них было уже неспособно к какому-либо соитию, но это их не останавливало -
главным для них было насилие над женской плотью. Очень скоро поэтому все
амазонки были истреблены.
лагере мамутов, где смерть уже выглядела естественнее всего, а нормальная
жизнь была совсем забыта. Для тех, кто еще был жив, и особенно тех, кто
еще чудом не заболел, эта дуэль стала единственным развлечением.
делом, то обычно сидят у себя в казармах на койках и тупо пялятся в свои
мемо, следя за событиями малохудожественных приключенческих стекол. Иногда
они собираются для коллективного принятия нарко, но даже в такие моменты
их общение сводится разве что к тому, что время от времени они встречаются
друг с другом замутненными взглядами. Они никогда не поверяют друг другу
свои проблемы. Они никогда, даже в сильном опьянении, не разражаются хотя
бы безадресными монологами. Им достаточно просто сидеть рядом, занимаясь
каждый собственными делами. Необходимо, правда, отметить, что такое
молчаливое совместное времяпрепровождение для мамутов совершенно
необходимо - они не переносят одиночества.
сломана. То один, то другой вдруг начинал приставать с разговорами к
оказавшемуся рядом сослуживцу, безуспешно, косноязычно пытаясь поведать
что-то очень важное, ничего важного, само собой, за душой не имея.
Особенно старались еще не заболевшие. В этих беседах не было никакого
толку - перед смертью мамуты получили возможность узнать, что они не умеют
не только слушать, но и говорить. Однако дуэль главных фаворитов Аугусто
заняла всех.
ни один спортивный поединок. Они спорили друг с другом, они болели - это
помогало им хоть чуть-чуть забыть про собственную болезнь или про ее
ожидание. Еще немного, и они стали бы заключать денежные пари - до этого,
правда, все-таки не дошло.
позицию, так ее и не покидал. Выйдя из блока, в котором жил Ноблес, он
спрятался в блоке напротив - тот пустовал с первых дней "Холокаста" - и
через наблюдательных "стрекоз" стал следить за моментом, когда Ноблес
покинет свое убежище. Ноблес, однако, не спешил выходить ни через двери,
контролируемые Киямпуром, ни каким-либо другим способом.
воспользовался ни одной из куаферских штучек, о которых мог узнать хотя бы
из стекол. Ничего из этого арсенала он не мог использовать, даже если бы
очень захотел, просто потому, что не умел работать какими-либо
интеллекторами, кроме тех, что установлены на вегиклах.
У того тоже интеллектора не было, только по другой причине. Киямпур с
детства был членом тайного и очень древнего ордена "Мамма-Г", признающего
только биологический интеллект. Он ненавидел интеллекторы и прочие умные
приборы. Он не то чтобы видел в них опасность для человечества - на эту
опасность, если она даже и впрямь существовала, ему было глубоко
наплевать, - он в них видел расслабляющее начало и поэтому, считая себя
мужчиной из мужчин, не мог их воспринять по достоинству.
название, пришедшее из глубин доисторической древности и означающее
схватку почти голыми руками, с оружием, управляемым только вручную. Никто
из историков не мог внятно объяснить, при чем здесь запах и как он может
соединяться со словом "дикий". Наибольшее распространение получила версия
о том, что Дикий Запах есть запах смерти.
приборы.
совершенный и переносной, какой был у покойного Антона, а громоздкий и
маломощный. Но тем не менее Ноблесу удалось запустить девять собственных
изображений для отвлечения противника. Каждое из них несло на себе
гигантские наплечники и каждое, выскочив через дверь, через окно или
просто через взорванную этим стену, бежало с огромной скоростью, паля
налево и направо из иллюзорных скварков.
за домом Ноблеса из девяноста четырех точек, на каждой из которых были
установлены линейный скварк, путевой интегратор и зелографический
суперпамперс - подобного добра у Киямпура было навалом, ибо заведовал всем
вооружением армии Аугусто.
из всех замаскированных ультразвуковых и огнеметных пушек, к чему Киямпур
тоже был готов - вцепившись в спецподушку, он в тот же миг взмыл в
поднебесье на вершине взрывного гриба, ничуть не покалечившись.
