назначению. "Сделано", - сообщил Трикси и опять погрузился в
грустные раздумья.
телефон. Он заторопился, не сразу попал в замочную скважину,
буркнул что-то непечатное, провернул ключ, но все равно не успел
- звонки прекратились. "Если не Даша, так оно и к лучшему", -
мелькнула мысль. Потом он вспомнил, что Даша номера его не знает,
и совсем успокоился; пошел на кухню, сделал кофе с бутербродами,
выпил одно, съел другое и перебрался к компьютерному столу.
Тишина, покой... Только шелестят за окном деревья, да чирикают
воробьи... "Дашенька приедет, возьмем пирожков и пива, в лес
пойдем", - решил Кононов и погрузился в работу.
Дочь Имира... Явилась...
унес его за дальние сугробы. Среди Белой пустыни плясала нагая
девушка. Ее ступни, будто не чувствуя холода, скользили по снегу,
тонкий стан изгибался, пухлые губы смеялись, но в глазах сиял
ледяной блеск морозных северных равнин. Чем-то она походила на
Зийну, но в ней не чувствовалось живого тепла; словно бесплотный
дух, она танцевала перед огнем, и рыжие языки его бессильно
опадали, алые жаркие угли рассыпались холодным пеплом,
недогоревшие ветки покрывала серая седая зола.
очнуться. Привстав на колени, девушка прикрывала его своим телом,
грозила белому призраку мечом. - Уйди! Он мой! И ты его не
получишь!
весной.
кострищем взвивалась струйка дыма; вскоре огонь погас, и лишь
холодное мерцание снегов освещало фигурку снежной девы.
подрагивали полные груди, колыхался гибкий стан, вились по ветру
волосы, мерцала белоснежная кожа. Конан чувствовал ее дыхание,
летевшее к нему над угасшим костром; оно заставляло цепенеть,
манило блаженной истомой.
киммериец немеющими губами. Что-то он должен был вспомнить, о
чем-то поразмыслить, но голос Зийны, творившей молитву светлым
божествам, мешал ему.
защитил от волшебства снежной девы... Но оставался еще кинжал,
тот зачарованный клинок, которым он должен был пронзить сердце
колдуна... Дайома сказала: тысячи смертных падут под его ударами,
но лезвие останется таким же чистым и несокрушимым... тысячи
смертных или одно существо, владеющее магическим даром... Кого же
поразить - призрак, сотканный из снега и похоти, или
Гор-Небсехта? Выбора, кажется, не было.
подступавшего к сердцу холода. Ее руки были теплыми.
едва шевелились.
почувствовал, что не может стиснуть пальцы в кулак: они были
мертвыми, застывшими, как сосульки. Пробравшаяся под плащ стужа
уже не колола его ледяными иглами, а облизывала сотней холодных
языков, высасывая последнее тепло, последние капли жизни. Он не
мог поднять оружия, не мог отвести взгляд от снежной девы; ее
зовущий смех заглушал голос Зийны. Ему чудилось, что пуантенка
плачет, окликает его, спрашивает о чем-то, но зов дочери Имира
был сильней, и теперь мысль о том, чтобы поразить это прекрасное
существо зачарованной сталью, казалась ему кощунственной.
небытие. - Ваны и асиры говорили, что от снежных дев нет
спасения!"
Серым Равнинам.
к телефону, потом сообразил, что звонят в дверь.
художниками, репортерами и страховыми агентами... Значит, так:
первым делом - взять на руки, перенести через порог, потом -
расцеловать, потом - кофе с пирожными, потом расцеловать еще раз
и...
перед ним стояла Лена Митлицкая, она же - Альгамбра Тэсс. В белом
наряде и хрусталях, в которых явилась вчера, в белых изящных
туфельках и с белым цветком хризантемы в прическе, подобной
короне из платины. Цветок и выражение глаз, одновременно томное и
хищное, делали ее такой неотразимо романтической, что Ким
покачнулся и в испуге отступил.
наконец-то! Я звонила тебе, звонила, потом мне представилось, что
ты работаешь и отключил телефон. Но я была не в силах ждать! И я
приехала!
Надеюсь, ничего плохого не случилось?
спальня?
помещении. - А кухню и вторую комнату осмотреть не хочешь? Еще
туалет и ванная есть...
выдернула из волос, и снежно-белые пряди рассыпались по спине.
Затем она сбросила туфельки.
работали, словно два веера, вверх-вниз, вверх-вниз, но отчего-то
Киму становилось не прохладнее, а жарче. Он попытался вспомнить
все, что знает про Альгамбру Тэсс: двое детей от трех мужей, не
понимает юмора, но склонна к экзальтации, не замужем в данный
момент, но продолжает поиск принца и героя. Последняя мысль
заставила Кима содрогнуться.
вы, мужчины, так недогадливы! При чем тут йод и пятка? Йодом не
усмиришь самум страстей и не зальешь вулкан желаний... - Она
коснулась маленькой груди и расстегнула верхнюю пуговичку платья.
- А вы, вы... Или робки чрезмерно, или наглы, как самец
Доренко-Дрю.
сообразив, к чему движется дело. - Я извращенец! Очень мерзкий и
противный!
улыбкой:
тигр, леопард! Прежде я тебя не знала, не ценила...
думала и ощутила, что ты назначен мне судьбой. - Ее пальцы
застряли на третьей пуговице, она дернула ее и тут же расстегнула
четвертую. - Ты мой идеал! Ты должен подарить мне счастье...
счастье и дитя... Сейчас, немедленно!
его в изголовье постели и принялась за бюстгальтер.
Полупрозрачный, кружевной - соски просвечивали под невесомой
тканью, как пара розовых черешенок... Ким судорожно вздохнул. При
всех своих недостатках Альгамбра Тэсс была хорошенькой женщиной,
стройной, с тонкой талией, длинными ногами и белоснежной холеной
кожей. "Конечно, - сказал он себе, - у Даши все лучше и
соблазнительней, и вид приятнее, и запах, и если бы Даши не было,
то..."
метро, или на эскалаторе, или даже на Президентском бульваре...
Сейчас войдет, увидит и что подумает? Ужас сковал Кима, в груди
заледенело, и он через силу прохрипел:
уже при невесте - сосватал и даже калым заплатил!
Афанасьев Роман
Шекли Роберт
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Белов Вольф