ничего другого, раскапывай бугры. Это интересно. Там есть какие-то вещи,
которых мы не можем понять. Развалины домов; там кто-то когда-то жил, мы
не знаем кто. Попадаются кости...
попало. Смотри, не испугайся, когда будешь копать.
забытым и нехорошим. Но сейчас я не хотел размышлять о плохом, хотя
зародыш замысла возникает в мозгу чаще всего тогда, когда мы о таких вещах
не думаем - или не хотим думать.
и ни о чем не спрашивал; так же слонялись и другие, пришедшие одновременно
со мной. Я подумал, что такую возможность давали нам намеренно: люди могли
приглядеться, поискать что-то для себя (где жить, чем заниматься),
встретить знакомых и вообще привести себя в норму после такого
значительного события, каким был разрыв с Уровнем и уход в лес. И я бродил
и глядел, стараясь пока не делать выводов и предположений.
заплатанные, рубашки не были редкостью, и на лицах читалась привычная, уже
неощутимая для самих людей озабоченность, какой не страдали, например, ни
Анна, ни ее друзья. Но кроме того, в глазах лесного племени виднелись и
что-то другое: выражение большей самостоятельности, большего достоинства,
что ли. Особенно, когда человек был занят работой. А делали здесь всякие
вещи. Я видел одного, который сидел и вырезал из дерева ложки: прекрасные
ложки, красивее, тоньше, элегантнее, чем те, что в мое время продавали как
сувениры; но дело это было понятным, и хотя ложка, конечно, вещь
необходимая, особого удивления не вызывало. И тут же, в соседнем дворике,
возле кое-как построенного сарайчика, молодой, с неделю не брившийся
парень возился над какой-то конструкцией, назначение которой я понял не
сразу, а когда понял, то не знал, плакать или смеяться: Дедал, полуголый и
лохматый, ладил крылья, а Икар, сейчас ему было года три, суетился около
него, помогая и мешая; а та, чьего имени миф не донес до нас, - та, что
полюбила Дедала, и варила ему обед, и понесла от него, и родила Икара, и
вырастила, но не удостоилась упоминания, потому что не удосужились сделать
третью пару крыльев, - женщина, совсем еще юная, маленькая, хрупкая, с
тяжелым даже на вид узлом волос на голове, стояла в дверях домика,
опершись рукой о притолоку, и смотрела на них, пока над очагом, сложенным
во дворе, вскипал котел, - смотрела, и в глазах ее было счастье, потому
что она еще не знала, что третьих крыльев не будет, и она не полетит, и
поэтому Икар заберется слишком близко к светилу; и потом до конца дней
своих будет она думать, что, окажись она там, рядом, она бы уберегла
мальчика - хотя матерям не всегда бывает дано уберечь, и женам тоже, и мне
жаль их, но и я жесток в любви, как и все остальные, - в любви к женщинам
и детям. Так думал я, остановившись и глядя на них, - я, владевший
крыльями, пригодными для куда более долгих и опасных перелетов, чем
простой подскок к солнцу; но эти крылья сделал не я, меня просто
натаскали, научили владеть ими, и я был капитаном, но Дедалом не был... Я
пошел дальше, пока семейство еще не обратило на меня внимания, - зашагал,
представляя, как я в таком вот дворике провожу техобслуживание катера, и
портативный хозяйственный комбайн шипит там, где у Дедала очаг, и Анна
стоит в дверях и смотрит на кого-то, кого еще нет, но кто будет вот так же
вертеться около и совать нос куда надо и куда не надо... Я грезил на ходу
и, наверное, немало интересного прошло мимо внимания, пока я не опомнился
и не обрел снова возможность замечать и запоминать.
подручного сырья, и охотники ("Питека бы сюда", - подумал я), и хлебопеки
(хлеб был нехороший, но я видел, как его делили, и понял, почему на моей
планете в древние времена, преломляя хлеб, обязательно возносили молитвы);
потом, решив, что для первого раза увидел достаточно, я присел под деревом
и стал думать, как же мне все-таки убедить людей в том, что меня стоит
выслушать, не дожидаясь, пока я проявлю себя как землекоп.
