Чтение 49–й страницы книги ~Куявия~

Иггельд кивнул в сторону дракона.

- Там на загривке сидит очень старый человек, которому трудно спускаться. Он хотел бы задать пару вопросов.

Человек опасливо смотрел на дракона.

- Я, конечно, понимаю, что эти звери вас слушаются, но кто знает, что у них на уме! Возьмет такой и хватанет, а зубы вон какие... Одно слово - зверь.

- Все равно придется подойти, - сказал Иггельд.

- Понимаю, - ответил человечек со вздохом. - Да я что, я только опасаюсь, ваша милость, но не перечу...

На лице Барвника сильнейшее разочарование. Он спросил сверху:

- Скажи, уважаемый, откуда на тебе этот плащ и эти сапоги?

Человечек заколебался, глаза быстро метнули по сторонам пытливые взгляды. Иггельд сказал резко:

- Только отвечай быстро и четко! Перед тобой не простой дракон, он чует ложь и сожрет сразу же. Выбирай!

Беженец вздохнул, плечи поднялись и опустились.

- А что рассказывать, - буркнул он нехотя. - Мы сперва скитались вместе с Тулеем, потом он нас отпустил Сказал, с ним опасно, наверняка скоро погибнет. Видать, чуял, что выдадут. Вот и ушли мы с моим господином Щажардом прямо в горы. Там башни колдунов, артане туда не сунутся... ну, все так думали. Высоко в горах застала ночь, а что за ночи в горах - настоящая зима среди лета!.. Начали замерзать, а у нас ни еды, ни топлива, чтобы разжечь костер... Чую, что до рассвета еще далеко, солнце бы согрело, но не дотянем, застынем до смерти Мой господин и говорит: у нас обоих совсем не зимние одежды, замерзнем. Если я отдам тебе свою одежду - останешься в живых. Если ты отдашь мне одежду, останусь живым я Но я великий и знающий многие тайны человек, моя жизнь нужна стране, мне умирать негоже. А ты - простолюдин, человек заурядный, твоя смерть - не событие. Лучше ты отдай мне свою одежду...

Он умолк, угрюмо зыркнул на Иггельда быстрыми глазами простого здорового человека

- И что ты сделал? - спросил Иггельд и показал взглядом на Малыша. Тот приподнял голову и посмотрел на человека оценивающим взглядом.

- Что я сделал, что я сделал, - сказал беженец быстро, - что каждый бы на моем месте!.. Отвечаю ему, что да, я простолюдин, никаких государственных тайн и вообще знаний у меня нет, всю жизнь навоз убирал да тарелки мыл, читать-писать не умею, но и я человек, значитца... К тому же еще и куяв, а нам жизнь дорога, так что мне начхать на все, что не есть я .. Для нас, простых людей, нет разницы между жизнью знатного бера или даже князя и жизнью его слуги. А интересы страны - плевать, мне мои интересы дороже. На том стоит Куявия.

Барвник слушал молча, сказал с печалью:

- Да, мы не артане... И что дальше?

Беженец, ободренный его печальными словами, в которых не ощутил угрозы, сказал уже живее:

- А что дальше? Он же государственный человек, об интересах страны... Чтобы не замерзли оба, снял с себя этот плащ, в самом деле очень теплый, сапоги тоже сам снял, клянусь, отдал мне. Еще и сказал, клянусь, что, видать, плохой он правитель... Ну вот и все. К рассвету уже окоченел, а я в двух одежках остался жив, на мне две рубахи, двое штанов, а в мешке - мои сапоги и мой дырявый плащ, ночью я укрываюсь обоими.

Барвник вздохнул, сказал Иггельду надтреснутым голосом:

- Я узнал все, мне достаточно.

- Тогда летим, - ответил Иггельд.

Малыш дождался, когда на спине перестало топать и скрестись, оттолкнулся мощно и бросил свое мускулистое тело в синее небо. Крылья ударили по воздуху, с удовольствием примяли, швыряя тело высоко-высоко. Встречный ветер ревел и тонко свистел в ноздрях. Малыш фыркнул, закрыл их особыми кожистыми скидками, нужны только в таком вот стремительном полете, когда так хорошо...

