Чтение 49–й страницы книги ~Механика вечности~

- Немцы, - сообщил наш водитель, глянув на номер. - Во всем любят
орднунг.

У стоп-линий мы, как в прошлый раз, стояли первыми, но слева находился
высоченный гроб на колесах, и это в корне все меняло. Теперь Тихон даже при
большом желании не сможет к нам подобраться, фургон не велосипед. Мы
беспрепятственно проедем вперед, словим на капот кусок брони и полетим
дальше - с мертвым водителем и выжатой педалью газа. Такого исхода я,
конечно, не допущу, но разве дело в этом? Тихона нет, мы опять остались ни с
чем.

Справа подкатила красная спортивная машина. Здрасьте, вас здесь только не
хватало!

- Как мы их! - восторженно высказался таксист. - Взяли и переплюнули все
их "Порше" сраные. У меня шурин...

Мне захотелось послать "ЗИЛу" уже не поцелуй, а что-нибудь менее
сентиментальное, но я вспомнил, что в нем сидит дама.

- Чего мы там забыли? - тревожно спросил Кнут.

- Где?

- В Выхине, где еще!

- А... Мы туда не поедем, - отмахнулся я, пытаясь найти в веренице машин
что-то похожее на фургон.

Таксист озадаченно глянул в зеркальце, но промолчал.

Тихон не приехал. То ли разочаровался в книге, то ли пришел к выводу, что
Кнуту ничто не угрожает. Или приготовил новый финт, с учетом, так сказать,
сложившихся обстоятельств. Как я теперь буду оправдываться перед Коляном за
потерю товарного вида машины, за унизительную пробежку в тапочках, за все
наши наивные приготовления?

Его "БМВ" по-свойски стоял на газоне, рядом с тумбой ручного
переключателя светофора. Инспектор, вместо того чтобы погнать наглеца и
заняться службой, мирно толковал с Куцаповым, облокотившись на
безукоризненно вымытую крышу.

- Что же он, мурло, его отвлекает! - обозлился водитель. - Пропустили бы
и трепались себе дальше.

- А ты ему погуди, - предложил я. - Давай-давай, не стесняйся.

Таксист немного помялся и бибикнул. Сзади его поддержали, и, осмелев, он
снова вдавил сигнал. Куцапов высунулся в окно и вопросительно кивнул. Я в
ответ помахал - мол, все, уже можно, и он что-то сказал инспектору. Тот
подскочил к переключателю, и светофор без промежуточного желтого сразу
показал зеленый.

Таксист пристально на меня посмотрел и нажал на газ.

- Стой! - опомнился я.

- Здесь, что ли, выходить будете? - спросил он, набирая скорость. -
Сейчас, вот только перекресток проедем.

- Стой! Остановись! - крикнул я и для пущей убедительности забарабанил по
спинке сиденья.

До водителя не дошло. Он подал знак "ЗИЛу", чтобы тот пропустил нас в
правый ряд, к тротуару. "ЗИЛ" реагировал своеобразно: он чуть отъехал в
сторону, а затем резко вильнул и боднул такси крепким покатым боком.

- Да тормози же! - заорал я, с трудом выдавливая слова из схваченного
судорогой горла.

Воздух впереди сгустился, замерцал, и в нем, словно созданные лазерной
графикой, проявились две зловещие буквы латинского алфавита.

Михаил в красном "ЗИЛе" был настырен: спортивная машина отлепилась от
"Москвича" и повторила свой варварский маневр.

- Это не я! - испуганно вскричал таксист, призывая нас в свидетели. - Он
сам!

Автобус, еще недавно такой медлительный, нагнал нас слева и крепко
приложился, компенсируя правый удар "ЗИЛа". Такси отскочило от него, как
мячик от теннисной ракетки, и уже само впечаталось в красную машину. В обеих
дверях справа вылетели стекла. Водитель бешено колотил ногой по тормозу, но
скорость не снижалась. "Москвич" завизжал и пошел юзом. Автобус и "ЗИЛ"
разошлись в стороны и снова сошлись, ударив нас с двух сторон. Я
почувствовал толчок в спину, одновременно с ним раздался душераздирающий
скрип. В выбитые окна ворвалась серая копоть: диски заклинило, но "Москвич"
летел дальше, сжигая резину.

Наконец эта страшная бойня прекратилась. Обе машины остановились, и мы
встали вместе с ними. Нависла долгожданная тишина, в которой ошалело
ворочался водитель.

- Мишаня! Это ж ты все и организовал! - протянул Кнут.

Из его носа капала кровь, однако он был поразительно спокоен.

- Ну, блин, организатор! - таксист стучал по лобовому стеклу, но оно не
вываливалось, и таксиста это бесило.

Автобус мурлыкнул немецким мотором и, вырвав из "Москвича" обе левые
двери, сдвинулся с места. Он объехал лежавший на дороге лист металла и,
разогнавшись, исчез за поворотом.

- Сашка, прости меня, - заторопился я, хватая Кнута за локоть. - Не могу
объяснить, нет времени!