несколько секунд, но зато растерял практически весь свой арсенал. В момент
взрыва он был, естественно, укрыт противоударным плащом. Однако плащ
оказался не очень исправным, и Ноблеса чуть не расплющило взрывной волной.
Лишь чудом он выжил, но в самый ответственный момент ненадолго потерял
сознание и, недвижимый, попал в поле зрения расставленных повсюду
киямпуровых приборов.
лишь накануне заболевший каменным недугом, вызывающим множественное
окаменение органов, и потому передвигающийся с большим трудом, увлеченный
схваткой, подобрался слишком близко, а когда понял это, испуганно
заметался, пытаясь скрыться.
дергающегося в явной панике, и принял решение уничтожить на всякий случай
обоих. Первым он сжег Серого Ивана, а вот Ноблеса сжечь у него не хватило
времени. Подоспевшая вторая взрывная волна, отраженная от земли, сбила
прицел, и Киямпур промазал. Пока он целился во второй раз, Ноблес успел
прийти в себя и спрятался в заранее намеченном укрытии.
в убежище, приходя в себя от ран и депрессии, вызванной поражением, а
Киямпур был неожиданно вызван Аугусто, сходящим с ума от ужаса и чувства
заброшенности, и послан черт-те куда проверять возможность засылки десанта
на неконтролируемую территорию. Однако через два дня Киямпур по мемо
связался с Ноблесом и заявил о готовности вновь встретиться.
бесколесках. Ноблес в ответ промолчал, но Киямпур это молчание понял
правильно и, сказав: "Ладно, до встречи!", отключил связь.
навстречу, исполняя сложные маневры, нанося удары и уходя от ударов
противника. Киямпур, позабыв свойственную ему хитрость, несколько раз
попытался прямо протаранить бесколеску Ноблеса, но тому удавалось
уворачиваться.
рассудительности, Ноблес бросился к самому незащищенному месту бесколески
врага - днищу. Но Киямпур сделал сложный маневр, и спустя несколько секунд
противники вошли в "любовную классику" - позицию днищем к днищу, в позицию
равных по силе бойцов на идентичных по летным качествам бесколесках.
исполняют намеренно; это очень трудная фигура, особенно на скоростях, она
свидетельствует о высоком мастерстве и тончайшем чутье участников.
"Любовная классика" - пилотажная фигура для парадов и соревнований. Когда
же она случается в бою, то бой между двумя этими соперниками по неписаным
суеверным традициям, оставшимся еще со времен Пульсарной войны,
прекращается.
соперников, но думать о постороннем было некогда - в таком положении ни на
мгновение нельзя отвлечься. Попавшие в "любовную классику" имеют надежду
победить только в том случае, если противник совершит ошибку. Киямпуру и
Ноблесу оставалось поэтому лишь одно - не совершить ошибку и ждать, когда
ее допустит другой. Требовалось только предельное внимание на
неопределенно долгое время. А это изматывает.
ковер внизу сменился на более естественный для Ямайки вид поверхности -
серо-голубой, с черными прожилками. Правда, для того, чтобы любоваться
пейзажем, у них не было не только времени, но и возможности - фигура,
сотворенная из их бесколесок, мчалась куда-то по прямой, однако при этом
еще и вращалась самым некомфортным образом.
назад для рыбалки, сверкнула изгибом река Амазонка, а дальше начались
высотные леса, очень красивые, но слишком ядовитые для людей. К этим-то
лесам фигура из бесколесок по непонятной причине и стала вдруг с опасной
скоростью приближаться. И для спасения оставалось только одно -
согласованные действия, временный союз.
аппарат в сторону и тут же вернул его в прежнее положение - будь Ноблес
бойцом чуть более талантливым, он бы этим воспользовался, и Киямпуру
пришел бы конец, но у него и реакции не хватило, и страх врезаться в
Мичурин Артем
Конюшевский Владислав
Орловский Гай Юлий
Вронский Константин
Сертаков Виталий
Распопов Дмитрий