Иггельд пару раз оглядывался на старого мага, но тот сгорбился, пребывая в скорбной задумчивости, даже не смотрел на дивный вид с высоты

Долина раскрылась там, внизу, как ровная и пустая котловина среди отвесных гор, в самом деле похожая на дно исполинского чугунного котла, треснутого, с отвалившейся с одного боку узкой вертикальной полоской, через которую и можно мелким человечкам попасть в тот удивительный котел

Дракон сделал широкий полукруг, зашел с другой стороны и пошел резко вниз, у Барвника желудок поднялся к горлу. Каменистая земля надвигалась снизу стремительно, во все стороны разбежались дома, скалы Дракон падал на ровное место, крылья трещали и лопотали на ветру, по земле широким кольцом понесся ветер, поднимая пыль.

Желудок резко опустился, сразу став тяжелым, как будто в нем оказался валун, Барвник не успел глазом мигнуть, как скрежетнул камень под когтями дракона, зверь мягко присел к земле, а потом и вовсе лег.

Иггельд сбросил ремни, повернулся и расстегнул пряжку на поясе Барвника:

- Это и есть наша Долина!

От далеких домов показались люди, но посмотрели и пошли по своим делам, а из пещер выскочили двое, один сразу замахал руками, заорал:

- Иггельд!.. Иггельд вернулся!

Иггельд соскользнул вниз, помог спуститься Барвнику. К ним подбежал худощавый средних лет мужчина, с хорошим добрым лицом и глазами ребенка. На старика смотрел вопросительно. Иггельд сказал:

- Шварн, это Барвник, сильнейший маг во всей Куявии. Но он истощен, ослабел, ему нужно отдохнуть и прийти в себя. Позаботьтесь о нем, а я вернусь на равнину, там много дел.

Шварн кивнул, в широко расставленных глазах вопрос, но смолчал, хотя выражение такое, что Иггельд насторожился, спросил быстро:

- Случилось что?..

- Нет-нет, - ответил Шварн быстро. - Ты. . не отвлекайся, не отвлекайся!.. Сейчас главное - бить артан. Бить и гнать. Так что хорошо, что ты привез этого... мага.

Последнее слово он произнес с сомнением.

- Он в самом деле маг, - заверил Иггельд, - я видел его в бою. А что, вам маг в самом деле нужен?

- У артан появился Вяземайт Если начнет магические штучки, то хорошо, если здесь будет сильный колдун.

Барвник часто дышал, плечи еще вздрагивали, осматривало, с удивлением, Иггельд угадал в нем человека, что никогда не покидал больших городов, а таких диких гор еще не зрел. Шварн улыбнулся как можно приветливее, спросил у Иггельда:

- Где поселить? Могу у себя, двое беженцев, что жили у меня, погибли на стене, комната свободна...

- Лучше ко мне, - сказал Иггельд, - у меня весь верхний этаж пуст...

В груди кольнуло, а солнечный свет померк, сердце сжали холодные пальцы. Шварн и Барвник посмотрели с беспокойством.

- Ты не слишком рискуешь, - спросил Шварн, - когда носишься с утра до ночи, а потом еще и ночью? И ты, и Малыш - не железные.

Иггельд сказал зло:

- Сам знаешь, что случилось со страной, что хотела прожить без риска! Что случилось с людьми, что боялись риска! Черт бы побрал весь народ, что страшится риска!

Его вспышка гнева была неожиданной, он сам ощутил ее нелепость, но Шварн лишь вобрал голову в плечи, смолчал, хотя такое на него не похоже, что-то скрывает, зато Барвник коротко взглянул на раскрасневшееся от гнева лицо Иггельда, вздохнул, узкие плечи поднялись, вбирая голову, опустились в бессилии, как показалось Иггельду Совсем не старческий голос прозвучал со старческим прикашливанием, хрипотцой, неуверенностью:

- Ты прав, мы стараемся его избегать.. Но если необходимо, идем на больший риск... да-да!.... чем осмелились бы даже склонные к безрассудному риску артане. Только мы, куявы, понимаем всю глубину, а порой и абсурдность своего риска, знаем, чем рискуем! От того, что знаем, что мыслим, нам еще страшнее...

Он умолк, подбирая слова, Иггельд спросил с недоверием:

- И что, все же рискуете?

- Да.

Иггельд покачал головой:

- Трудно поверить.

Барвник вздохнул, посмотрел искоса, из узкой груди вырвался новый вздох. Иггельд видел, что старый маг колеблется, поглядывает в нерешительности, наконец проговорил:

- Иггельд, ты идешь, возможно, на последний бон.. Хотя это и рано говорить, но... я скажу тебе. Придон бессмертен и даже неуязвим. Он и до меча Хорса был величайшим из героев. Да, уже тогда мы ничего не могли противопоставить! Уже тогда... И вот, это безумный план, конечно, но пошли на смертельный риск, позволив выкрасть из нашего города меч. С ним Придон вообще стал бессмертным и неуязвимым богом и сейчас в Куябе ждет известий от Аснерда.

