Чтение 49–й страницы книги ~Люди меча~

сошло странное умопомрачение. Поэтому расфуфыренного и потного толстячка,
воображающего себя правителем Нарвы командующий принял у себя в кабинете
спокойно, с достоинством и даже некоторой холодностью.

- Что у вас происходит, господин де Крог?! - забыв поздороваться, вскричал
дорвавшийся до власти купчишка. - Весь город взбудоражен! Какая-то стрельба,
пушечная канонада, летающие над рекой ядра. Что это за чудеса?!

- Успокойтесь, господин бургомистр, - презрительно усмехнулся командующий
крепостью. - Подумаешь, случайно разрядилось несколько пушек? Никто не
пострадал, никакого урона не причинено ни мирным сервам, ни русским пределам.
Экое волнение из-за такого пустяка?

- Пустяка?! - подпрыгнул на месте, словно надеясь показаться выше, чем на
самом деле, толстяк. - Вы называете стрельбу по русской крепости пустяком? А
если на ней тоже "разрядятся" пищали?

- Не беспокойтесь, господин бургомистр, мы сможем быстро сбить их пушки со
стен и из башен.

- Выбить... - поморщившись, повторил толстяк. - Вы выбьете, потом они, а
потом заодно разровняете весь город с землей? - он пробежался по кабинету,
иногда повторяя свои забавные подпрыгивания. - Я надеюсь, подобных случайностей
в вашей крепости больше не произойдет?

- Разумеется, господин бургомистр, - поднялся из-за стола де Крог. - Это
была всего лишь досадная случайность.

Заглаживая оплошность, он решил проводить городского главу до ворот
цитадели, а после того, как они захлопнулись, с облегчением приказал:

- На стены! На стены все! Заряжай! Пали! И выплюнутые полусотней стволов
ядра опять застучали по стенам Иван-города, земле вокруг него и воде холодной
Наровы.

- Заряжай! Пали! Вон от пушек все! Вон! Пошли вон отсюда!

Командующий крепостью отошел к стене башни, прижался к холодному камню
лбом, потер пальцами виски, пытаясь понять, что происходит. Почему он отдал
приказ стрелять по русским? Откуда эта злость? И откуда исходит жизнерадостный
хохот, что звучит у него под ногами.

- Господин де Крог! - подбежал к нему встрепанный кнехт, без шлема, но
зато упрятанный в кирасу. - Там, у ворот стучится бургомистр.

- Пусти, - справился с собой рыцарь, выпрямился, расправил плечи и шагнул
навстречу толстяку.

- Что, опять? - издалека заорал тот. - Я видел это сам!

- Это был всего лишь приветственный салют, господин бургомистр. Вы можете
убедиться сами: никто не пострадал.

- Да вы что, с ума сошли, де Крог?! Вы хотите устроить в нашем городе
войну?! Вам мало крови?!

- Будьте любезны заткнуться, господин бургомистр, - вежливо, но твердо
попросил командующий. - Не вы меня сюда назначали, не вам я подчиняюсь. Если
вам что-то не нравится, жалуйтесь магистру Фюрстенбергу.

- Ваш магистр удрапал от русских с такой скоростью, что теперь неизвестно,
где его искать!

- Вот бегайте за ним, и жалуйтесь, - устало посоветовал дворянин,
отвернулся от бургомистра и направился в свои покои. В настоящий момент он мог
придумать только один способ избавиться от странного наваждения, случившегося с
ним уже второй раз на дню - напиться, и рухнуть в постель.

Наверное, Харад де Крог, командующий крепостью Нарвы именем магистра
Ливонского Ордена, так толком и не понял, сколь силен и коварен был враг, с
которым он вступил в борьбу. Его тело взбрыкивалось в самый неожиданный момент,
поднимаясь на ноги, и выходя на лестницу с громким кличем: "К оружию!".
Зачастую это происходило днем или утром - и перепуганные кнехты мчались к
пушкам с полотняными мешочками пороха и тяжелыми чугунными ядрами, кои вскоре
уносились в направлении русского берега. Реже подобная мысль возникала в голове
ливонского дворянина ближе к вечеру, когда он уже успевал залить себе в глотку
кувшин или два терпкого красного вина - и тогда он выползал на лестницу на
четвереньках, мыча нечто непотребное и тыкая пальцем в сторону Иван-города. В
такие моменты защитники цитадели старательно не оглядывались в сторону своего
командира, делая вид, что ничего не видят и не понимают.

Разумеется, де Крог никоим образом не наказывал своих воинов за подобное
"непонимание". Ему хватало и того, что вокруг крепости постоянно дежурила
стража Нарвы, готовая взять под арест любого, покинувшего стены бастиона, что
бургомистр регулярно появлялся у ворот, выкрикивая проклятия и оскорбления - но
ему уже давным-давно пришлось отдать приказ не пускать городского главу внутрь
укреплений. Самым странным кавалеру казалось то, что Иван-город никоим образом
не отвечал на регулярные обстрелы через реку. То ли воевода видел, что
перелетающие Нарову ядра не причиняют русской крепости сильного вреда, то ли
они просто не успевали вывести на стены пушкарей и начать стрельбу за время
одного-двух залпов, которые давала ливонская крепость, прежде чем замолкнуть
снова на день или два.

