Чтение 49–й страницы книги ~Умри или исчезни~

категорически возражал. Максим не хотел брать грех на душу. Ирен
поддерживала его. Пилот помалкивал. В конце концов сошлись на том, что утром
Голиков отправит Девятаева за врачом. А уж врачу поневоле придется
задержаться здесь на неопределенное время.

Сели играть в покер. Макса это немного отвлекало; что давала игра
остальным, он не знал. По крайней мере, пока никто не отказывался.

Ставки были символическими. Ожидалось, что выигрывать будет Клейн; его
лицо могло служить образцом бесстрастности, а глаза оставались совершенно
пустыми при любых обстоятельствах. Однако чаще выигрывал Девятаев,
оказавшийся непревзойденным мастером блефа. Оставалось только удивляться
тому, как он различает карты сквозь стекла солнцезащитных очков...

Время близилось к полуночи. Пэта Мэтэни давно сменила танцевальная
музыка, гремевшая сейчас в ночных барах побережья. Одна бутылка "хереса"
опустела, во второй оставалось меньше половины. Карты бесшумно скользили по
сукну. Максим поменял одну, и у него на руках оказались две пары. С этим
жалким товаром он сказал: "Поднимаю". Ирина и Клейн отпасовали. Пилот принял
ставку и положил несколько мелких купюр поверх горки металлической мелочи...

В этот момент Макс почувствовал, как что-то изменилось за его спиной. Не
было ни звука, ни запаха, ни вспышки света, но он знал, что сзади появилось
нечто живое. Он швырнул карты на стол и обернулся.

Он увидел блестевшие в темноте белки ребенка, открывшего глаза. На третью
ночь после тяжелого ранения в грудь тот пришел в сознание.

Втроем они обступили диван. Неподвижный взгляд и полное молчание мальчика
были неестественны, как будто перед ними лежал умирающий старик с усохшим
телом. Ира взяла его за руку и спросила о чем-то. Никакого ответа. Лежащий
не отреагировал на звук, его зрачки по-прежнему выглядели каплями черной
краски на стеклянных шариках.

- О, дьявол! - тихо сказал Макс. Он ощутил некое неудобство, как бывало
всегда, когда он видел человеческую ущербность или обреченность. Потом
Голиков дважды взмахнул рукой перед неподвижными глазами раненого. - Он же
слепой...

Клейн схватил Сашину кисть и сильно сжал ее. Мальчик издал низкое
нечленораздельное мычание. Его лицо исказила гримаса боли.

- Ты что, с ума сошел, мать твою?! - закричала Ирина, ударив адвоката
ладонью в грудь.

- Тихо, детка, - сказал Клейн, не рассердившись, но и не пытаясь обратить
все в шутку. - Вы слишком чувствительны. Он глухонемой к тому же.

Макс посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.

- Вы знали?

- Догадывался.

- Господи! - сказал Голиков в пустоту. - Почему ты свел меня с этим
придурком?

- Хватит ныть! - Клейн, как ни странно, улыбался, - Надо его перевязать.

- Давай, перевязывай, - с ядом в голосе предложил Макс. - Только узнай
вначале, когда он сам сможет о себе позаботиться.

- Ты так ничего и не понял, - сказал масон с легким сожалением.

- Главное, я понял, с кем имею дело.

- Ну, тебе не приходится выбирать, - с этими словами, произнесенными
презрительным тоном, Клейн принялся отклеивать от груди мальчика полосы
пластыря, которым была закреплена повязка.

Процедура оказалась довольно болезненной. Ребенок мычал, как больной
теленок. Ира держала его за руки.

Девятаев равнодушно смотрел на все это, сидя за карточным столом. Он так
и не распечатал пачку сигарет и не бросил на стол своих карт. У него на
руках был "стрит", и существо, сидевшее внутри пилота, радовалось этому
обстоятельству едва ли не больше, чем тому, что вплотную приблизилось к
чужому союзнику.

Глава пятьдесят третья

Старик Брыль и сам уже не помнил, сколько лет числился сторожем в
"Пирамиде". Благодаря здоровому климату, размеренному образу жизни и
многолетней привычке, он до сих пор исправно выполнял свои обязанности. Они
были несложными, но достаточно важными - вроде контроля и профилактики
газового оборудования, насосов, вентиляционной системы и прочей дребедени, к
которой Брыль всегда относился с подозрением, справедливо считая ее
враждебной человеку.

Этой ночью ему не спалось. После приезда господ он вообще чувствовал себя
не в своей тарелке. Вместо обычных шумных кутежей и сомнительных развлечений
с девицами молодой хозяин проводил все время в более чем тесной компании,
практически не покидая отеля. Неужели скрывался от кого-то? Эта простая
мысль приводила Брыля в растерянность. Курортная империя Голиковых всю жизнь
была для него олицетворением стабильности и нерушимых устоев общества.
Старик не мог даже вообразить, что столь могущественному человеку кто-нибудь
угрожает. А если это так, то мир действительно катится к чертям...

