повернет влево и во-он за теми соснами они увидят Хоц-Дзанг во всем его
безумном великолепии, как о том и повествуют царственные каракули Шета оке
Лагина. И еще он думал о том, что стрел в его колчане совсем мало и что
если ему не повезет - а ему вполне может не повезти, потому что в
Хоц-Дзанге До-танагела вкупе со Знахарем все-таки равны ему, - то обратно
в Варан не вернется ни один человек из его отряда.
упал.
подыматься на ноги.
убыстряя шаги.
одни раздирали в клочья смегов и очень неохотно принимали в свою очередь
гибель от их мечей, другие занялись внутренними лепестками. Теперь ором
озверевших по-своему смегов и израненных, пьяных от крови и человечины,
дорвавшихся до исполнения своего единственного предназначения псов было
заполнено все.
"чего-то" дождется, но он прикинул, что самое большее через четверть часа
псы доберутся и до них. И тогда уж точно момент будет самый что ни на есть
неподходящий.
кивнула. Потом повернулась к Дотанагеле, Знахарю и прочим и сообщила:
прошу мне ни в чем не мешать.
друг напротив друга, прикрыв глаза и символизируя собой
Неведение-Безмолвие-Недеяние, а остальные вовсю таращились на избиение
смегов. Оглянулся только Иланаф, одобрительно кивнул и вновь вернулся к
созерцанию ужасов войны. Тогда Вербелина наклонилась, поцеловала
Дотанагелу в плотно сжатые губы и, отшатнувшись, словно от раскаленной
сковородки, выпрямилась в полный рост.
не почувствуют.
- словно змея, вывернувшаяся из старой кожи во имя блеска новой,
ослепительно прекрасной. Эгин еще раз невольно поразился, как исхудала
бедняжка в призрачных объятиях Киндина.
боясь высоты, вытянулась в полный рост, раскинув руки. Потом она
запрокинула голову в небеса и испустила очень тихий и жалобный вой с едва
заметными грудными переливами.
понимал, что его любили и другие мужчины - например, Дотанагела. Но как
этот танец любят псы, если к нему прибавить еще кое-что, - Эгин не знал и
даже представить себе раньше не мог.
влево. По ее лицу бежали, сменяясь, десятки удивительных сладострастных
гримас. Иногда она скалилась медведицей, иногда взрыкивала тигрицей, но
Эгин был уверен, что для тварей это все одно разные лики сладострастия.
Вынося ногу вперед на шестой доле, Вербелина стремительно и в то же время
неописуемо грациозно поворачивалась и шла назад. На обратном пути она не
гримасничала, нет - здесь все искусство опускалось ниже - к животу, груди
и бедрам, а на лицо Вербелины нисходила печать великого расслабленного
облегчения. Новый поворот и новые гримасы. Смена ритма. Хлопки ладоней. В
общем, Эгин с определенного момента не сомневался в том, что, обратись он
животным, он бы определенно стал сейчас на карачки, развесив слюну и жадно
впитывая каждое движение Вербелины. Он едва не забыл считать проходы. Но
нет, не забыл - сейчас как раз оканчивался седьмой.
перевел взгляд на стены Хоц-Дзан-га, над которыми с начала ее танца
воцарилась удивительная тишина, прерываемая лишь стонами умирающих смегов
и поскуливанием раненых тварей, которые видеть Вербелины не могли.
горят. Челюсти свисают едва ли не до шершавого пола боевых площадок. Нити
розовой слюны. И полная неподвижность.
сообразившие, в чем дело, Са-меллан с Иланафом безмолвно подавали всякие
предостерегающие знаки, затаились среди псов, стараясь не обронить ни
единого лишнего звука. Эгин подумал, что более дикой картины ему не
доводилось видеть никогда в жизни.
предусмотрительный Фарах. Натянул тетиву. Прицелился в пса, который стоял
подальше от смегов, прямо на гребне соседнего лепестка-стены.
из поля зрения Эгина, прохваченный насквозь быстроперой стрелой. И ни один
из его сотоварищей никак не прореагировал на это вопиющее надругательство
над любителем изящных искусств, во-площеннь1х в бедрах и грудях Вербелины.
они разили без пощады. Обезглавленные твари гибли быстрее, не успевая, как
и обещала Вербелина, даже осознать, что же происходит. Псы наконец-то
гибли десятками. Единственное, чего не мог понять Эгин, - почему они не
разлетаются вдребезги под невидимыми и неотразимыми ударами Говорящих,
отчего по их черным загривкам не гуляет долгая рука клинка Дотанагелы и
что вообще себе думают истинные сильнейшие Хоц-Дзанга? Выходило, что
героиня дня - Вербелина исс Аран, а все прочие - простите, так, на
подпевках.
одну десятую, а героями дня еще предстояло стать многим и многим. Только
не ему, простому рах-саванну Опоры Вещей.
Крепость-роза, возродившаяся над Золотым Цветком...
Единства. - Но, если я не ошибаюсь, вы, согласно собственным уверениям,
располагаете всем необходимым, чтобы сокрушить Хоц-Дзанг в одночасье.
Почему же вы...
ближайших аррумов прыткой плетью-семихвосткой, - но вы напросились сами.
языка пламени с ревом вырвались из безобидных тростниковых трубочек и
расплескались о позолоченные доспехи пар-арценца. Тот в ужасе отшатнулся
назад.
тоном наставника музыкальных искусств.
себя.
великолепные очертания Хоц-Дзанга, - там сейчас пятеро - трое
живых-вне-плоти, один хушак и один человек - держат с горем пополам Танец
Садовника в тенетах своей отводящей магии, и мое искусство сейчас
бессильно. А теперь, пар-арценц, позвольте мне наконец-то приступить к
настоящему штурму Хоц-Дзанга.
наилюбезнейшая улыбка.
не слышат меня, и они гибнут. Совсем скоро они будут истреблены.
натянул тетиву. Лук он держал весьма необычно - не вертикально, так, чтобы
нижний конец упирался в землю, а горизонтально. Потом он задрал стрелу в
небо, словно бы собирался дострелить до облаков. Ни один смертный не смог
бы удерживать такой огромный лук в таком положении. Но рука гнорра даже не
дрогнула.
семьсот пятьдесят. Ничего, долетит.
морская пехота разворачивается подковой вокруг Хоц-Дзанга. Когда стены
падут, кто-то ведь обязательно уцелеет!
волос облепили лицо, шею, плечи. Она хрипела и стонала, клочья белой пены
то и дело срывались с ее губ, соски непомерно раздулись, и Эгин не
сомневался в том, что ее груди сейчас совершенно окаменели, уподобляясь
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Белоусов Валерий
Махров Алексей
Шилова Юлия
Перумов Ник