мышцы напряглись, и Бучо прикусил губу. Этот ужасный человек, умевший
раздваиваться, этот ангел или демон, вернувшийся с небес, обладал силой ягуара!
Нет, он был еще сильнее - он мог сломать ему кости одним движением, мог вырвать
сердце, выжать кровь или зачаровать, как питон чарует кролика. Бучо-Прохор
Перес, капитан полиции, главарь Третьей бригады смоленских, державшей Северный
округ Рио, не сомневался, что так оно и случится. Демоны любят поиграть с
людьми. Помучить, отпустить, а после...
бичом, с одного раза. Должно быть, любишь убивать людей? - Саймон оттолкнул
пленника и выпрямился. - Я не люблю, но убиваю. Знаешь, крыса, почему ты еще
жив? Потому, что ты - мое послание самому главному из живодеров. Как там его?
Грегорио? Так вот, передашь, что я хочу повидаться с ним - с ним и с остальными
главарями, из самых важных. Хайме, Анаконда, Пименталь, Хорхе, если я его
раньше не прикончу. Пожалуй, хватит.
толстая, зубы выбиты через один, нос набок и в ухе серьга.
тимару.
бревенчатый мостик через Параибу, за ним, левее, - въезд на широкое шоссе в
тропическом лесу. У въезда - кордон: шлагбаум между двух приземистых бетонных
будок, похожих надоты, пулеметные стволы в бойницах и два десятка стражей в
широкополых шляпах. Дорога прямая, как полет стрелы, и тянется до высокого
вала; на валу - изгородь с двойным рядом колючей проволоки, снова охранники и
пулеметы, а в отдалении мрачной декорацией встают обрывистые горы -
угольно-черная стена с жемчужно-серыми, залитыми лунным светом вершинами.
Добравшись до вала, шоссе ныряет вниз, в тоннель, выложенный камнем и
перекрытый железной решеткой; за ней - сторожевой пост, часовые, собаки, блеск
оружия, яркий огонь факелов над бочками с мазутом...
среди деревьев и лиан, обошли заставу, перебили метательными ножами караульных
у шлагбаума, ворвались в доты, перерезали пулеметчиков и отдыхавшую смену.
Затем Саймон прошелся с ними вдоль шоссе, прячась за древесными стволами, и
убедился, что застав здесь больше нет - как и патрульных с собаками на прямой
короткой, едва ли с километр, дороге. Тогда он отослал разведчиков к мосту с
приказом не торопясь начать движение, а сам, покинув опушку леса, ящерицей
пополз в траве. Неширокая луговина разделяла темные джунгли и пологий земляной
склон, тоже заросший травами; вал, словно кольцевая стена кратера с врезанной в
нее решеткой, поднимался вверх метров на тридцать. Приблизившись к подножию,
Саймон включил гипно-зер, поставив его на максимум, стиснул зубы и выждал
десять минут. Он не хотел рисковать, поручая стражей заботам лесовиков; посты
за колючей проволокой были, видимо, многочисленными, а их диспозиция -
неизвестной. Успех же атаки зависел от внезапности: он собирался пасть на
врага, как шестилапый гепард на стаю крыс.
Под ним смутными тенями появлялись из леса фургоны, с тихим гулом катили налево
и направо, разворачиваясь вдоль земляной стены. Фургонов было двадцать три, и,
кроме снаряжения, в них находилось почти пятьсот бойцов, порядком больше, чем
рассчитывал Саймон. В последний момент к нему присоединились "торпеды", среди
которых наметился раскол: одна партия желала избрать нового дона, другая -
отдаться под покровительство смоленских, а третья - мстить. Этих мстителей и
привел Сергун, свирепый детина с исполосованным шрамами лицом; как показалось
Саймону, ему было безразлично, кого резать, - "штыков" или смоленских,
дерибасовских или крокодильеров. Что в сетях, то и рыба.
рыбой, а чем-то вроде акулы-молота.
же самый многочисленный и богатый. Они поднимались медленно, но верно, и в
Трехсотлетней истории ФРБ - если б ее когда-нибудь кто-нибудь написал - не
нашлось бы страницы без упоминания о них.
северном Причерноморье началось время кровавых разборок. Затем они переросли в
полнометражную войну - по мере консолидации противоборствующих силу двух
полюсов, одним из коих была Русская Дружина, другим - Громада, блок украинских
националистов. Фактически обе стороны сражались за власть над миром, ибо в ту
далекую эпоху - как и отмечалось в полученных Саймоном директивах -
южноукраинский регион был единственной реальной силой на опустевшей Земле.
Мировое господство являлось слишком сладким, слишком чарующим миражем, в равной
степени прельщавшим и дружинников, и громадян; и потому, как полагал Ричард
Саймон, передатчики помех были включены одновременно с той и с другой стороны -
чтобы не допустить вмешательства Совета Безопасности.
проигравшие, отсалютовав Одессе ядерным залпом, отправились в изгнание, а
победители обнаружили, что им достались не власть и слава, но прах и пепел.