Он взял фонарь с аккумуляторным питанием и решил сделать обход, в котором
не было особой необходимости. В небе горели яркие южные звезды. Море
вкрадчиво шумело, накатываясь на пустынные пляжи. Огромная ступенчатая
пирамида казалась беззвездной дырой в пространстве, гробницей еще живых, но
уже совершивших непоправимую ошибку обитателей заброшенного берега.

Старик спустился к морю и обошел павильон пляжного бара, закрытого с
прошлой осени. Потом проверил ангар, набитый водными мотоциклами, катерами,
досками для виндсерфинга и лодками. Где-то в ночи низко и тоскливо завыл
корабельный гудок.

Брыль семьдесят восемь лет прожил возле моря, но его никогда не тянуло в
темный простор. Он предпочитал просыпаться там, где заснул, и ощущать
твердую землю под ногами. Он был желчным и прагматичным стариком, превыше
всего ценившим собственную безопасность.

Над полосой пляжей располагались бассейны с морской водой, в том числе
крытые. Вода в них подавалась по трубам, проложенным под землей, с помощью
мощных насосов. Дно самого глубокого бассейна находилось выше уровня моря,
что обеспечивало беспрепятственный сток.

Старик наполнил их сразу же после приезда хозяина и его гостей. Он еще ни
разу не видел, чтобы кто-нибудь из приехавших купался, но это было и
неважно.

На зеркальной поверхности воды поблескивали отражения фонарей, освещавших
обширную территорию парка с аттракционами. Своими острыми глазками,
нетронутыми старостью, Брыль заметил какие-то хлопья, плавающие в дальнем
углу бассейна. Это было недопустимо. Сторож с лихвой отрабатывал свое
скромное жалованье. Решив поменять воду, он открыл сливной коллектор.
Благодаря его стараниям, к утру бассейн снова будет полон...

Завершая обход, старик посетил гараж, в котором сиротливо стоял
"призрак". Огромное гулкое подземелье тонуло во мраке. Часть его
представляла собой естественные пещеры, расширенные и укрепленные колоннами.
Когда Брыль вошел, ему показалось, что мотор машины завелся и тут же заглох.
Несколько секунд звучало тихое эхо...

Одиночество и изоляция никогда не пугали сторожа и никогда не доставляли
ему никаких неудобств. Он не страдал нервным расстройством на этой почве...
Вот и сейчас он даже не вздрогнул. Просто перед ним была одна из дурацких
современных штучек - вроде брелков для ключей, отзывающихся на свист.

Он спокойно вышел из гаража и заглянул к себе в коттедж, чтобы выпить
чашечку "русского караванного" чая. Было далеко за полночь. Он знал это без
всяких часов - чувствовал пору суток, как животное.

Брыль вернулся к бассейну, когда в самой глубокой части оставался слой
воды глубиной не более полуметра. И сразу увидел ее, прижатую течением к
решетке сливного отверстия...

***

Вначале старик пытался мыслить рационально. Он решил, что это та девка,
которая приехала с Голиковым. Напилась, вышла освежиться и упала в пустой
бассейн. В этом случае Брыля не ожидало ничего хорошего, ведь именно он
выпустил воду, не предупредив об этом. Перспектива провести остаток жизни в
тюрьме ему совершенно не импонировала. Его умишко тут же, не отходя от
кассы, начал искать запасной вариант.

Он оглянулся и посмотрел на здание гостиницы. Там царили гробовая тишина
и могильная темень. Брыль стал спускаться в бассейн по лестнице.

Волосы утопленницы затянуло в отверстия решетки; на лице застыла гримаса
удушья. Вода почти сошла, и грязно-белый мокрый купальник блестел, как
раскрытая раковина. На руках и ногах были какие-то темные пятна, которые
Брыль принял за синяки и кровоподтеки.

Старик приближался к ней под тихое журчание воды. Дно бассейна было
скользким. Влажно отсвечивали фиолетовые стены, очерчивая черный
прямоугольник неба... За три шага до жертвы он включил фонарь, луч которого
не был виден из окон отеля. И вот тут до Брыля дошло, что старость все-таки
разъедает если не душу и тело, то хотя бы мозги.

Несмотря на скудное освещение, он узнал мертвую женщину. Он узнал ее
купальник, ее слегка раздувшуюся фигуру и даже ее лицо. В позапрошлом сезоне
она стала причиной скандала, искусно замятого Клейном почти без ущерба для
репутации отеля. Одним прекрасным утром Брыль лично вытащил ее из этого
самого бассейна. К тому времени она была мертва уже несколько часов.

Групповое изнасилование и убийство путем утопления - это могло надолго
отпугнуть посетителей. Во время следствия выяснилось, что жертва была
лесбиянкой и обслуживала отдыхавшую здесь же жену одного министра. В общем,
дело могло стать громким, если бы не связи Клейна в генеральной прокуратуре.
В результате один человек "оседлал молнию", приговоренный к казни на
электрическом стуле, а еще трое получили огромные сроки, и ближайшие
двадцать лет им предстояло провести без девочек.

Сейчас Брыль тупо рассматривал ту, которой два года назад полагалось
превратиться в дым в печи местного крематория. Он догадывался, что это