Чтение 48–й страницы книги ~Отчаяние~

руках тех сил, которые по-прежнему норовят разжечь ненависть к Советскому
Союзу... Они не хотят понять: начался новый период нашей истории, новое
время, мы нуждаемся в друзьях... Вы же видели, что в камерах вместе с вами
мучились невиновные советские граждане

и никто из них не ругал свою родину, ругали тех мерзавцев, которые
обрекли их на муки.

-- Я был, есть и останусь другом тех советских людей, которые делили со
мною горе... Это были прекрасные люди... И вообще, я не намерен заниматься
общественной деятельностью... Я -- если вы действительно освобождаете меня
-- уйду в лоно Церкви.

-- Благодарю вас, господин Валленберг. -- Глаза Берия повлажнели, он снял
пенсне и вытер слезы. -- Какие у вас еще пожелания?

-- Я бы хотел также выступить на процессе против изувера Абакумова,
который проводил со мной первые допросы...

(Берия держал Абакумова в резерве: когда он переместит Маленкова в
секретари ЦК, а сам возглавит Совмин, Виктор вернется в прежнее кресло,
кроме него некому, разве что Меркулов, но опять-таки армянин: Сталин разжег
национальную рознь, с чечни и татар начал, евреями кончил, нужно время на
успокоение.)

-- Вы что-то путаете, господин Валленберг... Абакумов к вашему делу не
имел никакого отношения, -- ответил Берия. -- Он сам был жертвой клеветы,
его пытали в этом же здании...

-- И аз воздам, -- Валленберг был тверд. -- Первые недели мной занимался
Абакумов. Да, именно он. Поэтому я оставляю за собой право прислать моих
адвокатов для вызова его в суд.

-- Если настаиваете -- не смею возражать, -- ответил . Берия,
распрощался-с Валленбергом, пожелав ему благополучного возвращения к родным,
проводил до двери.

Сразу после этого вызвал Комурова:

-- Ты был прав, Богдан. Увы, ты был прав... Подготовь справку,
датированную сорок шестым или сорок седьмым годом: "Валленберг умер от
разрыва сердца". И запри в сейф. До поры до времени: я намерен свой первый
официальный визит нанести в Скандинавию: через них возможен прорыв в
технологию, у них можно получить заем... Справку пусть сделают по форме,
подпишется начальник тюремного госпиталя, протокол и все такое прочее, чтоб
в Стокгольме никто не подточил носа...

...Арест Берия, необходимый и в высшей мере своевременный, был, однако,
оформлен для печати по рецептам Сталина и того же Берия: "югославский и
английский шпион"; через полтора года после расстрела "югославского"
шпиона", убившего Сталина, в Белград к "товарищу Тито, верному
коммунисту-ленинцу", отправилась советская делегация во главе с Хрущевым.

Маленкова, который произнес слова, кивнув на Берия во время того
памятного кремлевского заседания: "Арестуйте его, это враг народа!" -- среди
членов делегации не было.

В секретном архиве Берия было обнаружено множество фактов о пытках,
которые применялись к участникам процессов тридцать шестого -- тридцать
восьмого годов; часть этих фактов была приведена Хрущевым на XX съезде
партии, который означал начало конца Сталина, мучительное и кровавое.

Двадцать третьего, декабря пятьдесят третьего года советские газеты
опубликовали сообщение Верховного суда Союза ССР, в котором сообщалось, что
приговор Специального Военного Присутствия Верховного суда СССР в отношении
присужденных к высшей мере наказания -- расстрелу -- Берия, Гоглидзе,
братьев Кобуловых, Деканозова и других приведен в исполнение.

Казнь проходила в присутствии и под контролем маршала Ивана Конева.

Дело бывшего заместителя министра бывшего МГБ Рюмина было выделено в
отдельное производство.

Рюмин был осужден и расстрелян.

Следом были осуждены и расстреляны Комуров и Влодимирский.