Иггельд отшатнулся, а Шварн громко ахнул, глаза полезли на лоб.

- Как? Вы могли не дать вынести меч?

- Могли, - ответил Барвник.

- Так почему же...

- С героем Придоном бороться очень трудно, - сказал Барвник. - И без меча захватил почти всю Куявию!.. На одной только отваге, обиде, жажде мщения, которые сумел своими песнями передать мужчинам Артании. Но с бессмертным Придоном, ставшим богом, бороться невозможно. И сам Придон это видит..

Иггельд вскрикнул:

- Так на что надеетесь? Кто поведет людей на бой с бессмертным?..

- Бессмертный тоже может проиграть.

- Как?

Барвник посмотрел на дракона, на Шварна, тот взял старого мага под локоть и попытался увлечь в сторону домиков

- Иггельд, - сказал Барвник настойчиво, - даже боги не имеют полного бессмертия! Погоди, юноша, дай ему объяснить, от Иггельда зависит даже больше, чем вы от него ждете... Боги теряют силы, если мало приносят жертв, а когда перестают приносить вовсе, умирают. А у героев всегда остается уязвимое место, это закон Творца, это всеобщий закон, его не обойти. У кого-то, при всей неуязвимости, остается уязвимой пятка, у кого-то колени, у одного героя, помню, крохотный листок прилип к спине, когда купался в молоке бессмертия, и в это место много лет спустя его поразили... Я знавал героев с булатным телом, но у одного осталась кишка из простой плоти, у других глаза, и все рано или поздно погибали!. Один герой, в далеких лесах Славин, вообще сумел свое уязвимое место отделить от себя и держать в хрустальном яйце, которое, в свою очередь, запрятал в утку, утку в зайца, зайца поместил в сундук, а тот спрятал в густых ветвях могучего дуба где-то на удаленном одиноком острове, где никогда не бывало людей... Но и он, как понимаешь, не бессмертен. Кто-то когда-то доберется..

Голова Иггельда закружилась, он ощутил холод и страх, будто только что летел на драконе над вершинами гор и вдруг дракон под ним исчез.

- Но что с Придоном? - напомнил он.

Глаза мага, красные, с набрякшими веками, смотрели устало, скорбно, но в них горел и не погасал крохотный огонек, даже не огонек, а слабые искорки.

- Придон сильнее всех, - сказал он кратко. - Мы не смогли бы его одолеть. Даже без меча Хорса в его руке!..

- Не понимаю, - проговорил Иггельд. - А зачем же ему еще и меч? Кто поведет людей на верную смерть?

Барвник поднял голову, в лице проступила непривычная твердость.

- Не знаю, но вести надо.

- Они погибнут!

- Не все, - ответил Барвник.

- А что... Придон?

Барвник помолчал, лицо задергалось, ответил хриплым голосом:

- Все равно надо идти. Вести войска. Захватить... то есть освободить Куябу. Надо ворваться во дворец и скрестить оружие с самим Придоном! Да, бессмертным и неуязвимым. Иггельд, мы пошли на огромный риск, принеся в жертву Дуная, Тулея, отдав ему Итанию... Теперь надо сделать все, чтобы эти жертвы не были напрасными! Все наши расчеты... нет, какие там расчеты!. все расчеты врут, но вся наша мудрость, весь наш опыт и все наше знание людей и того тайного, что толкает их на поступки, говорят...

Он запнулся, Иггельд сказал быстро:

- Что говорят? Отвечай!

- Что мы победим, - почти прошептал Барвник. - Боги дают победу только тем, кто умеет жертвовать. Нет, не так, как ты подумал. Истекающих кровью баранов на алтарь - это для простолюдинов! Иначе они не поймут. Простолюдины не поймут. Как, впрочем, и бараны... Для них это и есть жертва богу - простая и понятная. Скотом, птицей, зерном... Но мы, настоящие, жертвуем более высоким. Понимаешь? Вот сейчас мы и пожертвовали... И жертва наша столь велика, что я не знаю, не перевесит ли это на небесных весах бессмертие Придона и его нечеловеческую мощь? Иггельд, в нашем мире недостаточно быть сильным! Недостаточно быть очень-очень сильным. Надо быть достаточно сильным, чтобы не позволить себе стать сильным сверх меры... Вся наша надежда на то, что Придон этот соблазн побороть не сумел...