Я хотел бы, чтоб расставание получилось более теплым, но рядом уже
затормозил Куцапов, и я запрыгнул к нему в "БМВ".

- За автобусом!

- Что ж ты: "фургон"! Если б я заранее знал, что Тихон там, прямо на
месте бы его чик-брык. - Он на секунду приподнял руки над рулем и, впечатав
кулак в раскрытую ладонь, показал, как стирает Тихона в порошок.

- А инспектор?

- Да это был тот, из девяносто восьмого! Который у Кольцевой стоял!

- И он опять тебя узнал? А ты его?

- Спроси чего полегче.

Куцапов крутанул руль, и мы разудало, с заносом, выскочили на ту же
улицу, что и Тихон. Автобус с ободранным боком стоял в нескольких метрах от
перекрестка. Вокруг, явно намереваясь забраться внутрь, расхаживал какой-то
оболтус.

- Браток, ты шофера не видел? Рыжий такой.

Тот замялся, взвешивая ценность информации.

- Я из НСС, - со значением произнес Куцапов. - Тебе потом зачтется.

- Рыжий пересел в оранжевые "Жигули" и поехал во-он туда.

- Ишь ты, стильный! Тачки под гриву подбирает, - процедил Колян, срываясь
с места.

- Небось обманул мальца? Что за "энэсэс" такая?

- "Не стой под стрелой!" - ответил смеясь Куцапов.

Вскоре показались и "Жигули" - темно-красные, почти вишневые, а совсем не
оранжевые, как доложил нечестный подросток. Затылок сидевшего в машине
принадлежал, вне всякого сомнения, Тихону.

- Сейчас бы Федорыча подключить, - сказал Колян. - Из меня шпик неважный.
Если заметит, сверлим ему башку, прям здесь, и сразу уходим.

- Нельзя. Его башка - самое дорогое, что есть на свете. Лучше посмотрим,
куда он нас выведет. А вдруг ребеночка найдем, которого он из интерната
свистнул? Это же он и есть.

- Ну ты... - Куцапов снова оторвал руки от руля, изображая жест
восхищения. - Как ты допер?

- Самый простой способ прищучить Тихона - поймать его в детстве и
посадить под замок...

- Или казнить.

- ...вот он и спрятал от нас младенца. А в Сопротивлении о Тихоне забыли
потому, что его там не было.

- Но я ведь помню! Был!

- Теперь выходит, что не было.

- Придумал! - Колян сбавил скорость и прижался к тротуару, затем
повернулся ко мне и снисходительно похлопал по плечу. - Зачем за ним
гнаться? Мы можем грохнуть его мамочку, и он вообще не родится!

Где-то я это уже встречал - то ли в книжке, то ли в кино. Идея была
гениальной, но не учитывала одной элементарной вещи: убивая в прошлом, мы
изменяем будущее. Потеряв Тихона, мир мог приобрести нечто такое, по
сравнению с чем война две тысячи тридцать третьего показалась бы легкой
разминкой.

- Остынь, - только и сказал я.

Пока мы стояли, "Жигули" успели скрыться из вида. Мы проехали наугад
несколько кварталов, повернули, потом еще раз, и, когда я уже собирался
высказать Куцапову все, что о нем думаю, впереди замаячил вишневый
автомобиль. Тихон юркнул под арку в старом четырехэтажном доме. Впереться в
узкий дворик так, чтобы он нас не заметил, было невозможно, поэтому мы
оставили машину на улице и дальше пошли пешком.

Тихон направлялся к одному из парадных. Он выглядел франтом, по крайней
мере, со спины: лакированные туфли, черные брюки и длинный кожаный плащ.
Впечатление портили только рыжие кудри, сотрясавшиеся при каждом шаге. Он
неожиданно обернулся и, обнаружив преследование, побежал. Мы помчались за
ним. Колян на ходу достал пистолет и тихо предупредил:

- Не лезь, Мишка. Баловство закончилось. В подъезд мы залетели на две
секунды позже - подпружиненная дверь хлестко ударила по ладоням, и Куцапов
одним толчком снес ее вместе с коробкой. Сверху слышался быстрый топот
подошв. Тихон понимал, что сейчас продолжительность его жизни зависит только
от резвости пяток.

Несмотря на возраст и пристрастие в водке, Колян отрывался от меня все
дальше и дальше. Когда Тихон остановился на верхней площадке и завозился с
ключами, Куцапов уже добрался до предпоследнего пролета. Теперь их разделяло
всего пятнадцать-двадцать ступеней, и Тихон не успевал ни укрыться в
квартире, ни включить синхронизатор.

- Вот ты и кончился, гнида! - Колян торжественно поднял пистолет, и я
увидел, как его палец тянет спусковой крючок.

- В ноги! - крикнул я, с ужасом осознавая, что опоздал.

Куцапов его пристрелит, на сленге Сопротивления - казнит, и будет
по-своему прав, но кто же тогда распутает узлы, завязанные Тихоном, кто