Абакумов, обвиненный (после захвата Берия в сталинском кремлевском
кабинете) в фальсификации "ленинградского дела" и садистских зверствах,
содержался в Лефортовской тюрьме; от дачи каких-либо показаний отказался
наотрез; следователю дал отвод.

Когда к нему в камеру пришел генерал, работник ЦК в прошлом, назначенный
(после ареста Берия) заместителем Главного военного прокурора, проводивший
реабилитацию всех необоснованно репрессированных, Абакумов хмуро
поинтересовался:

-- В чем дело? Я ж сказал -- никаких показаний не будет. Точка и ша. И
вообще -- вы кто такой? Я вас раньше не видел.

-- Я заместитель военного прокурора.

Абакумов расхохотался: в этом его веселом, дерзком хохоте не было ничего
наигранного или, более того, истеричного:

-- Ты мне баки не заколачивай, "прокурор"! Ни на Лубянке, ни в Лефортове
ноги прокурора не было и не будет! Это наша вотчина! И не хрен со мной
комбинации строить, я их все наизусть знаю!

Генерал достал удостоверение, подписанное Прокурором СССР, протянул
Абакумову:

-- Вот, ознакомьтесь...

Тот взял красную книжку, раскрыл, читал долго, шевеля губами, раз пять,
не меньше, потом книжку аккуратно закрыл, вернул ее генералу, обхватил
голову руками и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону, повторяя:

-- Все... Все... Все... Все кончено... Конец... Конец Державе... Конец
родине, конец святому делу, конец, конец, конец...

...Назавтра начал давать показания, выскабливался.

Держался с полнейшим безразличием; только один раз разбушевался: "Я
санкции на расстрел доктора Ши-мелиовича и Этингера не давал! В бумагах
генералиссимуса ищите!"

Был приговорен к расстрелу.

Расстреляли.

..."Золотую Звезду" Героя Советского Союза Всеволод Владимирович
Владимиров (Исаев) получил из рук Ворошилова, который вместе со Сталиным и
Молотовым шестнадцать лет назад подписал список на расстрел учителей и
друзей Исаева - товарищей Уборевича, Антонова-Овсеенко, Постышева, Блюхера,
Пиляра, Сыроежкина -- несть числа этому списку.

Обменявшись рукопожатием с "народным президентом", Исаев обязательного в
таких случаях благодар* ственного слова не произнес, возвратился на свое
место за столом заседаний, а перед началом коллективного фотографирования
ушел, сославшись на недомогание.

Через месяц он начал работать в Институте Истории по теме
"Национал-социализм, неофашизм; модификации тоталитаризма".

Ознакомившись с текстом диссертации, секретарь ЦК Суслов порекомендовал
присвоить товарищу Владимирову звание доктора наук без защиты, а рукопись
изъять, передав в спецхран...

СОДЕРЖАНИЕ

Отчаяние 41

литературно-художественное издание

Юлиан Семенович Семенов

САМОУБИЙСТВО

(версия)

ОТЧАЯНИЕ

Зав. редакцией Н. В. Глазунова

Оформление художника В. И. Терещенко

Технические редакторы 3. Д. Гусева, Е. Б. Николаева

Корректор А. В. Федина

ИБ No Н/К

Сдано в набор 1.03.90. Подписано в печать 13.04.90. Формат 84Х Ю8'/зг.
Бумага типографская. Гарнитура "Тайме". Печать высокая. Усл. печ. л. 13,44.
Усл. кр.-отт. 13,86. Уч.-изд. л. 14,55. Тираж 500000 экз. Заказ No 871. Це"а
5 руб. Изд. No ДЭМ -- 20.

Первый завод 250 000 экз.

Издательство совместного советско-французского предприятия ДЭМ 117049,
Москва, Крымский вал, 9.

Ярославский полиграфкомбинат Госкомпечати СССР. 150049, Ярославль, ул.
Свободы, 97.