Русские спохватились только в августе - пушки Иван-города после очередной
учиненной Харадом де Крогом беспредметной пальбы неожиданно начали грохотать,
грохотать слитно и целенаправленно, несколькими залпами сбив выдвинутую к реке
деревянную смотровую башенку, опрокинув со своих мест несколько крепостных
пушек, после чего начав кидать в город раскаленные докрасна ядра, которые
вызвали сразу несколько пожаров. От причалов восточного берега отделилось
несколько ладей, груженых войском и малыми пищалями.

Сказать, что жители Нарвы не оказали ни малейшего сопротивления, значило
ничего не сказать. Купцы и портовые рабочие помогали ладьям укрепиться у
причалов и выгрузиться на берег, городская стража настежь распахнула ворота, а
бургомистр самолично проводил язычников к стенам бастиона. В эти тревожные часы
разум и самообладание не покинули командующего крепостью ни на минуту. Харад де
Кроги приказал поднять на башне у ворот белый флаг, после чего единолично вышел
на подъемный мост, готовый столкнуться с широко известным все и каждому
коварством московитов.

Ждать пришлось недолго: примерно через полчаса из города, в сопровождении
бургомистра, показался бритый наголо, но с длинной окладистой головой русский
воевода, одетый, не смотря на жиру, в соболью шубу и высокую бобровую шапку.

- Мое имя Харад де Крог, - представился дворянин, - волею магистра
Ливонского Ордена брата Фюрстенберга я являюсь командующим крепостью Нарвы и ее
гарнизона.

-А я, - кивнул воевода, - именуюсь сокольничьим Алексеем Адашевым, и
прислан сюда государем нашим причину бунта в крепости нашей Нарве вызнать и
виновных наказать.

- Не желая проливать понапрасну кровь христианскую, господин воевода,
желаю я вам предложить занять вверенную мне крепость без боя, при условии
пропуска гарнизона моего через город Нарву и к рубежам княжества Литовского
безо всякого позора, с честью и оружием.

Воевода, явно не ожидавший столь быстрой сдачи враждебного бастиона,
надолго замолчал, обдумывая предложение, после чего кивнул:

- Согласен я с сим решением, коли все кнехты твои стены цитадели покинут
до вечера и никакой стрельбы чинить более не станут.

Однако командующий крепостью и сам более всего опасался очередной вспышки
безумия, что заставляло его гнать воинов на стены и открывать бессмысленную и
беспорядочную пальбу.

А потому, едва достигнув договоренности с русским воеводой, он немедленно
построил во дворе крепости своих латников, приказал открыть ворота и
торжественно промаршировал через город, выйдя на дорогу и повернув по ней на
запад.

Русские ратники не преследовали гарнизона, а потому, пройдя несколько
миль, Харад де Крог остановил воинов и приказал расходиться им на все четыре
стороны, для себя решив вернуться в родной Драммен и уйти там в монастырь.

* * *

В это самое время в королевском замке Стокгольма престарелый Густав Ваза
укутавшись в теплую шубу и опустив подбородок на поставленную на подлокотник
руку внимательно слушал присланное ему русским царем письмо:

"...Если же у короля и теперь та же гордость на мысли, что ему с нашими
наместниками новгородскими не ссылаться, то он бы к нам и послов не отправлял,
потому что старые обычаи порушиться не могут. Если сам король не знает, то
купцов своих пусть спросит: новгородские приго-родки - Псков, Устюг, чай знают,
скольким каждый из них больше Стекольны..."

- Ты их видел, Улаф? - перебил он своего пажа.

- Да, ваше величество.

- Ну и что, велики ли эти пригороды Новгородские?

- Нет, ваше величество, - опустил грамоту юноша. - Раз в десять более. А
может - ив восемь.

Старик закашлялся - или, может быть, именно так звучал ныне смех больного
престарелого короля.

- Русские убрали свою рать от Выборга, Улаф?

- Да, ваше величество. Новгородский наместник согласился прекратить войну,
оставив все границы по прежнему уложению. При условии, что мы вернем им
захваченных пленников со всем имуществом. Именем вашим, мой король, я заключил
договор о мире на сорок лет.

- Ты молодец, мой мальчик, - вздохнул король. - Я знал, что могу на тебя
положиться.

- Русские хотят, чтобы своих пленников мы выкупали у тех, кто их взял на
меч, - признал паж.

- Ну что же, этот вопрос мы тоже попытаемся решить, - старик поднял голову
и откинулся на спинку кресла. - Наш старый адмирал Якоб в этом месяце отловил в
заливах Ботническом и Финском более полусотни ревельских корсаров, что купцов
русских побивать пытались. Пусть он завтра поутру головы этим молодцам отсечет,
и наместнику новгородскому в подарок отправит. Да добавит моим именем, что
корабли шведские приказ получили отныне все суда московит -ские под свою защиту
брать и от урона любого всячески оберегать. Посмотрим, как ответят русские на
ласковость сию. Может статься, и вернутся некоторые кавалеры в свои дома без
выкупа.

- Этого условия не было в договоре, ваше величество.

- Я знаю, мой мальчик, знаю. Потому приказ такой и отдал. Московиты дики и