Впрочем, это уже не касалось истории ФРБ.
силой, испытанной в боях, были полезны и потому продержались у власти без
малого двадцать лет. За этот срок были возведены форты и поселения на месте
Рио-де-Новембе, Харка-дель-Касы и Санта-Севаста-ду-Форталезы, распаханы поля,
разысканы старые рудники, заложены крокодильи фермы - поскольку скота у
переселенцев не хватало, а кайманы кишели вокруг в неописуемом изобилии.
Правда, добыча их мяса и шкур оказалась промыслом непростым и довольно опасным,
так что первые крокодильеры были осужденными - большей частью из цветных и
белокожей голытьбы. Главным же успехом первого двадцатилетия явились сдвиги в
национальной сфере: старшее поколение еще делилось на белых и черных, на
колонистов и туземцев, но молодые, независимо от цвета кожи, считали себя
бразильянами и говорили на одном языке, без всякой примеси испанского и
португальского.
фракций и групп, объединенных только внешней угрозой, опасностью и войной. С
наступлением мирных времен - сравнительно мирных, так как разборки и мелкие
свары не прекращались никогда, - последовали диссипация, анархия, расколы и
разброды, а затем - переворот; по-местному - Передел. Тот Первый Передел,
случившийся в 2120 году, был не особенно кровавым: власть, под лозунгом "Наш
дом - Бразилия" и при поддержке армейских частей, досталась консерваторам, а
все остальные хунты и мафии автоматически попали в разряд инакомыслящих
радикалов. Согласия меж ними не было, а что касается радикализма, то он
заключался в стремлении выжить любой ценой, ни с кем не делиться властью, не
вступать в союзы и блоки, а также в готовности резать всех конкурентов. Эти
хунты, прообраз будущих бандеро, формировались по профессиональному либо
территориальному признаку с налетом легкой ностальгии: так, дерибасовские были
уроженцами Одессы, донецкие - Донецка, Клинки происходили от местных
чернокожих, скрывавшихся в Разломе, "плащи" занимались игорным бизнесом,
"торпеды" - водными перевозками, а крокодильеры - поставками мяса и кож. Не
только крокодильих; этот клан уже распространил свое влияние на скотоводов и
ранчеро. Быки и коровы множились в тучной аргентинской пампе, плодились лошади
и мулы - в повозки и под седло, ламы и одомашненные тапиры заменили овец и
свиней, и первый вождь крокодильеров, легендарный Трехпалый Диас, не пренебрег
таким богатством. Его, однако, полагалось охранять и собирать налог со всех
обширных территорий, так что работники с крокодильих ферм стали по
совместительству бойцами.
многочисленный и сильный, занимался горными разработками, добычей руд на
аргентинских и чилийских копях и выплавкой металлов; еще, конечно,
работорговлей, поскольку в шахтах трудились невольники. Донецкие, как и прочие
банды, вооружались, но этот процесс продвигался у них с устрашающей скоростью:
за три-четыре десятилетия им удалось создать настоящее войско, с конницей и
пехотой, с колесными бронемашинами, отрядами стражей на рудниках и
тренированными коммандос для ловли рабов. "Наш дом - Бразилия" - или, в
просторечии, домушники - правила семьдесят восемь лет, а когда их власть стала
клониться к упадку, нашлось кому ее перехватить. Во всяком случае, донецкие не
колебались; их части захватили Рио и все крупнейшие города, и наступил Второй
Передел. Его назвали Большим, ибо длился он целое десятилетие, и весь этот
период кровь лилась рекой. Донецкие, вырезав НДБ, взялись за остальные кланы и
за армейских, немногочисленную касту профессиональных солдат, происходивших от
моряков и десантников "Полтавы". Эти сражения шли с переменным успехом, пока
угроза гибели не заставила объединиться смоленских, дерибасовских и
крокодильеров; в 2208 году они наконец расправились с донецкими, поделили сферы
влияния и, дабы не вызвать ссор из-за донецкого наследства, назначили управлять
им "штыков" - клан, куда вошли армейские. Их согласие сделаться кланом
закрепило новый государственный порядок: власть теперь была в руках бандеро, а
прочие граждане ФРБ пребывали под их покровительством в статусе шестерок.
сельский пирог. Отныне они собирали "черную" дань с каждого поля, с каждого
стада и с каждой деревни - за исключением принадлежавших смоленским кибуцей; а
это значило, что под их контролем и властью была половина населения ФРБ.
Следующие два без малого столетия и случившиеся за этот срок переделы не
изменили ничего; мощь клана осталась незыблемой, фермы, где разводили кайманов,
превратились в боевые лагеря, а вооруженных людей у дона Хорхе было теперь
побольше, чем у смоленских, дерибасовских и "штыков" вместе взятых. И жил он
словно король - в неприступном замке, за каменными стенами, в окружении верного
воинства и тысяч зубастых тварей.
Акунин Борис
Белов Вольф
Сертаков Виталий
Марко Джон
Перумов Ник
Пехов Алексей