Иггельда охватил ледяной озноб.

- Так вы, - вскрикнул он, - даже не знаете?

- Мы надеемся на это, - ответил Барвник измученным голосом. - Я просто тебе ответил, что мы, куявы, тоже умеем рисковать! И рискуем, когда уж рискуем... большим, чем артане.

Голос упал до шепота. Шварн подхватил Барвника под мышки, ноги мага подкашивались, Шварн торопливо повел, почти понес в сторону дома Иггельда. И снова почудилось, что Шварн чего-то недоговаривает, отводит взгляд.

Малыш лежал, распластанный как жаба. Глаза с любовью и преданностью следили за человеком. Хвост со скрипом двигался из стороны в сторону. На камне оставались царапины, похожие на рисунки горбатых мостиков.

- Летим обратно, - сообщил Иггельд. - Там и перекусим... если отыщем.

Малыш ликующе взвизгнул. Иггельд взобрался на загривок, Малыш поскорее прыгнул в небо, пока папа не передумал, расправил крылья и залопотал ими по воздуху часто-часто, как утка. Иггельд еще раз внимательно всмотрелся с высоты - вроде бы все спокойно, на стене дежурят лучники, артане даже не атакуют, собрались огромной толпой, в центре что-то горит, дым поднимается черный, чадный...

Дракон пошел в сторону Долины, Иггельд постарался думать о том, что ждет впереди, неприятное чувство неясной потери засело занозой в груди.

Глава 3

Антланец вышел навстречу, едва Малыш опустился в сторонке от главного дома. Огромный, массивный, он выглядел выше ростом и помолодевшим: сбрил бороду, подрезал волосы, перевязал на артанский манер кожаным ремешком. Во дворе обучались на чурбанах молодые воины. Иггельд кивнул в их сторону с надеждой:

- Неужели готовишь к боям?

- А ты думал?

Он обнял широко и радостно, Иггельд задержал дыхание, кости затрещали, даже в глазах потемнело. Антланец что-то говорил весело, а когда к Иггельду вернулись слух и речь, он услышал довольное:

- ...сотню молодых и ловких обеспечу сразу же!.. Вот прямо щас брошу клич, а к вечеру соберутся. А дальше только пустим слух, что непобедимый Иггельд... не красней, не красней!., непобедимый Иггельд, тот самый, который... словом, Иггельд спускается с гор на равнину, собирает войско под свою светлую... а ну покажь, ладно, просто под свою руку.

Он повел, похлопывая по спине, от чего Иггельд едва удерживался, чтобы не побежать, сохраняя равновесие. Из дома навстречу выскочил народ, все кланялись, смотрели во все глаза, кланялись так низко, что Иггельд усмотрел насмешку, не могут же кланяться так, как будто он незнаемо кто, засмущался, но сделал каменное лицо и пошел прямо, не глядя по сторонам.

Антланец усадил за огромный стол, что начал как по волшебству заполняться блюдами, слуг почти не видно, зато поплыл дразнящий аромат приготовленного в ягодах мяса, птицы.

Иггельд сглотнул слюну и напомнил:

- Малыша покорми, ладно?

- Уже кормят, - успокоил Антланец. - Ты что, всерьез думаешь, что я тебя буду кормить раньше, чем эту смешную зверюшку? Наивный... Ты ешь, ешь, а я пока вслух рассуждать буду, мне так думается легче. Перво-наперво надо сразу заявить, что в нашем войске никаких вольностей! Понял? Никаких. В смысле, как при Тулее, что совсем вожжи распустил, отчего такое непотребство и случилось. Пока воюем, никаких вольностей, это понятно, но и потом вся власть отныне в руках достойного и мудрого человека, которого изберут жрецы по указанию богов. Вся власть - как военная, торговая, так и вся на местах, землях, в вотчинах и удаленных крепостях.

Иггельд усомнился, сказал с набитым ртом:

- Такое не пройдет! У нас не Артания.

Антланец с грохотом опустил двухпудовый кулак на свободный край стола.

- Сейчас, когда мы в такой выгребной яме, что стыдимся друг на друга смотреть, все пройдет! Видят, насколько нужна твердая рука и железный кулак. Куявию ввергли в это самое не артане! Это мы туда страну затащили своими раздорами, распрями, своеволием. А потом... потом будет видно. Возможно, удержать удастся не все, я не такой легковерный, но артане нас кое-чему научили, спасибо им! Отныне власть в Куявии никогда не будет такой никчемной, как при Тулее.

