готовились к небольшой охоте, когда им стало известно о беглеце. Дерк
пожалел о том, что они не замышляли большого похода.
плитки. Кроме того, он нашел два охотничьих лазера. Кое-что из одежды
лежало на заднем сиденье. Дерк сразу съел одну из плиток - он умирал от
голода - и сунул три другие в карман теплой куртки, которую надел на себя.
Она немного болталась на нем, но не так уж сильно. Тейн Розефа был лишь
слегка крупнее Дерка. К тому же куртка была теплой: из толстой кожи
темно-красного цвета, с воротником, манжетами и подкладкой грязно-белого
меха. Сложные узоры покрывали оба рукава: правый рукав - красно-черные,
левый - зелено-серебристые. Такую же куртку меньшего размера (несомненно,
принадлежавшую Розефу) Дерк прихватил для Гвен.
пластика с прикладом, на котором были вырезаны белые головы волков с
оскаленными пастями. Одно он перекинул через плечо, второе отдал Дерку,
показав, как им пользоваться. Ружье было очень легким и чуть маслянистым
на ощупь. Дерк неуклюже держал его в одной руке.
аэромобиль, поднялся над площадкой и быстро улетел. Облака пыли
взметнулись в воздух, и Дерк, кашляя, поспешил внутрь здания, одной рукой
зажимая рот, другой держа ружье.
Застонав, она уронила голову на матрац, поднесла руки к вискам и начала
растирать их.
кровати.
Руарком.
вот таких... - Он вытащил из кармана протеиновые плитки и показал ей.
в воде, сделал что-то вроде пасты. - Она отняла руки от висков и
повернулась на бок лицом к нему.
себя чувствую.
тебя, наверное, сотрясение мозга, и ты еще легко отделалась. Счастье, что
ты жива.
произошло потом, о том, что он сделал с Мириком. - Она нахмурилась. - Я
думала, что сильно его ударила, когда мы упали. Ты видел, да? Мне
показалось, что я размозжила ему челюсть, или свои пальцы. Но он даже не
заметил.
очень вкратце. Я хочу знать, - ее голос был слабым, но требовательным.
открылись, потом снова закрылись и больше уже не открывались. Она
неподвижно лежала на боку, свернувшись клубочком, со сжатыми под
подбородком кулаками. Дерк смотрел на нее, и его внимание привлекла ее
левая рука, на которой холодным светом блестел серебряный браслет. Она так
и не сняла его.
криком: "Нет!"
внутри себя, оставив Дерка одного. С ее браслетом и его страхами.
солнечным светом: полдневные лучи оттенков заката косо струились из окон,
а в широких полосах света лениво плавали пылинки. Гвен лежала наполовину в
тени, наполовину на свету.
узоры света на полу.
ними плясали пылинки - выплывая из темноты, они становились то
темно-красными, то золотыми, отбрасывая крошечные тени, потом снова
исчезали за пределами лучей. Он протянул руку и держал ее на свету -
несколько минут?.. часов?.. Он не знал, сколько. Ладонь становилась теплее
и теплее, пылинки кружились вокруг нее, тени струились вниз, как потоки
воды, когда он шевелил пальцами. Солнце казалось теплым, ласковым.
Неожиданно у него возникло ощущение, что движения его руки, как и
бесконечное кружение пылинок, не имеет никакого значения и никакого
смысла. Музыка напела ему об этом, музыка Ламии-Бейлис.
темная полоса, потому что солнечные лучи пробивались сквозь кайму
черно-красных пятен на стекле. Она охватывала освещенную часть пола с
пляшущими пылинками со всех сторон.
Хаб, ни Троянские Солнца, в них притаились жирные демоны и бесформенные
силуэты страхов Дерка, исчезавшие, как только взгляд становился
пристальнее.
чесаться, Дерк смотрел в темноту углов и снова слушал даркдонскую музыку.
Он не понимал, как ему удавалось не замечать ее, но теперь она по-прежнему
заполняла все пространство.
годы, века... Ей ответил хор пронзительных вдовьих завываний. Он слышал
пульсирующий стук, крики брошенных детей, легкие, скользящие звуки ножей,
режущих живую плоть. И барабан. Каким образом ветер мог бить в барабан, он
не знал. Может быть, это было что-то другое, но оно звучало, как барабан.
Хотя и очень, очень далеко и бесконечно одиноко.
потом стали исчезать. Дерк увидел стол и стулья, выросшие из стен и пола,
как диковинные пластиковые растения, и удивился тому, как он мог увидеть в
них что-то другое. Солнце немного сместилось, и только тонкий лучик
пробивался теперь сквозь окно, но наконец и он ускользнул из комнаты, и
мир стал серым.
Нет. Совсем нет. Он пощупал воздух, чтобы убедиться в этом - в нем не было
ни пыли, ни тепла, ни солнечного света. Он глубокомысленно кивнул. Ему
казалось, что он открыл великую истину.
ночной жизни. Иллюзии и пустые оболочки старых снов - все они не имели
цвета. Краски предназначались живым, здесь им не было места.
Дерку виделось, как один из них останавливает свой бешеный танец и
начинает отчаянно биться о стеклянную стену, которая не пускает его в
комнату. Призрачные руки колотили, стучали, но комната не сотрясалась.
Беззвучность была присуща этим существам, легким и прозрачным, хотя и
умеющим стучать. Но потом им все равно приходилось возвращаться к танцу.
красиво! Их движения, наклоны, повороты - языки серого пламени. Они
двигались искуснее, чем пылинки, эти танцоры, сплетавшие узоры своего
танца под музыку Города Сирен.
гудевший: "один... один... один..." Все было бессмысленно.
темноте лежала Гвен. Была ночь. Ночь. Он не заметил, как прошел день.
понял по ее молчанию, по... по гудению барабана или музыке Крайн-Ламии.
не снимать его... - он указал на браслет.
верхнюю часть костюма, когда укладывал ее, и теперь блуза свободно свисала
с плеч, открывая взору мягкий изгиб груди. В мерцающем свете фресок ее
кожа казалась бледно-серой. В груди Дерка ничто не шевельнулось. Ее рука
опустилась на браслет. Она коснулась его пальцами, погладила, вздохнула.
должна была сказать. Иначе Бретан Брейт убил бы тебя.
человека.
Действительно должна была. Хотя я никогда не верила этому. Я говорила
Посняков Андрей
Корнев Павел
Прозоров Александр
Орлов Алекс
Акунин Борис
Шилова Юлия