обыкновенный мальчишка лет десяти. Он смотрел на меня внимательно и
строго. Я тоже взглянул на него и отвел глаза в сторону, но тут же снова
посмотрел, и мне стало странно.
цветом глаз и волос... Но, какое-то неуловимое сходство было; есть что-то
общее у всех мальчишек одного возраста. И я почувствовал вдруг, как
застучало сердце, набирая обороты. Мне захотелось провести ладонью по его
(жестким, наверное) волосам, и похлопать по плечу, и спросить с напускной
суровостью: ну, как дела, старик? - одним словом, сделать все, что обычно
делают мужчины, любящие детей, но не умеющие выразить свою любовь. Я
смотрел на парня, а он - на меня; я улыбнулся, и он (не сразу, правда)
улыбнулся тоже, потом застеснялся, повернулся и пошел, а я сидел и смотрел
ему вслед и думал: не знаю - как, но мы должны их спасти, иначе просто
нельзя. Невозможно предавать детей; в христианских заповедях не было
такой: "Не предай" - и очень плохо. Но с тех пор прошло достаточно
времени, чтобы ее сформулировать. Так неужели мы, знающие эту заповедь,
все-таки не сможем не предать честное маленькое человечество детей?
надо делать. И я встал и пошел раскапывать старые курганы.
когда мы шли через лес после путешествия на плотах. Это место обживалось
не впервые. Здесь уже стоял когда-то город. Очень давно, но он был.
я выкапывал железные предметы, но ржавчина изъела их и превратила в
бесформенные обломки; иногда попадались куски пластика, но и они были в
таком виде, что невозможно было определить их назначение.
и насильственной смертью.
случалось в мои времена. И все же я вдруг почувствовал, что мне охота
заплакать.
люди. Главное заключалось в том, что погибший город был - ну, как бы
сказать, - совсем другим городом, если сравнивать его с теми - пустым и
населенным, - в которых я уже успел побывать. Он куда больше, чем все
остальное, увиденное на этой планете, напоминал земные городки моего
времени, не старые, а возникавшие тогда на пустых местах.
домотканой, грубой ткани.
На одном обломке явственно различался вензель древней звездной экспедиции
и тонкая золотая каемка.
удастся прочитать на корабле.
время таких еще не делали. На снимке были запечатлены люди, стоявшие около
дома, шесть человек, не позировавших - снимок был неожиданным. Люди
смеялись, мужчина обнимал женщину, два парня разговаривали - один стоял
боком, другой в тот миг обернулся и глядел в объектив, еще один парень
указывал на что-то, находившееся за кадром, а девушка рядом с ним даже
присела, хохоча, так ей было весело... В перспективе виднелась улица,
совсем земная улица, с тротуарами и люминесцентными фонарями. Только
деревья выдавали: с длинными, гибкими иглами. Деревья были здешними.
оказаться важным не для восстановления истории планеты, а для той задачи,
которую должны были решить мы.
нем несколько сот человек - вряд ли больше. Но он был вполне
благоустроенным городом.
Энергии стало бы куда легче. Но портативная аппаратура, которой я мог бы
воспользоваться, лежала в багажнике большого катера, а не моего - малого,
надежно укрытого сейчас близ городка, где началось мое путешествие в лес.
И я решил, что надо слетать в наш лагерь к старому кораблю, посмотреть,
как дела у Уве-Йоргена, запастись нужной аппаратурой, и тогда уже
вернуться сюда и довести дело до конца.
деле заподозрили бы во мне лазутчика.
дальние раскопки и заночую там. Для убедительности я взял с собой немного
еды (поворчав, ее мне дали) и грубое, остистое одеяло, которым меня
снабдили в первый же день.
рассчитал, что если выйти после полуночи, то к середине следующего дня я
доберусь до своего катера.
топором в раскопе и двинулся в путь.