* * *

Рано утром Антланец взял всех сыновей, оставив управлять хозяйством дальнего родственника, в самом деле собрал и посадил на коней сотню неплохо вооруженных мужчин и повел их за Иггельдом. Правда, это он так всем говорил, на самом же деле это Иггельд, не имея войска, не имея ничего, кроме меча и дракона, шел с ними, вернее - ехал на прекрасном белом жеребце, но считалось, что ведет их Иггельд, тот самый Иггельд, а они только смотрят ему в рот и бегом выполняют все его мудрые, а как же иначе, пожелания.

Малыша Иггельд хотел отправить домой, но тот так визжал, скулил, припадал брюхом к земле, подлизывался и прикидывался умирающим, что Антланец всерьез рассердился, что обижает ребенка, да пусть идет с ними, ему же интересно, молодой еще... Иггельд скрепя сердце велел парить сверху, опускаться только по знаку или свисту, Антланец, одобрив, добавил:

- Ты же можешь с него видеть за сто верст, где что делается?.. Или не можешь?

- Могу, - буркнул Иггельд.

- Так чего же от такого счастья отказываешься?

- Чтобы народ не пугал...

- Пусть не пугаются, - отрезал Антланец. - В Новой Куявии драконы не будут жить как собаки за высоким забором, да еще в забытой всеми Долине! Пусть везде живут!

Снег все еще лежал на склонах, но к полудню, когда остановились на первый короткий отдых, исчез, оставшись далеко вверху на самом гребне. Мохнатые серые тучи клубились уже под ногами, похожие на неопрятный туман Сквозь разрывы можно видеть скалистые склоны, отвесные стены, а еще дальше - зеленый клочок земли.

Вечером они двигались вдоль отвесной стены по узенькой тропке, когда камни окрасились пурпуром, словно их залило кровью. Антланец забормотал про знак, что подают боги. Мол, быть артанам в беде и быть великой крови. Иггельд смолчал, знамения всяк толкует по-своему.

Вечером сидели у костра, беседовали, над головой медленно угасал прекрасный закат, потом так же медленно зажигались холодные звезды. Иггельд про себя злился, на Малыше легко слетел бы на равнину за считанные мгновенья, но Антланец прав, время одинокого и загадочного героя прошло. Если жаждет поднять простой народ на борьбу с врагом, то надо и жить, как простой народ, передвигаться, как простой народ, а не по-тцарски: верхом над облаками.

Ехать приходилось дальней дорогой, по той, что вела к его Долине напрямую, постоянно двигались артанские конные отряды, обозы. Лазутчики рассказывали, что везут теплую одежду, еду, все еще пытаются перетаскивать катапульты, но по дороге их разбивают камнями неизвестные. И хотя отряд Антланца мог выдержать любую схватку, сам Антланец постоянно повторял, что они замахнулись сейчас на большее, чем просто одолеть очередной артанский отряд. Артан сколько ни лупи, на смену погибшему придет другой, в Артании народ плодится как мухи: ежегодно десять тысяч человек садятся на коней впервые.

Иггельд тревожился, все-таки пополнение к Аснерду поступает, хотя и не столько, как тот жаждет. Остается надеяться, что долинники сумеют все перемолоть. Да и Барвник, судя по всему, маг очень сильный.

Дважды встречали горные селения, где жители совсем недавно услышали о нашествии артан. И хотя артане им ничего не сделали злого, но каждый кипел возмущением и жаждал истребить чужаков. Первую ночевку сделали в Низовцах, а утром, объявив всем, что отправляются на Верхние Вязы, свернули, предварительно отъехав подальше, на дорогу к Омутью Антланец все время рассылал вперед верных людей, те проверяли, нет ли артанских отрядов. Коман, его старший сын, все еще молодой и горячий, кипел жаждой сразиться с людьми, что завоевали ужасную славу непобедимых, Антланец посмеивался, приговаривал:

- Уже скоро, скоро...

Впереди пустили Бусела и Крицу, а юного Ногайку, который слишком уж рвался в бой, Антланец держал при себе, на привалах учил быть сдержанным, осторожным, расчетливым, отваге это не помеха.

На следующий день встретили небольшое горное село, где жители, предупрежденные Буселом и Крицей, высыпали навстречу. Иггельд ехал впереди на белом коне, покрытом красной попоной, народ впереди разом колыхнулся, словно колосья пшеницы на поле, все опустились на колени.

