами поставят стачку, чтобы сделать выгодное массе и скомпрометировать
моих людей тем самым в глазах последней.
Минске, где вся администрация охотно вела с ними сношения, рабочие
тысячами записывались в их организации, и перешел к моменту появления
"независимовцев" в Одессе, Его Высокопревосходительство господин Министр
начал сам продолжать мой рассказ Генерал-Лейтенанту фон Валю:
поставила во главе жида Шаевича, выпускавшего, с одобрения г. Зубатова,
прокламации, делавшего стачки".
готовыми, а в редактировании и задумывании их не участвовал".
Шаевичу?"
и из собственных".
Шаевичу:
идут сентиментальности. Впрочем, тон этого письма показывает, что г.
Зубатов не научился даже держать себя прилично, как то надлежит
должностному лицу.
вот уже и государственное преступление, оглашение государственных тайн:
"Неожиданно я нашел себе единомышленника в лице юдофила Царя. По словам
Орла (т. е. меня), представлявшегося по случаю назначения Арсеньева
Градоначальником в Одессу, Государь сказал: "Богатого еврейства не
распускайте, а бедноте жить давайте".
последний своему чиновнику Зубатову; а Зубатов позволил сообщить слова
Государя своему агенту, жидюге Шаевичу - за что я его и предам суду.
Очевидно, продолжать службу после всего этого г. Зубатов не может.
Окончательно судьба его решится с возвращением из отпуска Директора
Департамента. Теперь он должен немедленно передать свою должность тому
лицу, которое укажет Генерал-Лейтенант фон Валь.
г.
не скоро нашел скобку у входной двери...
Департамента Полиции, который всем этим страшно расстроился. Затем приехал
в Департамент Генерал-Лейтенант фон Валь и, войдя в кабинет Директора,
объявил мне, при Н. П. Зуеве и С. М. Языкове, что Министр желает, чтобы я
выехал, не позднее вечера следующего дня, из Петербурга и Петербургской
губернии, а теперь шел в Особый Отдел сдавать свою должность подполковнику
Сазонову, куда к моменту сдачи имеет пожаловать и сам генерал. Я
поинтересовался узнать, не лежит ли еще на мне каких-либо ограничений.
Генерал ответил отрицательно и спросил, куда я выеду. Мною было отвечено,
что в Москву.
Генерал-Лейтенант фон Валь в сопровождении подполковника Сазонова, одетого
в статское платье, и предложил мне приступить к сдаче своей должности. На
это мною было доложено, что служба Отдела организована таким образом, что
все бумаги находятся по принадлежности у моих помощников, почему сдавать,
собственно, мне нечего.
свидетельства об отпуске, а сам удалился.
другие жандармские офицеры; среди чинов Департамента не могло, конечно,
пройти незамеченным появление Товарища Министра в кабинете заведывающего
Особым Отделением.
Отделений о добытых ими сотрудниках и сдав все это подполковнику Сазонову,
я решил тотчас же отправить господину Министру прошение об увольнении меня
в отставку с усиленной пенсией, как проведшего 15 лет боевой охранной
службы, из коих 10 лет имел честь работать в непосредственном общении с
Департаментом. Медлить с этим, на мой взгляд, значило дожидаться того
момента, когда меня принудительно уволят от дел, - являлось более
целесообразным удалиться самому.
распорядившись скорейшей очисткой своей казенной квартиры. На вокзал
явились меня провожать некоторые из служащих Отдела (Москвичи), но, по
моем отъезде, между ними прошел слух, что все, провожавшие меня, будут