Антланец довольно хмыкнул, Иггельд застеснялся, начал вертеть головой, отыскивая того, при виде которого все вот так, одна из женщин подошла, припала к его стремени, поцеловала сапог.

- Князь ты наш светлый, - сказала она с великой любовью и нежностью. - К стопам твоим припадаем! Имя твое прокатилось по всей стране от края и до края. Устыдился народ, уже ворчат на своих князей, что так легко предались артанам. Многие беричи уже сели на коней и, сбившись в ватаги, бьют артан из лесов да гор. Уже и знатные беры собирают войска...

Иггельд раскрыл рот, собираясь запротестовать, он-де даже не берич, куда уж до князя, но прервал Антланец, спросив с интересом:

- Неужто бьют?

- Начинают, - поправилась женщина. Она высокого роста, немолодая и, как догадался Иггельд, явно войт или староста селения. - Еще не бьют, но приказов артан не слушают, огрызаются, а когда те чего-то требуют, грозятся поднять против них народ. Иной раз даже бьют мелкие отряды артан, когда те слишком уж вломятся в их владения, начинают жечь и своевольничать. Ведут себя дерзко, тут же шлют жалобы Придону, уже сами артане с такими не связываются...

Антланец крякнул, сказал довольно:

- Прекрасно!

- Князь Радосвят, что первым... или из первых принял артанскую власть, недавно изрубил две сотни артан, что вроде бы вторглись в его владения и разоряли его дворец. Он тут же отправил жалобу Придону, хотя мы знаем, что артане просто ехали мимо...

Антланец довольно расхохотался.

- Узнаю родных куявов!

Она развела руками:

- Приходится так... Артане сильны, они - один народ, один человек, одна воля. А мы друг с другом спорим, все время оглядываемся, не ткнет ли сосед в спину ножом, чтобы забрать себе огород, козу, женщину. Вот только сейчас начинаем без оглядки.

В селе девушки надевали им на шею венки из горных цветов, старики призывали поддержку богов, а молодые парни просились в их войско. Иггельд слушал жадно, от волнения в глазах щипало. Подъехал Антланец, подмигнул. Иггельд едва выговорил дрожащим голосом:

- Что говорят, что говорят... Только бы все это было правдой!

- Правда-правда, - подтвердил Антланец с благодушием хозяина, который сам все организовал, чтобы ублажить дорогого гостя. - Все это началось как раз с тебя, жук!.. Да, с твоей Долины Драконов, что артане вознамерились предать огню. Всего-то и гордости было у Куявии, что башни колдунов да драконы, но колдунов повергли, а если еще и драконов втопчут в камни... Но ты держался, держался, а слухи о твоей доблести прокатились по всей Куявии. А ты все держался, и это как острый нож в сердце всем нам... нет, как острый нож в сердце нашей трусости! Люди ворчали, но все ждали, что артане вот-вот возьмут твою Долину. И тогда бы все смирились снова. Но ты держался... и люди сперва начали насмехаться над артанами, что Куявию захватили, а какой-то горский князек им разбил в кровь морды, а потом и сами втихомолку взялись за оружие. Иггельд сказал торопливо:

- Их бить нетрудно, если понять, что нужно делать... и чего делать нельзя. Только ты это... какой я горский князек?

- Да ладно тебе! Никто не поверит, что ты не князь. А начнешь говорить такое, людей обидишь, а оно тебе надо - людей обижать? Вот видишь, так что пусть будет князь. Даже светлый.

- Светлый, - запротестовал Иггельд, - уж чересчур! И даже князь - чересчур.

- Да брось думать о мелочах. Словом, сейчас, даже пади твоя Долина, уже не остановить то, что началось. Но вы там выстояли, даже истребляете их, как соколы бьют гусей. Об этом знают, об этом передают с восторгом, с каждой новостью добровольцы скачут во все стороны, а здесь карабкаются по скалам от села от селу... даже ночами, рискуя сорваться в бездну, но только бы поскорее обрадовать друзей! Это наполняет сердца куявов отвагой. Всюду повторяют твое имя, рассказывают и про твои орлиные владения, и про твоих драконов...

Иггельд сказал поспешно:

- То ты меня в князья, а теперь еще и о каких-то владениях... Нет у меня владений! И не князь я, не князь! Не дури людей.

Антланец отмахнулся, будто отгонял мелкую муху.

- Да какая разница? Сейчас каждый может называться князем, хоть тлампом...

- Что такое тламп?

Антланец отмахнулся: